Затем он выпил очередную порцию спиртного, запил им пригоршню аспирина, принял горячий душ, надев шапочку для душа Хоки, чтобы закрыть свою перевязанную голову, и после этого снова почувствовал себя самим собой. Выходя из ванной, он открыл окно для проветривания — в подобном климате быстро появляется плесень.
Когда Льюис вернулся в спальню, костюм на вешалке привел его в замешательство. Это было все равно что увидеть портрет барона Саймеди, который используют в ритуалах вуду. Льюис не носил черное с похорон Губа. Однажды он прочитал, что то ли в Китае, то ли в Африке носят траурные одежды белого цвета. Какой бы переполох поднялся завтра в лютеранской церкви, явись он туда в белом!
Но сначала ему нужно было пережить эту ночь. «И желательно особо не налегать на выпивку», — сказал он себе, переодеваясь в бермуды и малиново-синюю рубашку. Самое худшее было позади, и, пока он принимал душ, у него созрел план. Он может воспользоваться отсутствием Эппов, чтобы проникнуть в дом надсмотрщика и найти там что-нибудь такое, что сможет рассказать ему о его новых… как бы их назвать? Подельниках? Заговорщиках? Партнерах?
Теперь, когда все дела были улажены, Льюис много думал, не столько об их сделке, сколько о самих Эппах. Он не мог избавиться от своих мыслей. Три дня назад все это не имело значения. Он искал то, что уже почти отчаялся найти, — способ избавиться от Хоки, а затем неожиданно он сам приплыл ему в руки. Как известно, дареному коню в зубы не смотрят.
Но теперь, связавшись с Эппами, Льюис вдруг понял, что почти ничего не знает о них. За исключением того, что они убили как минимум — он начал загибать пальцы: девочка с Сент-Люка, два человека, чьи тела найдены у холмов, Хоки, возможно, Арина… итого пять человек.
Льюис надел поношенные кожаные мокасины и отправился в дом надсмотрщика. Он хотел обыскать весь дом, но так и не дошел до входной двери, потому что, едва он ступил на лестничную площадку, где каменная лестница поворачивала налево, его внимание привлекла арка, ведущая в старую датскую кухню. Он осветил лучом фонаря похожее на подвал помещение. Низкий потолок, каменные стены, земляной пол. Три больших квадратных чемодана, закрытые на замки. Несколько незапертых шкафов. Они оказались пустыми.
Но похоже, здесь уже кто-то побывал. Прямоугольное углубление в каменной кладке стены, которое некогда использовали как печь, все еще закрывала металлическая пластина. Льюис закрепил ее гвоздями много лет назад, чтобы крысы не устроили здесь жилище. Однако нигде не было видно паутины, пол у стены покрылся слоем пыли, упавшей с каменной кладки, а старые гвозди так часто вытаскивали и снова заколачивали, что теперь их без труда можно было извлечь руками.
Он снял пластину, прислонил ее к стене, затем посветил в отверстие. Оно было четыре фута высотой, широкое и глубокое, и располагалось на высоте трех футов от пола. Сначала Льюису показалось, что оно было пустым, но по отсутствию пыли можно было судить о том, что решетку на его дне поднимали совсем недавно.
Льюис опять поставил фонарь на землю. Обеими руками он поднял решетку, положил ее на пол, затем просунул голову в проем, держа фонарик на уровне щеки, и посветил им прямо в углубление для огня, находившееся под жаровней. Когда-то оно было в три фута глубиной, а на дне его лежали пепел и обуглившиеся бревна, но теперь его заполняла земля, поднимавшаяся небольшой горкой.
Свет фонаря стал мигать и тускнеть. Льюис выключил фонарь и убрал его, чтобы сохранить батарейки. Осторожно, кончиками пальцев, он начал изучать и просеивать землю, которую наверняка принесли сюда из сада. Похоже, у его жильцов были серьезные неприятности, раз перед отъездом они спрятали что-то в духовке. Но что там было? Сокровища? Их сбережения? Какие-нибудь индонезийские артефакты, слишком ценные, чтобы оставлять их в доме?..
Его пальцы наткнулись на что-то металлическое. Так-так. И что там у нас? Дальнейшие раскопки при дрожащем, меркнущем свете фонарика обнаружили белую с позолотой жестяную коробку размером с кофейную банку. Она была закопана на глубине нескольких дюймов. «Ирландская овсянка Джона Маккены», — прочитал Льюис на этикетке, прежде чем его фонарик окончательно погас.
Работая в темноте, он достал банку и стряхнул с нее землю. Содержимое глухо застучало — судя по всему, это были легкие, явно неметаллические предметы. Льюис отодрал ногтями крышку. Наружу вырвалось облако несвежего воздуха. Запах пыли и какой-то органики, не вызывавший, однако, отвращения.
Льюис пошарил в карманах своих бермудов и достал оттуда бутановую зажигалку. Пламя было сильным, но узким и синим, и явно не предназначалось для освещения. Льюис наклонил банку, включил зажигалку, и синий огонь с шипением заплясал в дюйме от его лица. Он опустил голову и заглянул внутрь.
Когда его глаза привыкли к свету, то предметы, которые сначала показались ему палками и камнями цвета слоновой кости, на самом деле оказались расчлененными костями. Одни были похожи на прутья, длинные и короткие, но тонкие и аккуратно расширяющиеся на концах. Другие, круглые, напоминали камни неправильной формы. Были здесь и совсем короткие кости конусообразной формы.
Разумеется, это были кости человеческой руки. Если бы Льюис пересчитал, то их оказалось бы двадцать семь: восемь кистевых, пять пястных и четырнадцать фаланг. Сравни он их с костями своей руки, то пришел бы к выводу, что это кости ребенка, девочки, которую звали Гетти Дженканс.
Но Льюис не стал ни считать, ни измерять кости. Вместо этого, оправившись от ужасного шока, он закрыл банку, положил ее назад, поставил на место решетку, прикрепил металлическую пластину и быстрым шагом, стараясь не переходить на бег, поспешил в Большой дом.
7
Говорили, что ресторан «Дождевое дерево», как и вся мебель в нем, был сделан из ствола одного дождевого дерева. Здесь подавали национальную кухню Сент-Люка: салат с моллюсками на закуску и суп из каллалу, густой, как тушенка. В качестве основного блюда Доусон попросила колючего спинорога, жаренного в сливочном масле. Пандер отказался от закуски и заказал себе свиные отбивные, поджаренные с медом и имбирем. Оба блюда подали с похожими на грибы горками кукурузной крупы, перемешанной с каштаном бамией.
За обедом они рассказывали друг другу о своей жизни. Пандер — о себе, она — о К. Б. Доусон, — к тому времени она знала ее историю так же хорошо, как свою собственную. Впрочем, она упомянула лишь об основных моментах — никаких деталей, а когда он стал расспрашивать ее, то на его вопросы отвечала вопросами. Их у нее был миллион. Как проходит расследование? Продвинулась ли полиция в поисках убийцы? О скольких жертвах на данный момент известно?
В свою очередь, Пандер был волен не отвечать на некоторые из ее вопросов. Он знал, что завтрашний «Сентинел» и так почти обо всем расскажет, заявив о видимой связи между смертями Фрэна Бендта и Хоки Апгард.
Перри Фаартофт сказал Джулиану, а тот, в свою очередь, передал Пандеру, что рано или поздно правда все равно станет известна. Газеты могут скрыть что угодно, только не смерть репортера. Днем на остров приплыли корреспонденты из Пуэрто-Рико и с Сент-Томаса. Бедняга Фрэн, — теперь все хотели нажиться на его смерти.
И после жарких дебатов, в процессе которых была созвана конференция с участием губернатора и главы Торговой палаты Сент-Люка, издатель согласился попридержать историю о двух телах, вынесенных возле холмов Кариб, и не вспоминать историю смерти Гетти Дженканс. С двумя убийствами все еще оставался шанс, что этой историей не заинтересуются газеты Соединенных Штатов.
Но вскоре эти шансы сильно сократились. Когда принесли десерт (ягодный пирог, политый гранатовым сиропом), метрдотель подал Пандеру незаметный знак — его просили к телефону.
Пандер направился к барной стойке. Звонил Джулиан.
— Как ты меня нашел? — спросил Пандер.
— У меня свои источники.
— Что-нибудь стряслось?
— В управление только что пришел факс из Германии. Второй труп, найденный у холмов, был опознан по зубам. Это Фрида Шаллер. — Джулиан сначала назвал имя и лишь потом объяснил, что Шаллер была туристкой из местечка под названием Швабия и что она не вернулась домой после двухнедельного круиза во время прошлого Рождества. Корабль приплыл на остров в разгар Бала трех королей, но ее следы потерялись где-то между Сент-Томасом и Барбадосом.
Коффи и Пандер перешли на принятую в полиции терминологию. Пассажирка круизного лайнера стала скорее всего незапланированной жертвой. Поскольку это было случайное знакомство, кто-нибудь наверняка видел жертву вместе с подозреваемым. Никаких ухищрений, никаких шпионских штучек, как в случае с Тексом Ванджером.
Их дальнейшие действия были очевидны: получить подробное описание внешности и фотографии женщины, поместить их в «Сентинеле», напечатать листовки и расклеить их по острову, особенно в местах, где часто бывают туристы. Выяснить данные по ее кредитной карточке, обойти все магазины, бары и рестораны, которые она посещала. Попросить немецкую полицию поговорить с ее друзьями и родственниками, выяснить, не писала ли она или не звонила ли кому-нибудь из них, возможно, она упоминала о том, что встретила потрясающего мужчину, который пригласил ее искать клады.
