Эми вскрикнула:
— Что такое? Элоиза, что?..
Молодая каготка сунула телефон в карман.
— Она говорит, к дому подходят какие-то мужчины. Она говорит, что узнала его — что это тот самый человек, которого она уже видела…
Элоиза уже бежала через лагерь.
Неслась к своей бабушке.
Пока Мигель не добрался до нее.
Они все бежали. Пот заливал глаза Дэвида, старавшегося не отстать от Элоизы — она ведь была молодой, сильной… Скоро они уже пересекли старую железнодорожную ветку, промчались мимо облупившейся деревянной двери пивного бара. Элоиза хотела спасти бабушку; Дэвид хотел спасти Элоизу, а возможно, и всех их. И на бегу логика всех событий вдруг разом, как взрыв, оформилась в его голове. Так в некоторых научно-популярных фильмах мгновенно расцветает на экране темно-красная роза, снятая замедленным кадром…
Конечно же, это был Мигель; Мигель совершил все эти убийства. Это каждый раз был Мигель, Волк, уничтожающий каготов, уничтожающий всех. Лис, который режет всех кур в курятнике без разбора, — просто так.
Они подобрались к дому со стороны лесных зарослей, и Дэвид замер, всматриваясь.
Неужели они опоздали? Залитая сумерками дорога выглядела тихой и безлюдной. Нигде не было видно красного автомобиля. И домик казался пустым и непотревоженным. Но потом в окне на какое-то мгновение возникло и тут же исчезло темное лицо. Высокий человек. Однако голова тут же скрылась. Элоиза вскрикнула — и Дэвид тут же схватил ее и увлек назад, под деревья. Зажав ей рот ладонью, он прошипел:
— Элоиза, тот человек, в доме, — психопат. Безумно жестокий. Он пытался убить нас. Он всех убивает. И твоих маму и папу. И тебя тоже убьет…
Элоиза пыталась вырваться, всхлипывая, не желая оставаться на месте. Но что делать? Что делать? Дэвид вдруг понял, что не может удерживать здесь девушку — в этом было что-то неправильное. Если она хочет спасти свою бабушку, если она хочет при этом умереть, то он должен ее отпустить. С обреченным вздохом Мартинес разжал руки — и упал в мокрую траву.
Эми что-то отчаянно шептала, но Элоиза ее не слушала, она двинулась вперед, осторожно, присматриваясь — в окнах горел свет… а потом стремительно рванулась через дорогу, в тень около дома, спеша к своей бабушке. Дэвид стоял на месте, его подташнивало от стыда, он был как парализованный… Прошло около полминуты, а потом он хрипло прошептал, обернувшись к Эми:
— Что мы тут делаем? Что мы вообще делаем, черт побери?
Эми вскинула руку и одними губами произнесла:
— Элоиза…
Девушка уже бежала обратно, ее лицо исказилось от ужаса, нежные губы дрожали.
— Эло…
Девушка покачала головой. Серебряный крест на темной коже блеснул в свете одинокого уличного фонаря.
— Я вижу, я видела… вижу… я вижу… — забормотала Элоиза, пытаясь удержать то ли слезы, то ли крик. — Через окно…
— Что?
Девушка снова качнула головой. Не произнеся ни слова. Элоиза просто неподвижно стояла на месте, дрожа, как испуганный олененок, почуявший близко подошедшего хищника. Эми осторожно положила ладонь на плечо Элоизы. Дэвид сунул руку в карман, достал телефон и яростно прошептал:
— Звони в полицию! Позвони им! Даже если ты им не доверяешь…
Элоиза взяла трубку и набрала номер. Эми и Дэвид перешептывались, пытаясь придумать, куда они могли бы направиться, где спрятаться теперь. Куда бы они ни поехали, за ними будет продолжаться погоня, и возможно, все это совершенно безнадежно. Элоиза уже что-то нервно говорила в телефон.
Дверь домика открылась. Дэвид снова схватил Элоизу и утащил подальше за деревья.
— Сюда, сюда!..
Наконец девушка заговорила.
— Я знаю… я знаю, куда мы можем уехать. Мы ведь должны спрятаться, да? Он и нас тоже убьет!
— Да…
— Дай мне ключи от твоей машины!
Мартинес отдал ей ключи; они прокрались за деревьями к автомобилю Дэвида.
— Быстро! — прошептала Элоиза.
Они запрыгнули в машину. Мартинес сел сзади, Эми — впереди, и Элоиза мгновенно рванула машину с места, и они помчались прочь; свет фар прыгал по узкой проселочной дороге, уводящей их от Гюрса к горам. Дэвид оглянулся назад — дорога позади была пуста; он снова повернулся и посмотрел на Элоизу. Ее лицо было залито слезами ярости.
Дэвид даже гадать не хотел о том, что девушка могла увидеть, заглянув в окно своего дома. Ее бабушку убили — или, что еще хуже, убивали как раз в тот момент… И Элоиза, безусловно, находилась сейчас в шоковом состоянии. И тем не менее она отлично вела машину. Да, она плакала, но при этом действовала. Дэвид всмотрелся в ее смуглый профиль. В ее юношеской грации было нечто горделивое — и в то же время невыносимо печальное. И снова он обратил внимание на крест, висящий на смуглой шее. Крест блеснул в свете фар встречной машины.
Эми опустила стекло, и в машину ворвался холодный ночной воздух. Дэвид откинулся назад совершенно разбитый. Он весь был покрыт вонючей грязью после того, как ползал под деревьями.
Но они, по крайней мере, были живы; и Эми, и Элоиза были живы…
Вот только они оставили мадам Бентайо умирать.
Элоиза уже не плакала. На ее лице теперь не отражалось ничего. Она вела машину, очень быстро, очень умело, по каким-то объездным дорогам, и на них уже надвигались черные горы: облака разошлись, и самую высокую из вершин окружило слабое гало звездного света, и оно вырисовывалось на фоне темно-синего неба.
Они были живы. Но бабушка Элоизы наверняка уже умерла.
Эми обернулась и посмотрела на Дэвида, потом перевела взгляд на его руку. Он тоже посмотрел на нее: на ладони красовался глубокий порез, сочившийся кровью. Видимо, это произошло тогда, когда молодой человек упал там, среди деревьев.
— Ох, — выдохнула Эми.
Дэвид покачал головой.
— Даже не болит.
— Надо перевязать.
Эми схватила футболку, лежавшую на заднем сиденье, и с силой дернула ее, разрывая пополам. Куском трикотажа она плотно замотала рану Дэвида и сказала:
— На время поможет. Пока мы не доберемся… куда?
Вопрос повис в воздухе. Мартинес кивнул.
— Ну да… Элоиза, а куда мы едем?
Девушка не ответила. Дэвид и Эми обменялись встревоженными и понимающими взглядами.
— Элоиза?..
Машина неслась по дороге, девушка молчала. Наконец она ответила, тихо, но решительно:
— В Кампань.
Снова наступило молчание. Эми нарушила болезненную тишину:
— Элоиза, послушай, я…
— Нет! Нет!! Не говорите об этом! Прошу, не говорите об этом, или я поверну машину и поеду обратно… Я не могу вам сказать, что я видела! Нет-нет-нет! И никогда меня не спрашивайте!
Дэвид посмотрел на Эми. Та молча кивнула. Им нужно было так или иначе отвлечь девушку. И Дэвид заговорил:
— Кампань, Элоиза? И что там?
— Каготерий. — Элоиза вывернула руль, следуя резкому повороту дороги. — Старые развалины, туда никто не ходит. Руины, которые тянутся к оврагу… и там есть один дом…
— Кампань, — прошептал Дэвид самому себе.
Деревня кукол.
Эми спросила:
— Думаешь, там мы можем надежно спрятаться?
— Да, — с горечью ответила Элоиза. — Проклятая сторона реки. Все избегают тех мест, никто никогда туда не заглядывает. Там абсолютно безопасно. Totalement[40].
Дэвид согласно кивнул, а Эми снова повернулась к нему и потуже завязала лоскут на его кровоточащей ладони. В лунном свете кровь на тряпке выглядела черной, как чернила кальмара.
Да, теперь все действительно было понятно. Ясно было, кто делает все это, кто убил его родителей. Кто убивает каготов. Все точно.
Дэвид произнес:
— Мигель. Это все его рук дело. Или большая часть.
Эми сосредоточенно нахмурилась.
— Но почему, зачем? И как?
— Не знаю. Я только знаю, что это именно он. Мигель убил моих родителей. Ва… — голос Дэвида упал до мрачного шепота. — Ваша бабушка кого-то видела. Высокого человека, помните? Так вот, она видела его. И она заподозрила, что тот же самый человек убил и моих родных, и ее. Это так, Эми. Должно быть так. Он убивает по какой-то причине. У него есть причина преследовать нас. Он пытается нас убить по какой-то причине.
— Но что это может быть? — Вопрос Эми прозвучал тихо, но яростно. — Как все это связано с тобой, с тобой и… и Хосе? И каготами?
— Там, в доме Хосе, он видел мою карту. — Говоря это, Дэвид продолжал напряженно размышлять. — Возможно, он понял, что мы идем по тому же следу. Следуем по тому же маршруту, который привел к убийству моих родителей. Поэтому он должен убить и нас тоже.
Эми смотрела в окно машины, на звезды.
— Наверное… и Хосе знал… Он знал, что, если мы попытаемся решить ту же самую головоломку, Мигель погонится и за нами. Он пытался спасти нас от своего сына… Боже мой…
Дэвид кивнул, чувствуя себя почти глупо. Он как будто восхищался каким-то маленький кусочком картины, совершенно не осознавая, что все полотно в целом — в десять раз больше. А теперь ему открылся весь ужас происходящего: некая гротескная, библейских масштабов живая картина, изображающая жестокого и неукротимого сына, убивающего матерей и отцов.
