— До-оченька моя!..
Прощаясь с Наташей у свежевырытой ямы, Иванов по праву боевого товарища говорил громко:
— Служила ты Родине честно, была лучшей в своей профессии, погибла как герой на боевом посту, исполняя свой долг. Но была ты, Наташа, ещё и самым лучшим товарищем. Другом. Настоящим человеком и другом. И мы запомним тебя весёлой, яркой, красивой, молодой, такой, какой ты была всегда. И ты всегда будешь рядом с нами, рядом с теми, кто знал и любил тебя. Пусть земля будет тебе пухом…
Дальше, в нарушаемой глухими рыданиями тишине, он прочитал строчки:
На небесах, куда уходит дым
От Вечного огня, мы будем рядом.
Герой умрёт, конечно, молодым.
Ничтожества командуют парадом.
А ты уснёшь с улыбкой на лице
И будешь верить в то, что всё не даром —
И слёзы, и раскаянье в конце,
И Грозного туманы и пожары,
И солнце в дымно-траурном кольце,
И каменное небо над Кизляром,
Не взятые тобою города,
И белый свет, и тёмная вода
Забвения — а в ней живые рыбы.
Как просто умереть мы здесь могли бы,
Чтоб встретиться — на сей раз навсегда…
Раздались залпы воинского салюта. Отделение автоматчиков произвело три выстрела. Когда опустили гроб, Иванов не смог заставить себя кинуть в яму землю. Он не хотел, чтобы Наташу закопали. Понимал всё, но не хотел. Поэтому отошёл в сторону, чтобы не слышать звуков ударов о крышку гроба падающих комьев земли.
Когда все стали расходиться, Иванов вернулся к свежему могильному холму. Обращаясь к улыбающейся с фотографии Наташе, он тихо произнёс:
— Теперь здесь твой вечный дом, Наташка. Не уберёг я тебя. Не уберёг. Прости, что я не рядом с тобой…
— Значит, ещё не пришло время, — за спиной прозвучал тихий Наташин голос, заставивший Иванова вздрогнуть. Он обернулся. Рядом стояла Светлана. «Как похожи их голоса!», — опять поразился Иванов.
— Вы — Саша? — спросила она.
— Да… Иванов, — придя в себя от неожиданности, представился он.
— Идёмте. — Она взяла его под руку. — Можно?
— Конечно. — Иванов ещё раз оглянулся на фотографию и пошёл со Светланой.
— Вы знаете, письма идут неделю. Сегодня принесли конверт. Надо же, как раз сегодня…
— Хорошая она была. Я её любил… Люблю… — поправился Иванов.
— Да вы знали-то друг друга всего две недели! — Светлана недоверчиво посмотрела на Александра.
— На войне у времени другой отсчёт. — Иванов спокойно выдержал её взгляд.
— А мне кажется, что теперь я Вас знаю. Вы такой, как писала Наташа.
— Какой?
— Я Вам дам прочитать её письмо, — после недолгого молчания пообещала Светлана.
За столом Светлана посадила Иванова рядом с собой. По другую руку сидела мама Наташи. Своего мужа Светлана определила напротив, через стол. Иванов успел с ним познакомиться. Крепкий, но уже начинающий лысеть, мужчина средних лет, немного повыше Иванова, производил хорошее впечатление. Они коротко, насколько позволяла обстановка, переговорили и даже успели выпить по одной, поминая Наташу, еще до того, как Светлана всех пригласила за стол. На этих поминках распоряжалась она.
Иванову удалось поговорить с Наташиной мамой. Красивое имя Любовь Михайловна подходило этой женщине. Странно, но она разговаривала с ним, как с сыном, и Иванов чувствовал, что говорит с близким человеком. Он рассказал, как они встретились с Наташей, какой она была, о чем они говорили.
— Ты, Саша, приезжай к нам всегда. Не забывай, — просила Наташина мама. И он почувствовал, что говорит она искренне.
— Буду приезжать, Любовь Михайловна, — пообещал он. — Обязательно.
Оставив Наташину маму на попечение женщины, что не отходила от неё ни на шаг, Иванов подошёл к офицеру сопровождения — Владимиру, с которым вместе прилетели, и тот сообщил ему, что отыскал в городе своего однокашника по училищу и чтобы Иванов не искал его до утра. В связи с этим Владимир собирался незаметно «исчезнуть», но Иванов заставил его выпить за Наташу, перед тем как тот ушёл.
После первых произнесённых обычных в таких случаях речей общий разговор за столом разделился на отдельные темы. Светлана несколько раз куда-то выходила и возвращалась. Иванов пил много, но не пьянел.
— Через год приеду. Памятник на могилу нужно поставить, — говорил он Светлане. — А вы тут напоминайте военкомату о себе — не стесняйтесь.
— Ты раньше приезжай. Где жить есть, — говорила Светлана. — Саша, ты нашей маме очень понравился. Значит, ты хороший человек. Всегда будем рады тебе.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Иванов.
Кафе, где проходили поминки, вместило человек пятьдесят. Иванов рассматривал этих разных людей, стараясь определить, кто и на сколько хорошо мог знать Наташу.
— А отца её ребёнка здесь нет? — спросил он у Светланы.
— Нет, — коротко ответила она.
— Ну да. Он же их бросил, — вслух произнёс Иванов.
— Не совсем так, — возразила Светлана. И, уловив недоумение Иванова, объяснила:
— Денис, отец ребёнка, был против того, чтобы Наташа рожала. Давал денег на аборт, возил по врачам. Но Наташка упёрлась: буду рожать! Он пригрозил, что не признает ребёнка. Они поссорились, и она его выгнала. Потом родила дочку. Денис пытался наладить отношения, но Наташка — ни в какую. Денис обещал, что оставит жену. Но там тоже дети. Наташка не хотела делать кого-то несчастным. Иногда они встречались, даже вместе с дочкой гуляли. Он деньги постоянно давал. И даёт. Дочь признал. Но Наташа записала её на свою фамилию. Гордая была.
— И как теперь с Наташиной дочкой?
— Как? — усмехнулась Светлана. — Да так: у моего, — она кивнула в сторону уже хорошо «набравшегося» мужа, — детей быть не может. Прогулял в молодости всех. Оформим опекунство. Будем воспитывать нашу Надюшку вместе с бабушкой.
— А где сейчас Надя?
— У родителей мужа. Мы ей говорим, что мама в командировке.
— Я смогу увидеть её?
— Зачем? Не надо тревожить ребёнка.
— Очень хочу увидеть Наташину дочь, — честно признался Иванов. — Я ведь думал, что у нас с Наташей дальше всё сложится. Надя стала бы и моей дочкой.
Светлана долго и пристально смотрела в глаза Иванова, потом спросила:
— А почему ты не сказал Наташе, что любишь её?
— Не успел. Долго собирался.
— Саша, ты сильно пьян?
Он подумал, что Светлана ему не верит, и начал доказывать, что всё так и было, как он говорит, но Светлана прервала его:
— Сейчас вызовем такси и поедем.
Светлана, еле державшийся на ногах ее супруг и Иванов подъехали на такси к дому родителей мужа.
На шестой этаж поднялись на лифте.
Дверь квартиры открыл седой, но ещё крепкий пожилой мужчина.
— Здравствуй, папа, — негромко поприветствовала его Светлана. — Принимайте нас.
Мужчина пропустил всех троих в квартиру и закрыл дверь.
— Как там всё прошло? — поинтересовался он.
— Нормально, — ответила Светлана.
— Как мама? — из комнаты в домашнем халате вышла полная пожилая женщина. Увидев незнакомого человека в военной форме, на минуту растерялась:
— Здравствуйте…
— Добрый вечер, — поздоровался Иванов.
— Вы уж извините, — засуетилась женщина, обращаясь только к Иванову, — не могли мы на похороны пойти. Давление у меня. И сердце болит. Как Любовь Михайловна, бедная, всё это выдержала? Какое горе!
— Выдержала пока. Не знаю, что будет ночью. Поэтому мы ненадолго. Пусть Вадик у вас переночует, — показав на еле держащегося на ногах мужа, попросила Светлана. — А я к маме. С ней побуду.
— Ладно, ладно, — женщина приняла из рук Иванова тело пьяного сына.
— А это Саша — сослуживец Наташин, — представила Иванова Светлана. — Он очень хотел посмотреть на Надюшку. Покажете?
— Да спит она уже, — недовольно произнёс отец Вадика. — Кое-как уложили. Весь день капризничает. Боимся, чтобы не заболела.
— Я одним глазком. Можно? — попросил Иванов. Уехать, не увидев Наташину дочь, он не мог.
— Только тихо, — согласилась мама Вадика и провела Иванова в дальнюю комнату.
На большой взрослой кровати мирно спало крохотное существо, похожее на красивую куклу. У Иванова от умиления навернулись слёзы. У него возникло ощущение, что перед ним лежит маленькая Наташа. Ему захотелось обнять, прижать к себе это чудесное создание. Он уже любил этого ребёнка. Любил искренней отцовской любовью, потому что любил мать этой девочки.
— Вот, возьмите, — уже в коридоре Иванов вытащил нераспакованную пачку пятидесяток.
Несмотря на протестующие жесты родителей мужа Светланы, он отдал пачку хозяйке:
— Эти деньги девочке пригодятся. Это Наташины деньги.
— Наташины деньги нам отдал офицер, прилетевший вместе с тобой, — уже в такси произнесла Светлана, когда они вдвоём возвращались на квартиру мамы. — Ты свои отдал.
