это невозможно, что начатое должно продолжаться и что вам придется повесить трубку. Родриго наденет пиджак. Но что значит «начатое»? Что вообще происходит? Вам нужны деньги? В этом дело? Мы можем дать вам денег. Да скажите же нам, в конце концов! От вашего молчания они оцепенеют. Пожалуйста, взмолятся они наконец, и эти остатки вежливости прозвучат как прощание с их прежней жизнью, пожалуйста, прощание-мольба, которое ничего и никак не изменит.
Родриго возьмет канистру и знаком покажет, что все готово. Вы отключите телефон. Передадите его Родриго, и он бросит его в мусорную корзину, а потом в последний раз оглядит комнату. Вы выйдете в коридор. Вы уверенным шагом пойдете рядом друг с другом, Родриго рядом с вами, а вы рядом с ним.
Полицейские извинятся. Подразделения перегружены. Обращения рассматриваются в порядке поступления. Им сообщили, сколько было подозреваемых, теперь нужно ждать. Вы сделали все, что должны были. Не беспокойтесь, мы их найдем. Наши патрули работают по всей стране. Мы все сейчас на военном положении. Рации, закрепленные у них на бедрах, застрекочут. Она предложит им кофе. Спасибо, мадам, но нам пора. Вам пора? – насторожится она. А как же моя дочь? Вы не будете ее искать? Нет-нет, конечно, будем, попытается успокоить ее комиссар. Как только нам удастся отследить звонок, мы вам сообщим. Но, как мы уже вам сказали, это, вероятнее всего, займет какое-то время. Она обратится к одному из молодых полицейских, стоящих рядом с комиссаром: вы не станете обыскивать дом, собирать улики? Нет, не сейчас, ответит ей комиссар. Сначала нам нужно обойти квартал. К несчастью, пострадали не только вы. Знаю, вас это не успокоит, но имейте в виду, вы не единственные. Дом номер 12 – это вон тот, напротив? Да, ответит она, и лишь затем осмелится спросить: неужели… и они тоже? Да, они тоже. Их сын. Вы его знали? Она онемеет. Вы знали его, мадам? Немного. Хорошо, продолжит комиссар, мы обязательно вернемся и вас допросим. Она захочет узнать, есть ли у них еще какие-то сведения о виновных, об их мотивах. Нет, мадам, мы вообще ничего не знаем, начнет было комиссар, но его прервет коллега, который вбежит в комнату весь в поту. Их мотоцикл… Их мотоцикл… Что мотоцикл? Рожай уже, Андре! Их мотоцикл нашли… Где? Когда? Вот только что… Нам передали… Один из отрядов обнаружил их мотоцикл перед какой-то гостиницей… Номерной знак совпадает. На месте уже работают офицер и двое полицейских. Он говорит, что нам нужно просто… просто схватить их.
Вы выйдете в вестибюль гостиницы, и портье вытаращит на вас глаза. Какой-то голос велит вам не двигаться. Не двигайтесь, это полиция. Вы попытаетесь вырваться, но они бесцеремонно скрутят вам руки и тут же наденут наручники. А теперь успокойтесь. Их будет трое. Старший по званию, со светлыми волосами и тремя полосками на погонах, будет допрашивать вас, пока двое других будут с силой давить вам на затылок: второй мотоцикл на парковке тоже ваш? Да лучше сдохнуть, не сдержавшись, выдавит Родриго, поднимая глаза. Сколько вас в гостинице? – продолжит немолодой полицейский в погонах, не теряя и толики хладнокровия, но ни вы, ни Родриго ему не ответите. Он в замешательстве оглядит вас. Так, ладно, грузите этих двоих, идем обыскивать номера. Молодые полицейские подчинятся его приказу. Они заберут у вас канистру и вытолкают вас на улицу. В нескольких метрах от входа первый скажет второму: я ими займусь, иди помоги командиру, а потом поведет вас к припаркованной чуть дальше машине. На полпути он обернется, убедится, что его коллега уже вошел в вестибюль гостиницы, и свернет в сторону. Посреди парковки он маленьким ключиком расстегнет ваши наручники. Вы потрете себе запястья. Не теряйте времени, шепнет полицейский, возвращая вам канистру.
Пробираясь мимо стоящих машин к мотоциклу Родриго, в пятнадцати метрах от себя, за большими окнами гостиничного ресторана, вы заметите соседа. Он будет увлеченно беседовать с кухонным работником, будет широкими жестами указывать ему на парковку, на «Сузуки», на ближайшую дорогу. Увидев его, Родриго фыркнет: гляди на этого осла. Не дайте ему приблизиться. Напомните ему, что сосед, как и все остальные, ни в чем не виноват. Линии и тела, таковы были слова Льюи. Линии и тела, сталкивающиеся в пространстве, вот и все, что мы собой представляем. Напомните ему эти слова о линиях, скажите ему об этом, о линиях и телах, покорных воле ветра, и повторите ему, что он сейчас всем рискует, что нужно как можно скорее исчезнуть, что нужно следовать протоколу, каждый обязан следовать собственному протоколу, повторите вы, мы уже близки к цели, вы повторите ему это, и все же, когда он сядет на мотоцикл, вы не сможете его остановить, и он притормозит и стукнет в окно ресторана тыльной стороной руки, оттопырив средний палец.
Последнее, что вы увидите, – изумленные, злые глаза соседа, его лицо зальется краской, левая рука оттолкнет кухонного работника, короткие ножки придут в движение. Вы представите себе невидимую вам улыбку Родриго и, уезжая все дальше, будете вновь и вновь вспоминать соседа, каким вы его сейчас увидели: усталое лицо, плохо выбритый подбородок, мешки под глазами. Вы снова вспомните, как регулярно встречались с ним там, в районе с аккуратно постриженными газонами, и это воспоминание покажется вам неясным, подернутым дымкой.
Она будет смотреть на них, ничего не понимая. Что значит – они от вас сбежали? Не знаю, смущенно ответит комиссар, у меня нет другой информации, но, похоже, им удалось уйти. В одном я точно уверен: вашей дочери с ними не было. Услышав это, мужчина, стоящий рядом с ней с белым как полотно лицом, не проронивший ни слова с тех пор, как прибыли полицейские, выдохнет и приобнимет ее. Она тут же раздраженно сбросит его руку. Если она не с ними, то где же? – вспылит она. Комиссар с расстроенным видом пожмет плечами. Мне жаль, но пока мы больше ничего не знаем. Как только появятся новости, мы вам сообщим. Он подаст знак своим подручным. Военные ботинки снова придут в движение у него за спиной, снова примутся давить подошвами усыпавшие пол частички бетона и штукатурки. Комиссар двинется к входной двери и попытается ее открыть, но она не сдвинется и на сантиметр. А, да, вспомнит он, как быстро все забывается. Он повернется к ним, извинится с натянутой
