«Гиннесс» и жалея о том, что у него нет таблетки дилаудида, которая бы его успокоила. Потом он сердито одернул себя и мысленно приказал вернуться к делу.
В мире есть только два вида людей: овцы и волки. Корт был волком и знал об этом. Последние несколько месяцев слегка расслабили его, но волк всегда остается волком, что было особенно ясно в этом баре, где он находился в окружении сотни овец. Никто в толпе не выискивал взглядом скрытые угрозы. Никто не замечал выходы, пути отступления, потенциально опасных людей вокруг или тип стекла в парадном окне. Никто в толпе не обращал внимания на редких полицейских, патрулировавших улицы, или на схему освещения в соседнем переулке. Никто не знал, где нужно садиться, чтобы ни одно зеркало не отбрасывало твое отражение.
Ни у кого не было плана по спасению своей жизни в случае необходимости.
И ни у кого не было плана поубивать всех вокруг, если дело вдруг примет неожиданный поворот.
Да, он находился в стаде овец, но на самом деле здесь присутствовал еще один волк. Согласно досье Сида, барабанщик на сцене тоже был крепким орешком. В «традиционной» ирландской музыкальной группе играло пять человек, и, хотя Джентри плохо разбирался в подобных делах, судя по реакции клиентов заведения они были мастерами своего дела. Крупный седой мужчина, сидевший на скамье сбоку от сцены, играл на боуране, традиционном ирландском барабане. Он серьезно относился к своей работе и опустил голову, как будто хотел уловить все музыкальные тонкости. Для Корта он был больше похож на пожилого музыканта, чем на пожилого убийцу. Возможно, он уже давно не занимался «другой работой». Молодой худощавый юноша рядом с ним дудел в оловянный свисток перед микрофоном. Гитаристы играли в унисон и дружно пели, а овцы захлебывались от восторга. Корт мог разобрать лишь отдельные слова, но в песне шла речь о молодой красавице, неурожае картошки и о вечно пьяном муже.
Корт допил пиво и направился к выходу.
Дугал Слэттери попрощался с товарищами-музыкантами в половине двенадцатого, убрал густую седую шевелюру под шерстяную кепку и покинул бар «Оливер Сент-Джон Гогарти» со своим барабаном в кожаном футляре, закинутом через плечо. Поздний вечер был холодным, но ясным, как и тысяча других вечеров, когда он играл в баре, и, как и в прошлые разы, ему хотелось пропустить пинту-другую перед возвращением домой. В нескольких минутах ходьбы можно было найти целую дюжину пабов, а его квартира находилась в миле отсюда, на другой стороне Пирс-Стейшн. Он поступил как обычно: направился в излюбленное место.
Слэттери прихрамывал из-за больного колена. Собственно, одно его колено было больное, а второе – очень больное, но хромать на обе ноги невозможно, поэтому он опирался на более здоровый сустав, двигаясь в холодной ночи.
У здоровенного ирландца ушло почти полчаса, чтобы добраться до бара «Падрик Пирс», названного в честь католического лидера, казненного британцами в 1916 году после Пасхального восстания. Этот паб принадлежал ревностным католикам; стены и окна маленького заведения были украшены фотографиями и реликвиями старого мятежа.
Дугал, прихрамывая, вошел внутрь, положил плащ и боуран на скамью в угловой кабинке и направился к стойке бара за пинтой «Гиннесса», которую уже наливали в кружку.
* * *
Корт Джентри нашел темный дверной проем и присел на ступеньке. Сегодня он прошел пешком больше, чем за последние месяцы, и был удивлен ноющей болью в мышцах бедер и икрах вместе со слабым покалыванием в правой ноге – там, где его подстрелили в прошлом декабре. Он жалел об отсутствии викодина, но понимал, что не может одновременно глушить боль и сохранять остроту восприятия, поэтому просто сидел и смотрел на входную дверь паба по ту сторону улицы. Сегодняшний вечер был посвящен разведке; он проследит за объектом до дома, а потом решит, где и когда нужно приступить к действию.
Заведение называлось «Падрик Пирс». Крошечная пивнушка, судя по виду снаружи. Вероятно, излюбленное местечко Слэттери, судя по тому, что тот миновал бесчисленное количество мест для отдыха и выпивки, прежде чем остановиться здесь. В Дублине было больше баров на душу населения, чем в любом другом городе мира. Ирландцы любили свои пабы, и Корт не был удивлен, что ему пришлось провести часть вечера, наблюдая за дверью заведения и ожидая, пока объект выйдет на улицу.
Джентри поднялся на затекшие ноги. Он хотел размять мышцы, закоченевшие от холода и усталости, и ему была нужна темная подворотня, чтобы отлить. Он понимал, что наиболее естественным местом для такого дела и для молодого ирландского выпивохи, которым он хотел казаться, будет узкий проход между баром и соседней улочкой, поэтому перешел на другую сторону и направился в темноту. Там он по запаху нашел стену за мусорными баками и справил свои дела, а потом быстро застегнул ремень. Шум в переулке привлек его внимание: двое мужчин вышли через заднюю дверь, осветив аллею в пятидесяти футах от него, и послышался звук оживленных разговоров изнутри. Мужчины направились к боковой стене, справили нужду и вернулись обратно, не имея понятия о незнакомце, стоявшем рядом в темноте.
Выходит, изнутри бар был гораздо более просторным, чем предполагал Джентри. Он прошел вдоль кирпичной стены к задней двери. С другой стороны доносился характерный стук сталкивавшихся бильярдных шаров и хриплые мужские голоса – громкие, но неразборчивые. Впереди Джентри увидел место, где узкий проход соединялся с переулком; оставалось лишь гадать, не ушел ли Слэттери этим путем. Возможно, он даже почувствовал слежку за собой, хотя Корт не видел признаков этого во время получасовой прогулки от Темпл-Бар.
Проклятье. Джентри понимал, что либо ему сегодня нужно отказаться от дальнейшей слежки и попробовать завтра, либо зайти в паб и убедиться, что объект находится на месте. Угроза компрометации в таком большом помещении была минимальной; судя по звукам, там находились десятки людей, а Джентри умел сливаться с общей массой как на улице, так и в просторных помещениях. Он направился к парадному входу, втянув голову в плечи, чтобы казаться на дюйм ниже ростом, и распахнул дверь бара «Падрик Пирс».
Когда Джентри вошел в паб, то сразу же понял, что совершил непростительную ошибку. Он оказался в маленькой комнатушке. Бильярдная, звуки из которой доносились от черного хода, была отгорожена дверью с большой вывеской «Только для членов клуба». Спереди находился миниатюрный бар, три столика и несколько табуреток у стены. Он подошел к стойке бара, взял табуретку, не глядя по сторонам, достал бумажник, и уставился на
