Я не посмел прикоснуться к ней, сжимая кулаки, даже когда Лиза коснулась своим языком моего, не представляя, что каждой секундой своей близости идет к пропасти, в которой буду только я. И она.
И я поддался ей.
Сдерживался, но целовал в ответ, не позволяя себе закрыть глаза и погрузиться в собственные эмоции так глубоко, как хотел бы этого.
Понимал, что долго не продержусь, но не мог ее оттолкнуть, вдыхая в себя аромат ее тела, и старался собрать всё тепло, которое она дарила, сама того не подозревая.
— К черту правила! Хочу быть твоей! — выдохнула девчонка в мои губы, облизываясь и рывком распахивая рубашку на мне.
Мелкие пуговицы полетели на пол.
А вслед за ними последние крохи моего самообладания.
— Посмотри на меня! — я легко встряхнул девушку, заставляя отлипнуть от себя, чтобы она сосредоточилась на моем лице, которое было для нее незнакомым, давая последний шанс. Ей. И мне.
На секунду я напрягся, когда Лиза окинула взглядом комнату, вдруг подскакивая и кидаясь к двери.
Осознала, значит.
И кажется, нужно было вздохнуть с облегчением и порадоваться тому, что моя совесть осталась чиста. По крайней мере, в этой ситуации.
А еще не дать себе кинуться за ней. Это было сложнее всего.
Я даже зажмурился на долю секунды, начав считать про себя и надеясь, что девчонка успеет убежать до того, как я последую за ней. Чтобы вернуть. И оттрахать.
Дверь хлопнула.
Но вместо торопливых истеричных шагов я услышал звук закрывающегося замка, вскидывая голову с единственной мыслью: она закрыла меня снаружи?
Нет.
Лиза стояла у дверей, выкручивая замок. И отрезая нас от всего мира. Здесь. Двоих.
— Чтобы нам не помешали, — улыбнулась она, разворачиваясь ко мне и вздрагивая, когда я в одном прыжке оказался рядом, прижимая ее к стене и буквально прорычав в ее губы:
— Это была самая большая ошибка в твоей жизни!
Только девчонка не испугалась и ничего не осознала.
Лиза томно улыбнулась, опьяняя блестящим взглядом, и снова потянулась ко мне, скользнув ладонями по моей обнаженной груди.
Больше я не собирался сопротивляться тому, чего так хотел.
Как хотела и она.
Только не со мной.
Лиза потянула меня вперед, хватаясь за воротник рубашки, словно боялась, что я могу сбежать.
А я смотрел на нее и не мог отвести глаза.
Она была такая смелая, открытая и сумасшедшая.
При мысли о том, что всё это должно было происходить с тем гребаным пацаном, мне казалось, что зубы просто скрошатся друг о друга!
Пустота в моей груди заполнилась лавиной ярости.
Этот безумный огонь пылал сейчас в моей груди. И он был удушающий и едкий, сжигая мою нежность, оставляя за собой лишь пепел и необузданную злость.
Если она не будет моей, она не будет ничьей!
Но не успела она сделать и шаг назад, как я схватил ее, чуть приподняв в воздухе, и впечатал в стену так, чтобы ее лицо было напротив моего.
От неожиданности и силы удара она отрывисто выдохнула.
Я зажал тело девушки своим так, что ее пышная грудь просто расплющилась об меня, а мои бедра были готовы раздирать ее тело каждую секунду.
Она должна была чувствовать каждый сантиметр меня!
МЕНЯ!
И никого больше!
Обхватив ее маленькое лицо рукой, я запрокинул ее подбородок вверх, приблизив свое лицо так, что наши дыхания сливались в одно.
Поняв, что находится в железных тисках, она удивленно распахнула голубые глаза и теперь не могла двигаться, зажатая мной со всех сторон.
Лишь отрывисто дышала, пытаясь понять, что происходит.
Глупая, теперь испугалась?
— Мне плевать, кто трахает твое тело, — прорычал я в ее губы, обдав белую кожу своим горячим дыханием. И я старался убедить себя в том, что так оно и было. Но в груди было больно и горько.
Сжав ее лицо сильнее своей ладонью, я постучал по ее пульсирующему виску:
— Но здесь должен быть только я!
— Что с тобой, любимый? — ошеломленно выдохнула девушка, распахнув глаза еще сильнее и предпринимая нелепые попытки оттолкнуть меня. Но в этом случае было проще идти на таран против танка на детском велосипеде.
Не дав девушке попытаться сказать что-либо еще, я впился в ее губы.
Черт, это даже поцелуем нельзя было назвать.
Это было слишком жестоко, грубо, яростно и больно.
Прижав ее голову к стене, я тяжело дышал, пытаясь сохранить хотя бы каплю обладания, но сквозь бурю ярости и похоти голос разума терялся и был неслышим.
Поэтому я сминал ее розовые губы нещадно и дерзко. Я втягивал их в себя. Облизывал. Рычал и стонал, пытаясь вобрать в себя весь ее аромат, всю сладость и терпкость.
Я сходил с ума от ее близости.
А она пыталась найти себя в пространстве. Но всё было напрасно.
Мне и этого было мало.
Я хотел, чтобы на каждом миллиметре ее тела были синяки от МОИХ пальцев!
Чтобы багровые следы от МОИХ губ покрывали ее тело!
Чтобы эта боль была вечной и она всегда напоминала ей, КОМУ она принадлежит!
И чтобы каждый мог увидеть мои следы, оставленные на ней.
Увидеть и отказаться от девчонки.
Черт, я уже точно знал, что просто заставлю сделать это каждого, кто посмеет пройти и просто оглянуться на Лизу.
От мысли об этом голова пошла кругом.
Не отрываясь от губ девушки, я буквально зарычал, впившись сильнее пальцами в ее высокие скулы, обтянутые нежной кожей, зная, что оставляю уродливые синяки.
Понимая, что она, раздавленная мои телом, уже задыхается, оставшись без кислорода от яростного поцелуя, я резко оторвал губы от нее, однако не сдвинулся ни на миллиметр.
Девчонка судорожно вдыхала воздух, наплоенный моей яростью и страстью.
Она дрожала.
Мягкие губы уже сейчас слегка распухли от совершенного насилия над ними. На скулах просматривались отметины от моих пальцев.
Ее черные ресницы дрожали.
— Это была очень большая ошибка, девочка, — прошептал я снова, будучи уже не в силах успокоиться.
Мне не составило труда схватить ее тонкие запястья одной рукой, чтобы держать их над головой девушки.
Своим коленом я быстро раздвинул ее ноги, отчего она дернулась, но прилежно замерла.
— Теперь ты только моя, Холодное сердце, — выдохнул я в ее губы отрывисто, когда моя ладонь проскользнула по ноге Лизы от колена до бедра, забравшись под ее трусики.
Подцепив пальцем край шелковистой материи, я потянул ее, с треском разорвав под глухой стон девушки. И оставил еще один кровоточащий след на ее теле, чувствуя, как паника овладевает ею постепенно, но верно.
Глядя в мои пылающие глаза, в этот момент она понимала, что спасения не будет.
Хищно улыбнувшись, я не позволил ей оторваться от стены, медленно лизнув ее губы, не давая возможности отвернуться.
Мое горячее дыхание обжигало ее, когда я нарочито медленно провел пальцами по бедру девушки, обхватив ее упругую попку и сжав в своей ладони.
Лиза выгнулась, заставив меня застонать.
ЧЕРТ!
Не помня себя, я провел пальцами по раскрытому для меня лону, глухо выдохнув.
Такая горячая и влажная. Для меня.
Лиза тихо застонала, закусывая нижнюю губу, когда я погрузил пальцы в нее, и мое дыхание сбилось.
Твою мать.
Она была такая тугая и упругая.
— Ты будешь умолять меня остановиться! — прорычал я в ее губы, чуть прикасаясь к ним, и провел языком от подбородка до нижней губы.
Продолжая одной рукой держать ее руки высоко над головой, второй рукой я резко задрал подол ее платья, вжав свои бедра в ее тело настолько сильно, что чуть не кончил.
Ощущение ее обнаженных горячих бедер снесло последние здравые мысли в моей голове, словно карточные домики штормом.
Член разрывался на части от желания избавиться от нелепой преграды в виде моих брюк, чтобы вонзиться в ее ароматное тело.
Прикрыв глаза от блаженства, я потерся членом о ее бедра, чувствуя, как девушка задрожала сильнее, ощутив силу моего желания между своих ног.
