— Я здесь, малышка... Все в порядке... Это я... тетя Нат...
Дженни в ответ только кричала и повторяла имя тетки.
По сравнению с Эрминой, десятилетняя девочка казалась перышком, но она тоже не могла двигаться самостоятельно, а сил у Натали почти не осталось. Она прикрыла майкой Дженни рот и нос, просунула руки ей подмышки и потащила так же, как пятью минутами раньше мать — по шесть невозможных дюймов за рывок. Но Натали не проползла и трети кухни, как ощутила, что ноги ее больше не слушаются и дышать стало совсем нечем.
Пытаясь укрыться от падающих сверху раскаленных углей, она прижала к себе племянницу, крепко закрыла глаза и стала молиться, чтобы неизбежное произошло быстрее и им было не очень больно.
Если представить человека, овладевшего властью быть невидимым и не пожелавшего когда-либо поступить несправедливо или притронуться к чужому, то всем, кто это заметит, он покажется в высшей степени жалким и неразумным.
Платон, «Государство», кн. II
— Сократ, приветствую тебя! С возвращением на совет.
— Спасибо, Лаэрт. До моего следующего срока еще остается два месяца, но уверяю, что с нетерпением жду этого. Все в сборе?
— Все.
Четыре члена совета, говоря с трех разных континентов, приветствовали одного из основателей своей организации.
— Итак? — сказал Сократ.
— Итак, — ответил Лаэрт, — мы звоним тебе по поводу X, клиента под номером четырнадцать в нашем списке. Его здоровье стало ухудшаться. Процедуру необходимо провести в течение десяти дней, хотя его врач говорит, что нужно быстрее — если еще вообще возможно. Как все вы, без сомнения, можете судить по имени клиента, на карту поставлено очень многое — и с точки зрения политики, и с точки зрения финансов. Мы знаем, что ты был очень занят, действуя от нашего имени, но нам нужно знать, сможешь ли ты взяться за этот случай.
— Постараюсь сделать все, чтобы быть полезным. Кто донор?
— Есть три варианта. Номер один — сорокалетний пекарь из Парижа. Совместимость по одиннадцати пунктам.
— Что о нем известно?
— Немногое. Типичный ремесленник. Сам пекарней не владеет и никогда не станет владельцем. Двое детей. Соседи говорят, что он печет отличный хлеб.
— Говорит Фемистокл. Мне кажется, что изъятие из мира даже одного хорошего пекаря было бы грехом. Предлагаю рассмотреть другие варианты.
— Два других донора из Соединенных Штатов. Первый — актер из Лос-Анджелеса, тридцать семь лет, совместимость — одиннадцать пунктов.
— Чем он известен?
— В основном фильмами ужасов категории В. Был женат минимум четыре раза, имеет пристрастие к азартным играм и по уши в долгах. Кредит доверия низкий, уважением в отрасли не пользуется.
— Это не имеет значения, — сказал Главкон. — Даже малоталантливый, он все равно актер, а это делает его помощником. И совместимость одиннадцать. Только в крайнем случае.
— Согласен, — отозвался Полемарх. — Ремесленники раньше помощников, такова наша политика. Кстати, уверен, что Сократ был бы первым, кто проголосовал за двенадцать пунктов, если бы такого нашли.
— Верно, — отозвался Сократ, — хотя наши труды показали, что разница в результате между одиннадцатью пунктами и двенадцатью минимальна Но я все же при прочих равных условиях предпочел бы полную совместимость. Взрослый ремесленник, без отклонений в здоровье, чем моложе, тем лучше.
— Рад сообщить, что у нас есть вариант с такой совместимостью, — сказал Лаэрт. — Женщина, тридцать шесть лет, ремесленник низкого уровня. Официантка в каком-то ресторане. Разведена, один ребенок. Мало чем интересуется помимо работы. Наш человек докладывает, что некоторые замужние женщины в ее городе ей не доверяют.
— У нее совместимость по двенадцати пунктам?
-Да.
— Из какого штата? — спросил Сократ.
— Сейчас посмотрю. Думаю, что... да, Теннеси. Она из штата Теннеси.
— Наверное, целыми днями слушает эту ужасную музыку в стиле кантри, — пробормотал Полемарх.
— Мы окажем ей честь нашим выбором. Возражения?
— Нет.
— Нет.
— Правильный выбор.
— Хорошо, Сократ. С этого момента ты должен пребывать в полной готовности. Всего доброго, джентльмены!
Ты помнишь слова больных — что они говорят, когда хворают? Нет ничего приятнее, чем быть здоровым. Но до болезни они не замечали, насколько это приятно.
Платон, «Государство>, кн. IX
— Ну что же, Нат, пора! Газообмен в крови практически восстановился, уровень кислорода девяносто восемь процентов. Думаю, мы можем вытащить трубку. Ты готова?
Натали решительно кивнула доктору. Рэйчел Френч была заведующей пульмонологическим отделением в Уайт Мемориал. Долгие часы Натали провела в блоке интенсивной терапии на искусственной вентиляции, плавая по тонкой линии, разделяющей реальность и забытье, и почти всегда, когда приходила в себя, видела рядом доктора Френч.
Наверное, это зависело от препаратов, на которых ее держали, но для Натали эндотрахеальная дыхательная трубка оказалась не такой страшной, как она представляла. Она совершенно не помнила ту трубку, которая поддерживала в ней жизнь в больнице святой Терезы, и не думала, что сохранит в памяти и этот случай.
Боже, благослови фармакологов! После того как она потеряла сознание на полу горящей кухни, первым ощущением, что она жива, была сирена «скорой помощи», мчавшейся по скоростной юго-восточной к Уайт Мемориал. Похоже, что с кислородом у нее дела были плохи, потому что, как сказала Рэйчел, трубку ей ввели сразу же, в приемном покое. Но о том, что там происходило, Нат тоже ничего не помнила.
Судя по часам, висевшим на стене напротив кровати, успокоительные и обезболивающие прекратили давать часов двенадцать назад, и Натали могла сосредоточиться на своих мыслях уже больше пяти минут подряд. Всего же с момента пожара прошло почти двое суток.
Натали нужно было несколько раз услышать, прежде чем она смогла удержать в сознании новости. Ее мать и Дженни живы и поправляются — они в другой больнице. Пожарная служба и пресса признают, что именно благодаря ей удалось спасти две человеческие жизни. Говорили, что всего через несколько минут после того как пожарные вытащили ее и Дженни из кухни, потолок обвалился и дом в считаные минуты выгорел дотла. Для Натали невыясненным оставался вопрос, насколько серьезны травмы, которые она получила. Она стала заложницей ситуации, в которой часто оказываются врачи и студенты-медики, которые слишком хорошо знают о возможных последствиях несчастного случая...
Доктор Френч, мать близнецов и одна из самых молодых заведующих отделением в Уайт Мемориал, относилась к такому типу врачей, которым когда-нибудь надеялась стать и Натали, — уверенной в себе и решительной, но оставалась женственной и умеющей сочувствовать. Френч стала «своим» врачом для Натали в период ее короткого пребывания в больнице после возвращения из Рио. Они много часов провели, беседуя о философии, рассказывая друг другу разные истории и делясь планами на будущее.
— Немного хрипов в нижней доле, — сказала Френч, тщательно прослушав Натали, — но это неудивительно. Тут пришел доктор Хадави из анестезиологии, так что делай, как он скажет, и мы вытащим эту трубку в две секунды. Но если все пройдет не очень хорошо, мы не будем долго ждать и снова вставим ее обратно, понимаешь?
Натали кивнула. Потом, выполняя указания анестезиолога, она напряглась, прокашлялась, и все — трубку вынули. Несколько минут она лежала неподвижно, медленно и глубоко дыша через маску увлажненным кислородом. Привыкая к этой перемене, Натали напряженно и со страхом ожидала появления признаков ухудшения дыхания и необходимости снова вставлять дыхательную трубку. Френч несколько минут внимательно наблюдала, а потом поблагодарила анестезиолога и отпустила его. Натали лежала по-прежнему неподвижно, стараясь справиться с волнением и дышать нормально.
Что-то было не так.
Даже сейчас, через два дня, она ощущала запах дыма, засевший, очевидно, в носовых пазухах. Видела она все хорошо, но в глазах, несмотря на закладываемую за нижние веки каждые несколько часов мазь, было неприятное чувство — ощущение песка. Главной проблемой, осознавала Натали, являлось ее легкое. Благодаря интенсивным тренировкам она почти восстановила свои дыхательные функции, но сейчас, даже при глубоком вдохе, создавалось впечатление, что ей не хватает воздуха. Не так сильно, чтобы это можно было назвать одышкой или испугаться, но Натали знала свое тело так, как знают только спортсмены, и понимала — что-то не так. Заметив выражение лица Рэйчел, Натали догадалась, что врач того же мнения.
