— У вас очень милый голос, — сказал Шелл, — но я никак не ждал песни в такой момент.
— Вы хотите сказать — в машине?
— Да.
— Я пою, чтобы успокоиться.
— Мне понравились и ваш голос, и эта песня.
— Завернуть свои беды в сон — не такая уж плохая идея, но они как-то разворачиваются и ускользают в явь.
— Я заметил.
— Значит, у меня есть мои песни, а у вас, у Томаса Шелла, — ваши бабочки. Никогда бы не подумала. Почему?
— Это хобби. Чтобы не болтаться на улицах по вечерам.
— Хобби — это собирание марок. Бабочки — нечто большее.
— Когда я вижу классный трюк, он меня завораживает, — сказал Шелл. — Манипуляции с колодой карт, фокус, хорошая афера. Бабочки — это лучший трюк в мире. Они заворачивают свое обнаженное «я» в одеяло, ничего с собой не берут — можете проверить, если хотите. Они работают в одиночестве и никогда не покидают кокона, демонстрируя свою магию. Идет время, и они преображаются, имея только то, что у них есть. А как я уже сказал, у них есть только они сами. И когда бабочки покидают кокон, то становятся чем-то совершенно иным. Летающее очарование.
— И чему вы научились у них?
— Лучшие аферы основаны на простоте и тонкости. Внимание лоха отвлекается на что-то высшее — на небеса или на более благородное представление о себе самом. Цвет — это сигнал об опасности. Постарайтесь делать вид, что у вас несметное число глаз.
— Замечательно.
— Почти. Есть кое-что, мной еще не освоенное, и потому я продолжаю их изучать. Это то единственное, что составляет суть их искусства, и оно никак не дается мне.
— И что же это?
— Изменение. Вот я, например, никогда не могу выйти за пределы собственного «я».
— В этом-то и закавыка, — сказала Морган. — Вот почему иногда хочется спеть ни для кого.
Я снова задремал, а когда проснулся в следующий раз, было еще темно, но они уже покинули Инсектарий. Я как можно тише поднялся с дивана и направился к двери. По коридору я шел на цыпочках, стараясь ничего не задеть и не выдать себя. Добравшись до кухни, я увидел, что свет там еще горит, и взмолился, чтобы не встретить Антония, ибо желание покурить иногда поднимало его по ночам с кровати. К счастью, его стул был пуст. Наконец я добрался до двери своей комнаты, осторожно открыл ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь — в темноту, а потом затворил дверь за собой.
— Кто там? — прошептала Исабель.
— Это я.
— Я знала, что ты вернешься.
— Ты совсем не спала?
— Немного. Но сны меня все время будят.
Я разглядел силуэт Исабель, сидевшей на кровати. Она откинула одеяло и постучала ладонью рядом с собой — как стучала по камню, когда мы встречались на берегу пролива. Я сел, и она набросила одеяло мне на плечи. А потом мы, обняв друг друга, улеглись. Я почувствовал, как Исабель прижимается ко мне. Моя рука соскользнула вниз по ее боку и остановилась на бедре. Мы долго лежали так, и я хотел ее поцеловать, но вместо этого провалился в глубокий сон.
На следующее утро я поднялся с постели последним. Исабель, похоже, встала рано, оделась и отправилась на кухню — приготовить всем яйца, бекон и кофе. Когда я наконец заставил себя встать и вышел к завтраку, трапеза уже почти закончилась. Я налил себе чашку кофе и сел. Мне бросились в глаза, во-первых, улыбка Исабель, а во-вторых, суровое лицо Шелла. Он смерил меня ледяным взглядом, но ничего не сказал. Мне было ясно: босс обнаружил, что я не всю ночь провел на диване, и это его не обрадовало. Однако я знал, что его представления о приличиях не позволят устроить по этому поводу скандал. А вот уже потом он непременно прочтет мне лекцию.
Поначалу меня смущала суровость Шелла, и я старался не встречаться с ним взглядом. Но это продолжалось недолго, и мое смущение прошло при виде Исабель — она смеялась и разговаривала с другими. Я знал, что влюблен, и не собирался это отрицать. Шеллу придется смириться с этим, думал я. Проникнувшись таким настроением, я набрался дерзости и, когда Шелл посмотрел на меня, ответил ему взглядом и улыбнулся.
Антоний, как обычно, поднялся рано и пошел купить газету. И точно так же, как некогда известие об обнаружении тела Шарлотты Барнс, мы прочли заголовки, возвещавшие о жестоком убийстве Паркса и его слуг.
— Я так думаю, мы тут должны затаиться и сидеть тихо даже дольше, чем собирались, — предложил Антоний. — Так будет спокойнее.
— Ты прав. На какое-то время мы должны залечь на дно. Мы с Диего выедем сегодня вечером, — сказал Шелл. — Может, это не очень хорошая идея, но мне нужно больше информации.
— Где ты ее собираешься взять?
— Мы поедем к коронеру.
— Что, покажешь ему эти липовые документы?
Шелл кивнул.
— А что насчет меня?
— Оставайся-ка здесь и отлеживайся, — сказал Шелл. — Потренируйся с глушилкой.
К моему удивлению, Антоний согласился остаться дома. Наверное, события предыдущего вечера не прошли для него бесследно.
— А как ты выяснил про коронера? — спросил силач.
— Позвонил Кейт и узнал адрес.
— Удивительно, что она не потребовала денег.
— Кто сказал, что не потребовала?
— Постойте секундочку, — вмешалась Морган. — Мне нужна одежда. И этой юной даме тоже нужно что-нибудь. Я знаю, к Парксу за ее вещами вы не поедете, но у меня много одежды в коробках, там, в моем домике. Нельзя ли заехать туда вечером и прихватить что-нибудь для нас, если мы проведем здесь неделю или больше?
Шелл задумался на секунду, взвешивая просьбу, затем помотал головой:
— Не хочу подставляться. Я готов рискнуть и заехать к коронеру, потому что мне нужна информация, но не хочу сталкиваться с теми, кто ошивается у вашего домика. Кто-нибудь из нас купит вам вещи.
На этом разговор был закончен, и вскоре мы встали из-за стола. Вопрос о том, заезжать к Морган или нет, был, однако, далеко не решен — я увидел, как Морган Шоу продолжает обрабатывать Шелла. Мы с Исабель сидели в гостиной, но слышали их разговор на кухне, где они вдвоем мыли и вытирали посуду.
— Томас, я смотрю, у вас там лесок. Возьмите меня на прогулку и покажите вашу собственность.
— Я туда никогда не хожу.
— Никогда? Сегодня такой прекрасный день. Мне бы хотелось посмотреть ваше владение. С дороги нас не будет видно. Дом у вас довольно уединенный.
— Я собирался поработать с бабочками.
— Забудьте вы ненадолго о бабочках. Я ваша гостья. Я с ума сойду, если мне придется все время сидеть взаперти.
Шелл ничего не ответил.
— А за этим лесом можно увидеть пролив? — спросила Морган.
— Наверное. Я там никогда не был. Диего вам скажет.
— Диего занят. Я хочу, чтобы вы меня проводили.
Я представил, как Шелл на кухне уперся взглядом в раковину. Если он что и ответил, мы не услышали, но чуть погодя Морган начала напевать мелодию, перешедшую в песню. Потом я услышал, что воду выключили, а задняя дверь открылась и закрылась. Я поднялся, подошел к кухонному окну и увидел Шелла и Морган Шоу — они направлялись по травке к тропинке, которая вела между деревьев.
Пока я там стоял, в кухню вошел Антоний и остановился у окна — посмотреть, что это я там разглядываю.
— Это босс? — спросил он. — Прогуливается по леску?
— Можно и так сказать, — ответил я.
— Если брать этих двоих, то и не поймешь, кто кидала, а кто лох.
— Она его подцепила на крючок.
— А может, он позволяет ей считать, что она его подцепила на крючок?
— Или она позволяет ему считать, что он позволяет ей считать, что она подцепила его на крючок?
— Любовь, — сказал Антоний. — Кидала настолько сходит с ума, что к тому времени, когда патрон попадает в патронник, ты не знаешь, то ли ты сделал, то ли тебя сделали.
— Любовь? — переспросил я. — Ну это немного преждевременно.
— Да назови это хоть хером собачьим.
Когда он отвернулся от окна, у входа на кухню, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, стояла Исабель. Интересно, подумал я, давно ли она там стоит и сколько слышала. Антоний подошел к столу и взял свою газету.
— Пойду почитаю новости. — И он вышел, подняв руку с газетой. — Adiós, — добавил он и прошлепал по коридору мимо кабинета к своей комнате.
Как только Антоний ушел, я сел с Исабель за кухонный стол и объяснил ей, в какую передрягу она попала — так, как мне это объяснил Шелл. Она уже сама неплохо разобралась в своем положении и понимала, что будет нелегко. Я сказал ей, что, по мнению Шелла, ей лучше всего уехать в Мексику и попытаться найти отца.
— А вдруг он просто хочет отослать меня подальше от тебя? Ты не думаешь? — спросила она.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Видел его лицо, когда ты появился из комнаты?
— Да. Никогда об этом не размышлял. Он на меня возлагает большие надежды. Хочет, чтобы я поступил в колледж.
