— Мисс…
— Спокойной ночи, Берта.
Дверь закрылась. Я осталась одна среди теней.
Гарантировать безопасность Филиппа мог только один план. Нужно было убрать его от всех прочих Валми и спрятать до прихода помощи. И не терять ни минуты. Половина второго — глухая ночь, слуги придут с бала между тремя и четырьмя. Если они что-то собираются делать, то скоро. О некоторых вещах я не могла в не хотела думать. Пока. По Филиппа нужно утащить. Важно только это.
Я решила, что не буду звонить. Может услышать Леон де Валми. А Берта, возможно, ждет и смотрит, не пойду ли я к телефону, а в ее теперешнем состоянии нельзя ни за что ручаться. Помощи здесь ждать неоткуда. Миссис Седдон больна. Сам Седдон уже пожилой и не слишком умный. Мы с Бертой могли бы охранять Филиппа, если бы знали от какой опасности, но так… Нет. Утащить к ближайшей возможной помощи, а потом, как можно скорее, в полицию. Я не собиралась держать обещание, данное Берте. Я — женщина, ставлю здравый смысл перед иллюзорной «честью» и нарушила бы сто клятв, чтобы спасти Филиппа.
Я одевалась, когда услышала в коридоре звук. Хоть я его и ожидала, не сразу поняла что это. Будто что-то зашумело и зашептало прямо в моей голове. Но я успела среагировать — выключила свет как раз перед тем, как открылась дверь Филиппа, и я узнала, этот шорох. Инвалидная коляска. Я стояла на месте, не дыша. Если бы звук переместился в комнату, я бы, наверное, полетела как пуля, но кресло не двигалось. Скоро дверь снова очень мягко закрылась, зашуршало по коридору.
Какой-то инстинкт заставил меня броситься в кровать и накрыться одеялом. Когда открылась дверь, я лежала спиной к ней совершенно тихо. Леон де Валми не вошел, просто ждал. Секунды тянулись, как годы, и я подумала: а интересно, что он сделает если я обернусь и заору? Его поймают ночью, вползающим в спальню гувернантки, свет, шум, вопросы… Сможет он это обсмеять? Но я не шевелилась, только начала дрожать. Дверь тихо закрылась, он ушел.
Я подошла к двери. Шорох переместился дальше. Еще одна дверь открылась и закрылась. Легкий шум лифта. Он просто все обходил. Но это сказало мне все, что нужно. История правдивая. Нужно спасать Филиппа и быстро. Я даже снова успокоилась. Закрыла и заперла дверь, задвинула занавески, включила свет. Быстро оделась, взяла теплое пальто и крепкие ботинки и пошла через ванну в комнату Филиппа.
Наступил очень сложный момент. Я положила пальто и ботинки на стул, где сидела прошлой ночью, заперла дверь. Нарочно не торопилась. Все обязательно нужно было делать спокойно. Достаточно светло. От слегка раздвинутых занавесок на ковер падала яркая линия света. Что-то покатилось по полу, виноградинка. Похоже, Берта не убиралась.
Я подошла к окну и заперла его, Филипп шевельнулся, и я замерла, одна рука на задвижке, другая — на занавеске. Вдруг на меня упала тень. От ужаса я не могла шевельнуться. Через стекло я увидела глаза Элоизы де Валми в футе от моих. Она не удивилась ни моему присутствию, ни тому, что я одета для прогулки. Прикоснулась рукой к окну, будто ожидая, что оно открыто, потрясла, толкнула стекло, попыталась повернуть задвижку. Вряд ли я имела право ее не впустить. В ее халате нет карманов, руки пусты… К тому же, если она собирается причинить вред Филиппу, вряд ли она бы так на меня реагировала. Еще не придумав, как я буду объяснять свое поведение, я открыла окно и сказала, как можно спокойнее:
— Добрый вечер, мадам.
Она не обратила на меня внимания, осторожно прошла в комнату. Халат шуршал по ковру. Остановилась у кровати. Густая тень на спящем ребенке. Потрогала его лицо. Бессмысленный жест, но я узнала его. Это — кошмар Филиппа, она это делает не первый раз. Если бы она была вооружена, я бы двигалась быстрее, а так я только сейчас подбежала к кровати и надвинула простыню на голову мальчика.
Я стояла к ней лицом. Она не шевелилась. Убрала руку, выпрямилась. Как бы я не относилась к королю-демону, я не боялась его жены и спросила:
— Что такое, мадам, что вам нужно?
Она не отвечала и не реагировала на мое присутствие. Это уж слишком. Я начала что-то сердито говорить и замолчала, озадаченная, стала наблюдать за ней.
Мадам де Валми подошла к маленькому столику у кровати, ее руки двигались по нему. Лампа, книга, маленькие часы, чашка от шоколада, солдатики, печенье… Подняла чашку. Я сказала:
— Мадам де Валми…
На это она повернулась. Поднесла чашку к губам, будто хотела пить, посмотрела на меня. Бледное лицо, глаза без выражения. По мне прошел озноб, я поняла. Между нами в кровати тихо дышал ребенок.
Я обошла кровать. Мадам стояла, держала чашку у лица, смотрела пустыми открытыми глазами на место, где я только что находилась. Как привидение под лунным светом. Ее, как леди Макбет, тяжелые чувства и мысли заставляют ходить во сне. А интересно, она, как другие убийцы, расскажет, что видела и знает? Ничуть не разбираюсь в лунатиках. Леди Макбет разговаривала. Что надо сделать, чтобы заставить Элоизу отвечать на вопросы? Я держалась за кровать, иначе бы наверно упала. Сказала хрипло:
— Мадам.
Не обратила внимания, Тихо и уверенно поставила чашку и повернулась, чтобы удалиться. Луна отражалась в ее пустых глазах. Я сказала:
— Элоиза де Валми, отвечай! Как ты убьешь Филиппа?
Она шла к окну, я — за ней. Она двигалась медленно, подняла руку к занавеске… Я вдруг подумала, что ошиблась, и она вовсе не спит, но ее глаза не меняли выражения.
— Рауль помогает тебе убить Филиппа?
Она остановилась, наклонила голову в мою сторону.
— Рауль помогает тебе?
Она повернулась. Не получается. Уходит со своими секретами и не просыпается. Я отодвинула перед ней занавеску. Она спокойно прошла мимо меня и исчезла на балконе.
Но она сказала именно то, что нужно. Я это поняла, когда повернулась. Прости нас Господь. Я стояла у кровати с чашкой в руке.
Я разбудила Филиппа тихо, использовала трюк, про который где-то прочла. Надо слабо надавить под левым ухом. Он открыл глаза и посмотрел на меня. Потом сказал, будто продолжая разговор:
— У меня опять был кошмар.
— Знаю. Поэтому я и пришла.
— Сколько времени?
— Половина второго.
— Ты еще не ложилась? Ходила на бал в деревню? Ты не говорила…
— Нет. Я оделась, потому что…
— Ты не уходишь?
— Тише, Филипп. Нет, то есть да, но я не оставлю тебя одного, если ты этого боишься. Ты тоже пойдешь.
— Я?
Я кивнула и устроилась на краю кровати. Мальчик сидел очень тихо и смотрел на меня большими глазами.
— Ты чувствуешь себя хорошо? Не сонный?
— Нет.
— Совершенно нормально и проснулся?
— Да.
— Пил шоколад?
Он посмотрел на чашку, потом на меня.
— Вылил.
— Почему?
— Ну…
— Я не сержусь, просто хочу знать. Он был противный?
— Нет, то есть не знаю. С прошлой ночи осталась бутылка лимонада, я ее спрятал, а тебе не сказал. Очень вкусный. Он больше не шипел, но все равно хороший.
— Ты не сказал, когда я пошла готовить шоколад.
— Не хотел тебя обижать. А что случилось?
— Ничего. Ой, Филипп.
— Что случилось, мисс Мартин?
— Устала, не спала.
— Почему?
— Слушай, mon petit. Знаешь, что твой дядя Ипполит сегодня возвращается?
— Когда? Почему? Кто тебе сказал? Когда мы его увидим?
— Поэтому я тебя и разбудила, — заявила я, будто это был крайне разумный поступок. — Чем скорее, тем лучше.
— Мы сейчас пойдем на его виллу? Встречать дядю Ипполита?
— Да. Его там еще нет, но думаю…
— А дядя Леон знает?
— Дорогой Филипп, я и не думаю, что ты все поймешь, но, пожалуйста, доверяй мне, и уйдем очень быстро и как можно тише. Дядя Леон…
— Ты увозишь меня от него.
— Да.
Я ждала, что он спросит почему, но ребенок придумал ответ сам.
— Он меня ненавидит. Я знаю. Хочет, чтобы я умер. Да?
— Боюсь, он может желать тебе зла. Он мне и самой не особенно нравится. Нам обоим будет лучше где-нибудь в другом месте, если ты мне веришь и пойдешь со мной.
Он вылез из кровати, начал снимать рубашку и остановился посередине движения.
— Когда в меня стреляли в лесу, это было не случайно?
— Нет. Возьми рубашку.
— Он хотел меня убить?
— Да. Не бойся…
— Не боюсь. Я долго боялся, с тех пор, как приехал сюда, но не знал почему. Мне было плохо, я ненавидел дядю, но не знал, почему все время страшно. Теперь понял и не боюсь. — Он сел и стал натягивать носки. — Мы пойдем к дяде Ипполиту, все ему расскажем, а потом моего дядю Леона гильотинируют.
— Филипп!
— А что? Убийц отправляют на гильотину. Он убийца.
Да, от тигров рождаются тигры. Он даже стал похож на дядю. Но все равно он ребенок.
— Знаешь, нет. Ты жив, и таким и останешься. Только надо спешить и не шуметь. Вот ботинки, но не одевай их, а неси в руках.
