— Ну… — начал Шлегель неуверенно.
— Другие команды уже в полном составе, но Койотам нужна еще пара горячих парней. Что скажете?
Патрик покачал головой:
— Мне и вправду жаль. Я весь день пробуду в Тусоне на кинофестивале. Хотелось бы, но мне нельзя его пропускать.
По лицу координатора пролегла тень:
— Мы надеялись на участие всех одиноких мужчин на курорте.
— Простите.
Затянулось молчание, достаточно долгое, чтобы показаться неловким. Затем координатор улыбнулся:
— Быть может, завтра? У нас и на завтра кое-какие игры запланированы.
— Может, — ответил публицист.
Ему вспомнилось то странное, мрачное выражение лица, и он понял, что не хочет видеть его снова. И сам этот координатор внушал чувство неуравновешенности и опасности. Словно под маской дружелюбия и согласия скрывался какой-нибудь свирепый психопат.
Откуда ему было знать, что он одинок? Патрик задумался.
Ему не хотелось находиться здесь, не хотелось стоять рядом с этим человеком. И кроме того, ему действительно нужно было ехать. Поэтому, прежде чем координатор успел что-нибудь сказать, Шлегель пошел в сторону парковки, вскинул руку и бросил:
— В другой раз.
Патрик приготовился к возражениям, но их не последовало. Он с радостью зашагал по раскаленному асфальту, минуя кроссоверы и дорогие седаны, к своему драндулету. Через три минуты он уже мчался по разбитой дороге через пустыню. Реата уменьшалась в зеркале заднего вида.
Этот ублюдок Таунсенд в этот раз здорово его подставил, и журналист раздумывал, как бы поквитаться с редактором. Такая низость требовала отмщения. Реата была не просто скучным курортом, затерянным в богом забытой пустыне.
Она была…
Страшной.
Да. Ребячье слово. Глупое слово. Но ему хватало мужества признать, что это место внушало тревогу. Колесо угодило в особенно скверную выбоину, и Шлегель взглянул в зеркало на ворота и сторожку, прежде чем те скрылись за поворотом. Он подумал о злобном лице спортивного координатора, о пауке в номере, о вечеринке прошлой ночью, которой вроде как и не было, о волке и змеях, которые встретились ему на тропинке, о сердитых людях у бассейна… Если чутье его не обманывало, ему следовало провести эту ночь где-нибудь в Тусоне и никогда не возвращаться.
Но ему придется вернуться.
Все его вещи остались в номере.
И кроме того, ему хотелось увидеться с Вики.
У него было предчувствие, что сегодняшней ночью ему посчастливится.
В этот раз Рейчел не просто услышала что-то, но и увидела.
Это случилось после мастер-класса с шеф-поваром. Она разговорилась с Лори Митчелл, менеджером из Сан-Франциско, оказавшейся на удивление простой женщиной. Лори уезжала сегодня, но прежде чем отправляться домой, хотела купить подарок для пасынка своего брата. Тот недавно женился на кассирше из магазина здорового питания — со степенью по философии и антропологии и двенадцатилетним сыном. Мальчик был распущенный, а мама с причудами. Поэтому, будучи тетей, Лори чувствовала себя обязанной попытаться оказать на ребенка благотворное влияние, внести немного порядка и обыденности в его разгульную жизнь. В магазине сувениров она видела красивую футболку и решила, что можно купить ее в качестве подарка. Ей хотелось узнать мнение Рейчел — все-таки та была матерью троих подростков. Поэтому, посмотрев мастер-класс и отведав супа с салатом, они отправились в вестибюль.
— Этот развратный суп на вас как-нибудь подействовал? — спросила Лори, пока они шли по мощеному дворику.
Миссис Турман рассмеялась.
— Нисколько, — призналась она.
— На меня тоже. Ничего не чувствую.
Они пересекли вестибюль и вошли в магазин подарков. Мисс Митчелл показала целую секцию, завешанную футболками. Рейчел тут же забраковала желтую с логотипом Реаты и красную с изображением куклы качина и надписью «Хано». Она предложила черную футболку с изображением скелета, засыпанного песком, возле кактуса и указателя «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АРИЗОНУ».
Лори купила ее.
Потом мисс Митчелл захотелось в уборную, и Рейчел составила ей компанию. Когда они приближались к туалету, у женщины возникло неприятное ощущение дежавю. Все это время она была как на иголках. Но, пока они находились внутри, не произошло ничего необычного.
Это случилось, когда они возвращались по коридору в холл.
Из-за угла вывернули двое мужчин, видимо втянутых в яростный спор. Правда, спор был какой-то слишком однобокий. На мгновение миссис Турман показалось, что зачинщиком был администратор, которого они с Лоуэллом встретили вчера на этом самом месте. Хоть это был и не администратор, но он очень на него походил — бородатый, толстый, хорошо одетый. И он тащил за собой молодого человека, одетого в униформу Реаты. Вероятно, это был один из официантов при бассейне. Он плакал, отчаянно и беззастенчиво, размазывая слезы и сопли по красному лицу, молил о пощаде и просил, чтобы его не наказывали. Но его бородатый противник и не думал проявлять милосердие. Толстяк впился пальцами в руку подчиненного и грубыми рывками волок официанта по коридору.
— Пора платить по счетам! — прорычал он.
И двинул официанта локтем в живот с такой силой, что крики сменились стонами.
Рейчел спряталась за резной колонной в форме тотема. Она не хотела видеть, что будет дальше. При этом женщина знала, что никто и не ждал этого от нее, и сомневалась, что ей позволено было видеть это. Лори растерялась, но последовала примеру спутницы, и они вместе проследили, как мужчины прошли мимо. Какая-то часть Рейчел хотела выскочить и кинуться на толстяка, пристыдить его за неподобающее поведение и противоправные действия. Даже худший в мире работник не заслуживал подобного обращения! Но миссис Турман вспомнила ужасные женские крики за стеной и последовавший за этим противный звук удара и побоялась вступать в спор с мужчиной. Побоялась того, что могло случиться, если он хотя бы узнает, что она стала свидетельницей случившегося.
Мужчины остановились в нескольких шагах от затаившихся женщин. Словно ребенок, прячущийся от родителей, Рейчел обошла вокруг колонны, стараясь остаться незамеченной. Лори двигалась вслед за ней. Выглянув из своего укрытия, миссис Турман увидела, как бородатый, удерживая наказанного официанта одной рукой, другой отпер дверь ключом. Дверь открылась, и на долю секунды Рейчел удалось заглянуть внутрь. Там не было ни офисной мебели, ни занавесок, ни окон. Это была просто комната, стены, пол и потолок которой были выкрашены в красный цвет. Посередине стояла ржавая железная клетка размером с холодильник. Толстяк толкнул официанта внутрь и приказал:
— Полезай!
— Нет! — завопил молодой человек.
Рейчел ни разу еще не приходилось слышать столь душераздирающего, полного ужаса крика.
Тяжелая дверь захлопнулась и заглушила все прочие звуки.
Коридор погрузился в тишину.
Из-за угла неспешно вышли двое гостей, мужчина и женщина, безучастные к тому, что произошло всего пару секунд назад.
Сердце рвалось из груди Рейчел, и она с шумом втягивала воздух через рот. Кто-то должен был сделать хоть что-нибудь! В комнате пытали человека. Она в отчаянии оглянулась в сторону вестибюля. Но поняла, что не сможет им ничего сказать. Это был не единичный случай и не выходка полоумного садиста. Администрация курорта знала обо всем. Либо они делали вид, что это их не касается, либо это даже было частью их внутренней политики.
Рейчел могла бы позвонить шерифу или в полицейское управление. Но, где бы те ни находились, к тому времени как они доберутся до этого богом забытого уголка, преступление уже свершится, и все следы его успеют замести.
В фильме женщина устремилась бы вперед, распахнула дверь и пролила свет на подлые деяния администратора. Она велела бы праздно гуляющей парочке позвать кого-нибудь на помощь, те привели бы других гостей и работников, и бородатого толстяка и его подельников схватили бы до прибытия представителей закона. Но такое бывало только в кино. И все, на что миссис Турман оказалась способна, — это уставиться на дверь, вслушиваясь в обманчивую тишину и стараясь успокоить дыхание.
— Вы это видели? — спросила Рейчел свою новую знакомую, едва способная к речи.
— Поверить не могу, — отозвалась та.
При этом Лори не казалась такой уж потрясенной. Легкое возмущение на ее лице едва ли сочеталось с тем смятением, которое испытывала ее спутница. Она вспомнила, что и при виде мертвых крыс в саду шеф-повара эта женщина тоже не выказала ни малейшего смущения. В глазах мисс Митчелл она прочла безучастное выражение, которое по необъяснимой причине напомнило ей то эмоциональное безразличие, вызванное сомой в «Дивном новом мире» Олдоса Хаксли.
