В девять часов Доусон выскользнула из-под москитной сетки. Через несколько минут Холли присоединилась к ней в соседней комнате, соблазнившись запахом свежего кофе. Они развернули стол, сели друг против друга и стали переговариваться шепотом. Сначала они обсуждали Человека с мачете. Прошлой ночью это была тема номер один — слухи о нем уже расползлись по всему острову. Но после того, как она была исчерпана, Холли перевела разговор на Пандера.
— Наш новый сосед дежурил около ворот, когда я возвращалась домой ночью, — сказала она. — Знаешь, о чем мы говорили?
— О превратностях любви?
Холли присвистнула и провела рукой над головой, показывая Доусон, что та не угадала.
— Нет, о тебе. Он сказал, что ты самое замечательное, что есть на свете, после белого хлеба.
— Правда? — Доусон покраснела.
— Да. Ты ведь еще не спала с ним?
— Мы только поцеловались на прощание.
Холли поморщила нос, как будто ее подруга призналась в том, что ест червей.
— А что тебе не нравится? — спросила Доусон. — Он добрый, умный, внимательный…
— Но его не назовешь мужчиной из девичьих грез.
— Внешность не главное, моя дорогая. По сравнению с моим лучшим любовником Пандер выглядит просто как Брэд Питт. А если уж на то пошло, то самый плохой любовник в моей жизни был очень похож на Брэда Питта.
— Значит, ты собираешься?
— Что собираюсь?
— Спать с ним.
— Это не твое дело.
— Да ладно, скажи.
— На данный момент я колеблюсь. Сорок против шестидесяти.
— И что ты имеешь против?
— Он полицейский.
— А за?
— Он чертовски здорово целуется.
2
В субботу вечером новые соседи Пандера помогли ему вытащить из сарая для должников матрац из пенокартона и спальный мешок, а затем отнести их в мансарду. Потом они дали ему спираль для отпугивания москитов, которую он закрепил на подоконнике у изголовья кровати. По окончании дежурства Пандер крепко уснул, а когда проснулся в воскресенье утром, спираль уже сгорела дотла, а предрассветное небо было серым. Он приподнялся на локтях и увидел, как звезды зажигаются и гаснут на горизонте, а потом из мглы перед ним возник луг, широкий, мокрый и зеленый, с дождевым деревом посередине, усыпанным росой, сверкавшей, как битое стекло.
Через тонкие стены дома он чувствовал наступление рассвета. Это было сродни наркотическому кайфу, только без марихуаны. «А я ведь могу привыкнуть к этому, — подумал он, снова укладываясь и пытаясь взбить круглую диванную думочку, которую использовал вместо подушки. — Влюбиться в хорошую женщину, например, в Доусон, установить спутниковую антенну. Мне будет несложно здесь освоиться».
Пандер снова уснул. Второй раз его разбудил мочевой пузырь. «В удобствах на улице тоже есть свои преимущества», — подумал он и, надев одолженный у Джулиана халат и взяв свою дорожную сумку и одно из полотенец, которые дала ему Зигги, направился в крапауд.
Человек, представившийся ему вчера как Хитрец Роджерс, стоял около раковины. «Наверное, он только что закончил чистить зубы», — решил Пандер. Густую, как у капитана Каценджаммера,[9] бороду этот мужчина, судя по всему, давно не брил.
— Вы привыкнете к запаху, — крикнул Роджерс, когда Пандер вошел в одну из кабинок. — И не волнуйтесь по поводу навозных угрей. Они редко выбираются на поверхность.
Усаживаясь на холодное деревянное сиденье унитаза, Пандер уверял себя в том, что навозных угрей не существует, но его задница была другого мнения.
Если верить табличке, прикрепленной на фасаде здания, первую лютеранскую церковь построили в 1750 году, в то время как белая колокольня с открытым куполом в григорианском стиле, обитая махагони, была возведена в 1798-м.
— Я нормально выгляжу? — шепотом спросила Холли Пандера, когда они присоединились к собравшейся у дверей толпе. На ней было короткое облегающее черное платье для коктейля — единственная черная вещь в ее гардеробе, — и она взяла у знакомых черный свитер, чтобы закрыть голые руки и плечи.
Джулиан и Зигги сидели неподалеку от первого ряда. Пандер снял панаму и расположился на последней скамье. Провожающие интересовали его больше, чем сама церемония.
— Вы чудесно выглядите, — сказал он Холли, когда она села рядом.
Она натянула подол платья на свои бедра, насколько это было возможно.
— Я имела в виду, уместна ли моя одежда?
— Держитесь со мной, и никто этого не заметит.
Для церемонии Доусон принесла Пандеру черный пиджак Энди Арина. Все выглядело вполне пристойно, если не пытаться застегнуть пуговицы. Пандер никогда раньше не надевал одежду одной жертвы на похороны другой, но сейчас у него просто не оставалось выбора.
Было только одиннадцать часов утра, однако в церкви стояла жуткая духота. Гроб был закрыт. Несколько белых женщин всхлипывали, крупная черная женщина рыдала в платок. Пандер вытянул шею и увидел светловолосую голову Апгарда, перевязанную бинтами. Он сидел в первом ряду. Неожиданно Льюис обернулся — известный рефлекс, когда кто-то смотрит тебе в спину, нужно поймать его взгляд.
Пандер нарочито кивнул, его губы сжались в немом соболезновании. Апгард кивнул в ответ, пробормотав: «Спасибо, что пришли», затем он посмотрел налево, через правое плечо Пандера. Лицо его изменилось. Но что оно выражало? Удивление? Отвращение? Может быть, даже страх? Он отвернулся прежде, чем Пандер, который умел читать мысли по выражению лица, как брокер биржевую сводку, смог это определить.
«Так, так», — подумал Пандер, скрестив ноги и невзначай повернувшись направо. Между скамьями шла белая пара. Высокий мужчина, на вид около семидесяти лет, с длинными, худыми руками и бородой с проседью, и женщина, ниже его ростом и моложе — чуть больше сорока, — с непослушной копной золотисто-каштановых волос и коренастой фигурой. Бросалась в глаза ее грудь, которую не могло скрыть даже мешковатое черное платье.
— Кто они? — шепотом спросил Пандер у Холли.
Служба должна была начаться с минуты на минуту.
— Фил и Эмили Эпп, — ответила Холли.
Он немедленно запомнил имена, но только имена. Понадобилось несколько секунд, прежде чем он вспомнил, что эти люди — ближайшие соседи Апгарда. Те самые, которые ничего не видели и не слышали в ночь убийства Хоки.
— Что вы знаете о них?
— Тсс, тише. Я вам потом расскажу. — Холли всегда испытывала в церкви некоторую робость. Какими бы милыми ни казались окружающие ее люди, она никак не могла избавиться от чувства, что в любую минуту кто-нибудь из них может встать, указать на нее пальцем и прокричать: «Убирайся! Вы убили Христа!»
Когда Пандер и Джулиан вернулись после заупокойной службы, двое детективов — Феликс и Гамильтон — уже ждали их около кабинета начальника полиции. На столе лежал экземпляр «Сан-Хуан старз». Пандер взял его и прочитал статью под заголовком «На Сент-Люке объявился серийный убийца». Там описывалось все: точное число жертв, особенности поведения маньяка, даже его кличка — Человек с мачете.
— Перри Фаартофт сказал, что завтра он напечатает обо всем, что ему известно. Я не могу его обвинять — теперь все пытаются нажиться на смерти его репортера. Боюсь, правда всплывает наружу, джентльмены. Я провел пол-утра в резиденции губернатора, пытаясь убедить его, что все под контролем. Вы даже не представляете, каких трудов мне это стоило.
— Все, с кем я говорил, сходятся во мнении, что это кто-то из приезжих с других островов, шеф, — проговорил Феликс, младший детектив, костлявый и нервный.
— Люди всегда думают, что это приезжие, Артур, но вы должны были во всем тщательно разобраться. А как обстоят дела у тебя, Эдгар? Узнал что-нибудь в Коре?
— Нет. Но сегодня в церкви я заметил одну интересную деталь. Что ты знаешь про Эппов, которые живут неподалеку от Апгарда?
— Этот Эпп, то есть Эппы. Филипп и Эмили. Антропологи. Приехали на Сент-Люк лет шесть назад вместе со своим слугой-индонезийцем… Бенни, кажется. Они изучают карибские племена. А что?
— Я случайно увидел выражение лица Апгарда, когда они появились на похоронах. Он отвернулся прежде, чем я смог понять его, но, что бы там ни было, Апгарда явно не обрадовал их приход.
Детектив Гамильтон поднял голову — он читал так же медленно, как и выполнял свою работу, и только что закончил изучать статью.
— Я их уже допросил. Они ничего не знают.
— Возможно, стоит вернуться и спросить их, где они были в пятницу вечером?
— Мы опередили вас, — поспешил заверить Пандера Гамильтон и рассказал, что госпожа доктор Эпп, как он ее называл, утверждает, что они с мужем уезжали в Пуэрто-Рико на собрание, проходившее в эти выходные.
— Проверьте это. Убедитесь, что они действительно были там, — распорядился Коффи. — Но не спрашивайте их самих. Не нужно их пугать. Просто удостоверьтесь, что они были на корабле, позвоните в Сан-Хуан, узнайте, где проходило собрание, где они останавливались, когда прибыли и когда уехали. Если мы не сможем исключить их из числа подозреваемых, то будем вызывать на допрос поодиночке.
