— Мне его поставили после первых родов. Тогда кровь тоже переливали из-за низкого гемоглобина. Так что все правильно.
— Ерунда какая-то, — возмутился Краснощеков. — Не может резус-фактор так измениться, даже при беременности. Я что-то раньше такого не слышал.
— Вот и он мне то же самое говорил. Это подтверждает, что все мужчины мыслят одинаково.
— А вы уверены, — Краснощеков нахмурился, видно его задело сравнение с другими мужчинами, — что хозяин добровольно покинул квартиру?
— Как это?
— Может перед отлетом к нему ворвались посторонние люди, совершили физическое насилие над ним и вывезли из квартиры живого или мертвого? Вы посмотрите: все вещи на месте, или что-то пропало?
Женщина враз побледнела. Она пробежала взглядом по квартире, просмотрела содержимое выдвижных полок в шкафах, даже в мусорное ведро заглянула.
— Вроде все на месте. Вы думаете… — Вдруг раздался визгливый телефонный звонок. Я вздрогнул от неожиданности. — Она спешно схватила трубку. — Ало, это ты? Где ты, что с тобой? Ало, ало?… Не молчите, скажите что-нибудь. Я слышу ваше дыхание.
— Николай Петрович вернулся? — тихо, как будто шепотом спросил незнакомый женский голос. — Вы Елизавета Сергеевна?
— Да, а вы, ты кто?
— Это не важно. Просто скажите, он жив?
— Это неизвестно. Так ты… В трубке затрещало и послышались короткие гудки. — Наступило неловкое молчание. — Нет, но вы посмотрите, а? Всякая дрань может звонить ему домой, до какой степени он опустился? — Ее глаза вмиг повлажнели, и по щекам побежали слезы. Она быстро вышла из комнаты. Мы с Краснощековым переглянулись.
— Может это просто любовный треугольник? — высказал я свое предположение. — Этот Николай Петрович сбежал от всего, просто отдыхает где-нибудь на берегу Синайского залива, пьет холодное пиво и в ус не дует. А бедные женщины потеряли его и поделить между собой не могут.
— Все может быть. Но думаю, здесь не все так просто. Не бывает так: был человек серьезным, всю жизнь созидал свой имидж, ковал блага для себя и других и, вдруг за один момент все резко изменил. Нет, не поверю.
— Так же как и не может измениться группа крови? — неудачно пошутил я.
Краснощеков задумчиво посмотрел на меня и ничего не ответил. Когда Елизавета Сергеевна вернулась, он ее спросил:
— А чемодан, с которым обычно ездит, он взял?
Она заглянула в строенный шкаф в коридоре, где находилась большая спортивная сумка и пара чемоданов.
— Да, его нет. Знаете, со временем формируются привычки, от которых трудно отказаться. Он в последнее время использовал только один чемодан под крокодиловую кожу, темно-коричневый. Он объяснял это тем, что он легкий и колесики на ножках легко крутятся в разные стороны. Да и цвет универсальный, под любую верхнюю одежду подходит.
— Понятно. Что ж, мы осмотр квартиры закончили. Нам необходимо сдать образцы крови и тканей в лабораторию и кое-что еще проверить. А почему вы не хотите об исчезновении друга заявить в полицию?
— А кто я ему? Не жена, а так… Они принимают заявление только от родственников. Родители его далеко, а с бывшей женой они в последнее время не общались.
— А дети? У него есть дети? — спросил я.
— Сын. Но он не от мира сего. Ведет странный образ жизни. То ли хиппи, то ли бич. Не думаю, что он вообще знает, что отец уезжал. Да и виделись они крайне редко, только по крайней нужде.
— По какой?
— Когда сыну требовались деньги после очередного загула. Но Николай Петрович это не поощрял, только при исключительной надобности. Как он это определял, один бог знает.
2
— Николай Петрович за пределы родины не выезжал, — проинформировал меня назавтра Краснощеков. — Это осложняет дело. Нельзя исключить его похищение или грабеж с нанесением ему тяжких телесных повреждений, которые могли повлечь смерть.
— Вы думаете, все так серьезно?
— Свежее кровавое пятно, обнаруженное возле кухни, может указывать на то, что в квартире могла произойти борьба Костромского с нападавшими. Возможно, он отбивался и получил или нанес кому-нибудь травму.
— Но в квартире порядок. И никаких следов борьбы: мебель цела, посуда на месте.
— Да, это не совсем вписывается в мое предположение, но дает почву для размышлений.
— А что если Елизавета подстроила все из-за мести? С хозяином квартиры сама или с чужой помощью расправилась перед его отъездом, чтобы никто сразу не хватился, а теперь изображает страдалицу.
— Все может быть. Сама вряд ли, она слишком хрупка для этого. Вы обратили внимание на его фотографию на стеллаже? Он в кимоно наносит высокий удар ногой в голову противника. Его не так-то просто свалить. Надо опросить соседей. Может что-нибудь слышали перед отъездом. Во сколько обычно самолет вылетает из Иркутска в Бангкок?
— Как правило, ночью или ранним утром. Если расписание не изменилось.
— Тогда и это проверим. Ночью шумы воспринимаются лучше, хотя многие спят крепко.
Рядом с квартирой Николая Петровича проживали парень с девушкой. Они переехали в дом недавно, после свадьбы. Им родители подарили однокомнатную квартиру. Конечно же, они даже ни разу не встречали соседа. Никаких шумов за стенкой они тоже не слышали. Рядом с ними в трехкомнатной квартире проживала странная семейная пара. Им было на вид лет под шестьдесят, но они воспитывали мальчика лет пяти, который их называл папа и мама. Может, конечно, поздний брак, но что-то вызывало сомнения. Они неоднократно видели своего соседа. Иногда к нему приходила какая-то женщина.
— Всегда одна и та же, или были разные? — спросил Краснощеков.
— Вроде одна, а может и разные. Разве их разберешь? — ответил мужчина. — То в платье, то в брюках. Им цвет волос изменить — раз плюнуть, а вы спрашиваете.
Его жена одобрительно заулыбалась.
— Он только на меня смотрит.
Мужчина немного смутился, что-то пробубнил в ответ и ушел гулять с ребенком. В последней квартире на этаже никого не было. Как сказала соседка, там никогда никто не жил. По крайне мере она не видела, чтобы входная массивная металлическая дверь открывалась. Другие жильцы в доме тоже ничего подозрительного не слышали и не видели. Правда один мужчина отметил, что как-то ночью слышал звук пианино, но из квартиры Николая Петровича он распространялся или откуда-то еще, не знает.
Прошло три дня, но никакой новой информации собрать не удалось. Единственно, Краснощеков забрал результаты анализа отпечатков пальцев, обнаруженных на двери кухни, пульте телевизора и в коридоре квартиры возле входной двери.
— В базе данных они не значатся, — объявил Краснощеков. — Один отпечаток ребенка.
— Ребенка? — удивился я.
— Да, именно ребенка. А группа крови оказалась вторая, резус положительный.
— Как и у Елизаветы?! Ничего себе.
— Похоже, ваша версия о ее причастности к исчезновению потерпевшего начинает подтверждаться. Хотя отпечаток ребенка смущает.
— А может это был ее ребенок, или внук? Она могла ждать возвращения хозяина не одна, а например, с сыном или со своей дочерью и внуком.
— А почему вы думаете, что у нее есть внук? — удивился Краснощеков.
— Элементарно Ватсон! — Почему-то в последнее время я засыпал Краснощекова неудачными шутками. — Я ее спросил о детях при первой нашей встрече, когда пошли осматривать квартиру потерпевшего. Вы тогда немного отстали, прощались с Никитой, помните? Она довольно разговорчивая женщина. Подробно мне рассказала о своей семье и о том, что Николай Петрович в последнее время часто говорил, что хочет еще детей. Предлагал даже ей родить, но она отказалась из-за возраста.
— Ну и зря. По-моему, ей еще не поздно. Может и он бы образумился.
— Вы рассуждаете, как типичная женщина.
— Послушайте, Владимир Федорович, хватит на меня вешать всякие ярлыки. Вы с Елизаветой Сергеевной как сговорились.
— Так и есть.
— Я ведь могу и обидеться, — Краснощеков улыбнулся.
— На обиженных воду возят! — отпарировал я. — Правда, так многие женщины думают, как вы предположили. Я думаю, что дети для него лишь повод с ней расстаться. Он ведь и сам понимал, что уже ей поздно рожать.
