знает о каналах, космических вибрациях, архангелах. Когда он говорил, всё вокруг затихало. Половицы не смели скрипеть, ставни не смели стучать под напором ветра. Воздух разрядился, как перед грозой или бурей что будет бросать крыши на автомобили и вырывать деревья из земли. Но я не был бы не собой, если бы не потешил своё любопытство. Если бы не задал глупый вопрос поднизшей твари этому существу, что решило поселиться в теле моего друга.
– Ты прочёл это в книгах, что Андрей тебе дал?
– Нет. Я знал это. Всегда. Просто не было подходящего момента вспомнить. Этот мозг так удобно утроен. Ты помнишь и знаешь только то, что нужно. Болезненные, страшные воспоминания и сюжеты он просто относит настолько далеко, насколько это возможно. А теперь он изменился. И всё что происходило и произойдёт внутри него. И его разрывает от этого. Нет, мне не больно от этого. Я использую маленькие человеческие хитрости, чтобы забываться. Даже сейчас. Я рассказал тебе всё это, просто потому, что хотел. Если ты не поймёшь меня, то хотя-бы постараешься. Я не виню тебя в том в том, что ты не знаешь.
– Да я, как вас всех послушаю, так выясняется, что я вообще дурак.
– Десять тысяч книг дурак не прочитает. – Антон улыбнулся и моргнул своими внутренними веками. Выражение его лица, чтобы с ним не делала его природа, какие бы чудовищные начала его не терзали, оставалось неизменным.
Я видел тот лес. Я слышал тех существ, что в нём обитали, Я трогал эту безжизненную землю, предназначенную для внеземных созданий. Отравленную и болезную для нас. Плодородную и вольготную для них. Я сказал себе очень давно – победа или смерть. Но в данный момент я был жив. Я пытался противостоять существу, что никогда не знал раньше, и что выходит за рамки моего скупого понимания. Но всё, что я знал – это помощь. Помощь тем, кто нуждается. Помощь тем, кто слаб.
– Если ты вернёшься домой, твои изменения обернуться вспять? Ты станешь Антоном Цупсманом обратно? Тем что пишет книги и сдаёт цветной металл? Тем что, пьёт каждый день и на всякие укоры утверждает, что Уинстон Черчилль выпивал литр виски в день и оставался в здравом уме. Можно вернуть всё как было? Ты ведь зришь сквозь время и можешь дать ответ на этот вопрос.
– Конечно можно, – сказал Антон и подошёл ко мне так близко, что упёрся своим ледяным лбом, в мой. Было ли это страшно? Очень. Я знал, что не смогу направить оружие в сторону этого человека, пусть он уже и не является им. Я знал, что скорее всего погибну, если вступлю в хватку с этим существом, с какой бы силой я не бился. Но я не мог противиться воле извне. Весь мой страх и неприязнь к этому чужеродному существу, что осквернило и испортило человеческое тело, перерос в восхищение. Я был рад прикоснуться к столь величественному созданию, что превосходит меня в миллионы раз по силе и разуму, но тем не менее, говорит со мной. Общается на равных. Помнит меня.
– Но зачем? – он резко отодвинулся, сделав шаг назад и сощурил свои жёлтые змеиные глаза.
– Вы с Андреем собираетесь закрыть врата?
Брови Антона поползли вверх, и он скривил рот так, будто съел лимон, а потом начал смеяться. Раскатисто, хрипло, лающе. На местный манер.
– Мы? – спросил он после непродолжительного приступа смеха. Он обошёл комнату вокруг, остановился позади меня и положил на мои плечи свои руки. Меня передернуло от этого прикосновения. Они были мертвецки ледяные и очень тяжёлые. Со своими новыми силами, он бы, наверное, мог оторвать мне голову так же легко, как открутить крышку от бутылки. – С Андреем? Это он тебе сказал?
– Если я правильно его понял. Он сегодня не в лучшем состоянии.
Ругаясь себе под нос, Антон ушёл на кухню, поднял с пола стул и принёс мне. Я осторожно сел, а Антон уселся на полу напротив, сложив ноги по-турецки и закурил.
– Знаешь, что меня особенно бесит. Я так любил курить, а теперь это не приносит былого удовольствия. Будто просто карандаш во рту держу. Хорошо хоть от бухла не отворотило. Андрей говорил тебе, как собирается закрыть портал?
– Не говорил. Только твердил об иных измерениях, об Арктуре, Орионе, Гиперборее, о космических вибрациях, показывал какие-то графики космической активности. Если бы я услышал это в любой другой день, до сегодняшнего, счёл бы его сумасшедшим. Да я и сейчас так считаю. Я вернулся сюда за тобой. Я думал эти местные убьют тебя, но теперь вижу, что ты за себя постоять можешь.
– Спасибо, братан. Я был бы рад, если бы ты остался, но переход в пятое измерение начнётся со дня на день и тебе лучше быть как можно дальше от этого места. Дома. В ебурге. Шататься по плотинке, пить уральского мастера и снимать девчонок. У тебя ведь отпуск. Я помню. Могу я попросить тебя об услуге?
– Конечно.
– У тебя ведь есть ключи от моей квартиры. Забери компьютер. Там есть некоторые записи, если будет время, объедини их в какой-нибудь сборник и выложи в сеть. Цену не завышай, но и бесплатно не раздавай.
– Ты так говоришь, будто собрался умирать.
– Такого я постараюсь избежать, но не знаю будет ли возможность у меня заняться этим самому.
– А что мне сказать всем друзьям? Что мне сказать твоей матери и бабушке? Что мне сказать себе? Что ты превратился в ящерицу и ушёл от цивилизации жить в доме без сортира? Нет. – мой отказ очень удивил Антона. Он видимо не ожидал что кто-то смеет перечить ему в этом облике. Его стоит боятся и я боялся. Но я либо достучусь до самого Антона, либо буду убит этим созданием на месте. Третьего варианта нет. Я наклонился вперёд и приготовился отбиваться стулом в случае нападения, но его не последовало. Антон просто сидел, курил разглядывая полы и ухмылялся сам себе.
– Скоро утро. Собирайся. Если оденешься и очки не будешь снимать, то никто и внимания не обратит. Вернёшься домой и сам сделаешь свой сборник. Сам сдашь все свои алюминиевые банки. Сам будешь жить в своей квартире. Я не шучу! Прекрати улыбаться. – я вскочил так резко, что стул упал, нарушив предрассветную тишину и звонко, как колокол загремел на деревянных половицах. Я принялся сваливать все вещи, что мог нащупать в темноте в одну кучу. Затем подскочил в этому надвысшему существу, схватил за руки и
