Но хотя он и смеялся, но руки у него все-таки тряслись, и Гордон поставил бутылку возле телевизора. Пройдя по коридору в ванную, он выпил воды, затем разделся и встал под душ, это помогло облегчить страдания. Горячая струя воды сняла с него напряжение, но после этого Данлоп почувствовал себя совершенно ослабевшим и вновь стал мечтать о выпивке. От стаканчика его может совсем развести, но именно этого ему по-настоящему и хотелось. Тяга и отвращение. Он надел свежую пару белья и новую рубашку. Почему — сам не понял. По идее надо было бы отправиться спать. «Но может быть лучше пройтись?» — спросил он себя. Но не сделав ни того, ни другого, Гордон сел за стол и начал набрасывать первый черновик: просто мысли по поводу того, что было запечатлено на пленке и магнитофонной ленте. Он курил и записывал впечатления, просто наносил на бумагу слова, без всякой системы и логики, наблюдая за тем, как трясется рука, а написанные фразы напоминают следы куриных лап, настолько неразборчивые, что их практически невозможно читать. Почему бы не позволить себе всего лишь стаканчик? Укрепить руку, и… помочь справиться с непосильным пока заданием? Нет. И отведя взор от соблазнительной пинты бурбона, Данлоп продолжал курить и писать.
Через какое-то время он понял, что должен немного поспать. Выключив свет и вытянувшись на постели, он постарался собрать всю свою волю и попытаться расслабиться. Напряженно трясясь, он начал расслаблять мышцы ступней, ног, туловища, постепенно подбираясь к голове. Видимо, он все-таки устал намного сильнее, чем предполагал, его сознание отключилось до того, как волна расслабления затопила голову. Проснулся Гордон, как сам потом понял, через полчаса, едва не заорав в полной темноте, но вовремя осадил себя. Осознав, что сидит на краю кровати и потеет, заставил себя встать и включить свет. Увидел, как в распахнутое окно влетают насекомые, прислонился к стене и потер лоб. Ему снова привиделась эта странная фигура, получеловек, увенчанный рогами — частично мужчина, частично олень, частично кошка, и черт его знает, что в нем еще было намешано. И гротесковая борода, которую он увидел, когда верхняя часть туловища повернулась в сторону, лапы поднялись, а круглые глаза взглянули прямо в душу Гордону. Это было кошмарно. И даже больше — гипнотически, властно, это напоминало магию, словно каким-то образом это существо ждало именно Гордона, притягивалось к нему, и в один прекрасный день они должны были бы встретиться. Данлоп был напуган им, загадочностью самого его существа. Что с ним происходит? Если эта тварь и дальше будет мерещиться, то свои дни он закончит в психушке. Да, собственно, не в психушке дело. В ней он уже бывал. Главное, что надо было отделаться от кошмара. Гордон не знал, как дошел до подобного состояния и как справиться с ним.
Он хотел с кем-нибудь поговорить, поделиться, но не знал, кому позвонить. Пройдя через комнату, схватил телефонную трубку и в полном изумлении услышал свой голос, говоривший оператору, чтобы тот соединил его с номером Слотера. Он очень боялся того, что может ему наговорить Натан.
Пока слышались гудки, Данлоп хотел было повесить трубку, но Слотер ответил, а Гордон внезапно понял, что не может произнести ни слова.
— Кто это? — спросил Натан и повторил фразу. Данлоп ждал, парализованный и безгласный. — Кто тут..? — испуганно вскрикнул Слотер, и Данлоп швырнул трубку на рычаг.
«Глупо, как глупо! Да, что же с тобой такое?» — думал Гордон. Но он прекрасно знал, что с ним, хотя и не в силах был в этом себе признаться. Ему было стыдно за сегодняшнее поведение, он раскаивался в том, что совершил, был смущен. «Что же ты намереваешься делать? — думал он. — Неужели отдать свои классные снимки и отменно записанную кассету? И отказаться, таким образом, от своего репортажа? Нет, разумеется, нет. Правильно, очень верное решение. Потому что испытываемый тобой стыд — это просто еще одна тропинка к неудаче. Ведь не твоя же вина, что мальчик умер. Ты просто должен об этом написать. Можешь, сколько влезет, ощущать стыд, но не вздумай отказаться от статьи, эмоции не имеют ничего общего со способами заработка денег для пропитания. Эмоции — роскошь».
Данлоп понимал, что прав и все же продолжал тупо смотреть на телефонный аппарат. Несмотря на разорванные дружеские отношения со Слотером, ему все же необходимо было с ним поговорить, как-то сгладить впечатление от собственного предательства, и сделать так, чтобы ни в коем случае самому не отказаться от написания задуманной статьи. Он в течение десяти минут обдумывал предстоящий разговор и, наконец, решившись, снова поднял трубку. Сообщил оператору номер и терпеливо выслушал положенную порцию гудков. На сей раз Слотер был в ярости.
— Да, черт побери, Реттиг, в чем дело? Я же сказал, приезжай побыстрее. — Данлоп молчал. — Чего ты от меня хочешь?! — заорал Натан злобно. Гордон положил трубку. Вряд ли удастся склонить к сопереживанию человека с таким голосом. Ладно, подождем утра. Он выкурил последнюю сигарету и взглянул на свои записи, а затем сделал нечто такое, чего раньше не совершал никогда, потому что даже не смел помыслить об этом. Выведенный из равновесия своим жутким сном, держа в голове образ этого существа, стараясь отыскать угол, под которым видение выявлялось бы отчетливее, смотря ему прямо в лицо круглыми немигающими глазами, Данлоп, словно принуждаемый к этому какой-то чужой волей, вовсе не желая этого, начал работать — пассивно, нехотя, набрасывая чудовищный портрет.
Он смотрел на него, поглощенный бездонными глазами. Все смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд. Почувствовал, как темнота в мозгу начинает проясняться, а слабость куда-то исчезает. Но потом вновь возвращается с новой силой. Несколько бесконечных минут он боролся с вожделением, боролся изо всех сил, но в конце концов признался, что все бесполезно. Столько продержаться! Это ж надо — целый день, значит, будут и другие дни, но сейчас… Он протянул руку к бутылке.
Аккум раздвинул разбитые края губы и ввел в открытую рану иглу. Ужалило, ко всему прочему, он слишком быстро нажал на поршень, и ткань лопнула от напора лекарства. Единственное, за что он себя похвалил, что успел задержать дыхание и не проглотил жидкость, тоненькой струйкой растекшуюся по губе. Вакцина против бешенства для людей изготавливается из крови тех, кому были ранее сделаны прививки против этой болезни. Она поможет его организму выработать необходимые антитела и в совокупности со вторым видом лечения выжить, не поддавшись инфицированию этим непонятным вирусом. Поморщившись, Аккум вытащил иглу. Положив шприц на стол, он расстегнул брюки, уронил их на пол, стащил трусы и, взяв второй шприц, ввел иглу в ягодицу. Эта инъекция тоже содержала вакцину против бешенства и можно было не делать себе уколов до завтрашнего дня. Но даже эти меры не успокоили врача, потому что если сегодня он морщился, вытаскивая иглы, то завтрашние инъекции окажутся еще более болезненными. И дело будет уже не в сыворотке, а во втором виде лечения — противовирусной вакцине. Любой, кто пробовал ее, знает, что это такое. Изобретенная англичанином по фамилии Сэмпл, она состояла из вируса водобоязни, извлеченного из мозгов кроликов, мышей и крыс, их вирус впоследствии был убит выдерживанием тел в термостате с карболовой кислотой. Мертвые клетки помогали иммунным процессам, происходящим в организме. Безвредные сами по себе, они способствовали все возрастающему отторжению еще не окрепших живых клеток, подверженных заражению. Но самое неприятное было в том, что помочь могла лишь серия уколов. Четырнадцать — минимальная доза, эффективнее всего — двадцать один укол. Ежедневное впрыскивание в мышцы живота брюшной полости. Уколы делались по кругу, потому что были настолько мучительны, что мышцы не выносили впрыскиваний вакцины в одно и то же место. Конечно, перетерпеть первые пять-десять можно было без особого труда, но последние обычно заставляли человека сильно страдать, поэтому Аккум старался о них не задумываться.
Но выбора у него не оставалось. Правда, если он действительно случайно заразился, то болезнь убьет его, несмотря ни на какие прививки. Всего два человека в мире выжили после заражения вирусом бешенства, да и то оставались сомнения, действительно ли они были инфицированы, потому что симптомы сильно смахивали на энцефалит. Болезнь была настолько опасной, что даже прививки могли не спасти. И все-таки Аккум считал, что выбора у него нет. Даже такие довольно редкие реакции на введение вакцины типа лихорадки или паралича казались полной ерундой по сравнению с неминуемой смертью. Словом, начало лечения не избавило Аккума от страхов. Собаке были сделаны все необходимые прививки, но это ее не спасло.
И скорбь также осталась. Аккум думал о мальчике, чье тело распластано на столе в морге, о том, что ему следовало предвидеть подобный результат применения снотворного. Еще и родители… Как перед ними оправдаться? Он до сих пор слышал хриплые вопли матери. Есть только один путь: ему придется сделать все возможное, чтобы выяснить природу и механизм действия нового вируса, чтобы спасти от него как можно больше людей. Когда-то он был знаменитым патологоанатомом. Это было давно, еще на Востоке, перед нервным срывом. Теперь он должен доказать, что не зря числился среди самых лучших специалистов. Именно так и не иначе. Ты считаешь себя очень крутым? Так докажи. Настало время.
