Большой Эзу сощурил глаза.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Гиин сам мне сказал. Он признался...
— И вы, наивное создание, поверили ему? — простонал Большой Эзу, схватившись в отчаянии за голову.
— Разумеется, поверила. А почему...
— Дура!
— Да как вы сме...
— Дура вы, госпожа Кансей, вот вы кто.
Смущенная и сердитая, Хонно попросила:
— Вас не затруднит объяснить мне, что вы имеете в виду?
— Все очень просто. Он вас одурачил.
— Вы ошибаетесь, — возразила Хонно. — Я давно знаю Гиина.
— А я знаю игроков, — отпарировал Большой Эзу. — Они не меняются, понимаете? Никогда. Они только уверяют вас, что они изменились и бросили играть. Да... Боюсь, госпожа Кансей, вы не очень большой знаток человеческой натуры, и вам придется многому научиться.
— Если вы не будете переходить на личности, то хорошо поступите. Зачем вы делаете ненужные обобщения?
— Я хочу убедить вас в своей правоте. Вы знаете, где живет Гиин?
Хонно кивнула. — Тогда пошли к нему домой.
— Как, сейчас?
— Да, сейчас! — рявкнул Большой Эзу и, схватив Хонно за руку, вышел вместе с ней из кабинета.
* * *
— Дома никого нет, — сказала Хонно, в третий раз звоня в дверь квартиры Гиина. — Он, наверное, вышел поужинать.
Большой Эзу усмехнулся.
— Конечно, поужинать, куда же еще? — Он вытащил из кармана длинный кусок металла — отмычку — и стал открывать замок.
— Что вы делаете? — ужаснулась Хонно.
— Ничего особенного, — ответил ей Большой Эзу, поворачивая круглую ручку и открывая дверь.
Они вошли внутрь, и Хонно сухо поинтересовалась:
— Разве подобные вещи не запрещены законом?
— Если и запрещены, то я об этом ничего не знаю.
Большой Эзу закрыл дверь и включил в прихожей свет. Хонно чуть не задохнулась от изумления.
— Черт! — воскликнул Большой Эзу.
Квартира была перевернута вверх дном. Двери шкафов открыты, ящики выдвинуты, их содержимое в беспорядке разбросано по полу. Подушки вспороты, часть ковров изрезана. Все три комнаты находились в состоянии полного хаоса.
— Боже мой, что же здесь произошло?
— Ни Гиина, ни тетрадей, — с горечью констатировал Большой Эзу. — Исчезли. Отлично, госпожа Кансей.
Хонно была близка к обмороку.
— Теперь вы видите, что глубоко заблуждались на счет Гиина? Как вы могли его подозревать? Его кто-то похитил вместе со злосчастными тетрадями. Господи, господи, зачем я втравила его в эту историю? Его же могут убить!
Сердце ее сжалось от страха и горя, и она, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Она плакала о своем бывшем женихе, о себе, о безвозвратно ушедшем прошлом.
* * *
— Ну как, понравилось тебе у моих родителей? — спросил Марс Ирину. — Не скучала?
— Ни одной минуты. Было просто чудесно, правда.
Они разговаривали в курительной комнате пыльного фойе старого МХАТа, во время антракта. Ирина сразу узнала Наташу Маякову, как только та вышла на сцену, В гриме Наташа выглядела старше и чем-то напоминала Ирине французскую актрису в одном из фильмов, который она контрабандой привезла из поездки в Америку. Ирину переполняла такая ненависть к Маяковой, что она готова была испепелить ее взглядом, если бы могла. И почему эта актриса вызывает у нее такую ярость? Разве Валерий так много для нее значит, что она бешено ревнует его к этой красивой блондинке? Как бы там ни было на самом деле, весь первый акт Ирина просидела в напряжении и с облегчением услышала звонок, означавший, что наступил антракт.
— Мои старики иногда бывают занудными, но замечаю это только я, — продолжал говорить Марс.
— А ты похож на мать. Она у тебя женщина сильная и к тому же прекрасная хозяйка. А я слабая, а уж хозяйство — совсем не моя стихия.
— Наверное, ты не создана для семейной жизни, — ответил Марс, — душа у тебя беспокойная, характер непоседливый. Домохозяйка из тебя не получится, факт.
Они поговорили еще о пьесе, постановке, актерской игре. Ирина вскользь упомянула Наташу Маякову, игравшую в «Трех сестрах» Ирину, желая выяснить, произвела ли актриса какое-нибудь впечатление на Марса, но он сделал в адрес Маяковой какое-то ничего не значащее замечание. Затем отпустил веселую шутку, и Ирина от души рассмеялась. Вдруг она почувствовала себя очень неуютно, осознав, что была готова выболтать Марсу о своем знакомстве с Валерием, встрече с ним у магазина «Дружба», его свидании с актрисой и предательстве по отношению к ней, Ирине. Какой кошмар! А ведь Марс и не подозревает, что его тоже предают, обманывают, шпионят за ним. Хотя почему она предает Марса? Разве она обещала ему что-нибудь? Клялась в верности? В конце концов, она старается для себя. Да, она предает Марса, и делает это по поручению другого своего любовника, Валерия. Три дня назад этот факт почему-то ни в малейшей степени не волновал ее, но после визита к родителям Марса что-то в ней изменилось. Она поняла, как наплевательски относится к ней Бондаренко. Использует ее в своих целях, вот и все. Ирина посмотрела на Марса как будто впервые. «Отличный мужик, красивый, душевный, обаятельный. Чего ей еще надо? Не испорчен властью, и в отличие от Валерия не навязывает своего мнения. Когда-нибудь, — думала Ирина, — у Марса будет своя собственная семья, и для него это будет счастьем». При мысли об этом у Ирины стало на душе спокойно и светло.
«А что Бондаренко плел ей насчет свободы, которую она обязательно обретет, шпионя за Марсом? Чушь. А, ладно».
— Чехов всегда заставляет меня задуматься, — сказала Ирина, чтобы как-то объяснить свое долгое молчание. — Наверное, потому, что его пьесы, как современная живопись, есть в них некая незаконченность, незавершенность, многое приходится додумывать самой.
— По-моему, сегодня тебя интересует не Чехов, а актриса, Наташа... не помню фамилии.
— Не знаю, как ее зовут, — солгала Ирина, — просто мне было любопытно. Такой тип женщин обычно нравится мужчинам, и я хотела узнать твое мнение.
— Слишком много грима, — сказал Марс, и в это время прозвучал звонок к началу второго действия. — Неизвестно, на что она будет похожа, если смыть с нее всю эту краску.
* * *
Из окон спальни в квартире Марса виднелась Площадь Восстания, мерцавшая в темноте желтыми уютными огоньками. Гастроном в высотке уже закрылся, кинотеатр не работал. Небо, полное тяжелых свинцовых туч, нависло над домами низко-низко. Несмотря на весеннюю пору, в воздухе чувствовался свежий, влажный запах снега. Ирина стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль, на спящий город, настроение у нее было скверное. То ли холодная, негостеприимная ночь оказала свое действие и вызвала непонятную грусть, то ли такое впечатление оставили мхатовские «Три сестры». Но почему ей так плохо? Неужели все дело в актрисе, Наташе Маяковой? Ирина не могла не признаться самой себе, что, отправляясь в театр, она надеялась встретить там Валерия. Чехов Чеховым, а билеты она взяла именно поэтому. Целый день она представляла, как улыбнется при встрече Валерию, какие скажет слова. Встречи не произошло, и она была разочарована, появилось противное ощущение горечи, пустоты. Сейчас она, проведя весь вечер с Марсом, собиралась остаться у него на ночь, а мысли ее были далеко; единственное, чего ей хотелось в данную минуту — это прижаться к большому крепкому телу Валерия, отдаться его ласкам, забыться с ним в пылу страсти.
Ирина так ярко представила себе жаркие объятия Валерия, что на миг испугалась. Что это с ней происходит? Она перестала понимать себя. Кого она любит в конце концов, Марса или Валерия? Ей казалось, что она полюбила Марса, но в таком случае как она может мечтать о близости с Валерием, ревновать его к актрисе? Все вдруг непонятным образом усложнилось. Раньше было проще. Она спала с Валерием, и ей это нравилось. Она выделилась из серой, безликой толпы женщин, потому что ее выбрал могущественный, всеми уважаемый Валерий Бондаренко. А когда он дал ей понять, что она может получить гораздо больше, разделить с ним власть над людьми, она была готова сделать все, чего бы он ни попросил. Любовник попросил ее шпионить за Марсом Волковым — замечательно, очень интересно, почему нет?
Так она рассуждала, пока не познакомилась с Марсом, и они не начали встречаться. Он оказался совсем не тем человеком, каким описал его Валерий. Сейчас ей не только не хотелось шпионить за Марсом, она чувствовала себя предательницей по отношению к нему, и ей стало противно докладывать Бондаренко о поступках, мыслях, чувствах Марса, об их отношениях. Она постоянно нервничала и не могла расслабиться ни на минуту. «Так и до нервного срыва можно дойти, — в смятении думала Ирина. — Пора это прекратить, взять себя в руки. Если я заболею, ни один из двух этих мужчин не захочет иметь со мной ничего общего, и что будет тогда? Опять скучные будни, ничтожная жизнь. Кого же мне все-таки выбрать, Марса или Валерия?» Она мучилась и не находила ответа. В спальню вошел Марс, удивленно спросил:
