Я открыл глаза – лес уже не пугал её очертанием, а лишь притягивал своей темнотой, неизвестностью, бесконечно дальним. Что-то блеснуло недалеко, там, у самой дороги. Мне показалось, я видел фары, которые тут же исчезли.
Душ за стеной лил уже двадцать минут – она там надолго засела.
Я сел на кровать и включил телевизор. Из всех неработающих каналов ловились только музыкальный и новостной.
На просмотре политических сводок я чуть не заснул. Одна партия критиковала другую, депутат что-то кричал в микрофон, пока ему его не отключили, потом рассказали о забастовках, после опять о налогах, дальше сказали, что надо терпеть, так как плохо сейчас почти всем, даже самым богатым. Это не могло не утешить.
Наконец, знакомая отбивка перед криминальной сводкой.
– С вами криминальные новости, – заговорил дикторский голос. – Перестрелкой закончилась погоня за угонщиком инкассаторской машины. Двое мужчин порезали друг друга в пылу семейной ссоры. В спальном районе города найдено мёртвое тело девушки. 26 лет, предположительно она скончалась…
Я встал с кровати.
Они показывали мою квартиру.
– Сейчас на месте работают эксперты.
Они показывали Лиан.
– По показаниям свидетелей…
– Каких ещё свидетелей? – закричал я, посмотрел на дверь ванной и сделал потише, припав ухом к экрану.
– Квартира была открыта, – продолжал репортёр. – Как утверждает соседка семейной пары, молодой человек, проживавший с девушкой, выбежал из дома около полудня и, сев в машину, скрылся с места преступления.
Меня пробил леденящий пот.
– Скажите, убийцей мог быть сожитель убитой? – спрашивал корреспондент у кого-то.
В экране появилось смуглое лицо полицейского офицера.
– Да, это основная версия – убийство на почве ревности, – пробубнил тот.
– Какие меры предприняты?
– Мы разослали ориентировки на машину подозреваемого, по свидетельским показаниям, она была без номеров, но марка и цвет нам известны…
Больше я не слышал ничего. Меня будто оглушило, а весь страх, что так долго дремал, навалился снежной лавиной.
– К следующим новостям, – донеслось с экрана, когда я чуть пришёл в себя. – На бирже прогнозируется…
Я выключил телевизор.
Надо было исчезнуть.
Не сейчас, только утром, сейчас никуда не убежишь. Уедем с восходом солнца с кем-нибудь из водителей фур. Сейчас, в этой темени, их машину никто не найдёт. Может, и хорошо, что сломалась.
Из ванны вышла Хосефа с повязанным на груди полотенцем. Я сидел на кровати и смотрел в тёмный экран.
Руки её тряслись, вся она тоже дрожала.
– Здесь нет горячей воды, – сказала она.
– Как же вы мылись? – спросил я как можно спокойней.
Я пытался держаться спокойно, мне хотелось забыть обо всём, что только что лилось с экрана. У меня был отличный план, нужно только добраться до места, а там будет всё по-другому. Этот город умел прощать всех, даже грешников с их грехами. Как же хотелось в Нью-Дем.
– Это неважно. – Она улыбнулась какой-то странной улыбкой, так улыбаются на похоронах те, кому хуже всех.
– Я могу спать на полу, – сказал я.
Она открыла шатающийся шкаф, он скрипел неровными дверцами, и достала второе одеяло.
– Это не обязательно. Будем спать под разными, – сказала она и кинула его на кровать.
Я согласился.
– Вы можете мне пообещать? – вдруг спросила она, лёжа ко мне спиной.
– Что?
– Что не бросите меня до Отаго.
– Мы поедем утром на одном из тех траков.
Она только вздохнула. И я ничего не сказал. Странная штука жизнь – когда тебе нужно спасать себя, ты обязательно встретишь того, о ком нужно заботиться больше.
Я проснулся уже под утро. Чья-то рука закрывала мне рот. Пистолет давил на висок.
– Слушай меня, – шептал кто-то, – ты сейчас тихо встанешь и выйдешь за дверь. Ты понял?
Я размежил глаза. Из окон бил утренний свет, наверху, как и снизу, уже шумели соседи, с улицы был слышен рёв заведённых машин. Хосефа спала неподвижно. Дуло проклятого пистолета всё ещё давило мне на висок. Человек был в тени, но я видел его лицо и причёску, вылизанную донельзя. От него пахло недешёвым одеколоном, да и на бандита он не был похож.
– И не вздумай искать девчонку, – продолжал он.
Для сутенёра парень тоже слишком хорош.
Лицо – интеллигентное, одет прилично. Я попытался убрать его руку.
– Ты что думаешь, он не заряжен? – одёрнулся он. – Или ты хочешь её защитить? Ты же знаешь, что она убийца, не так ли?
Я посмотрел на него, и взгляд мой, наверное, был столь ошалелым, что парень сам ухмыльнулся.
– Да-да, убийцы не всегда похожи на убийц. Может, ты тоже кого-то убил? Иначе почему вы вдвоём?
Он смотрел на меня недолго, а потом приказал одеваться.
Мне ни к чему были эти проблемы. Ей-богу, совсем ни к чему. Меня самого искали.
– Вставай и иди отсюда! – крикнул он шёпотом.
– Кто вы? – смотрел я на него.
– Детектив.
Ага, конечно, – подумал я, но не сказал.
– Давай-давай, собирайся! У тебя три секунды.
Я всё ещё не понимал, что происходит, когда выходил из этого номера, когда спускался на первый этаж, когда увидел телевизор над стойкой рыжего здоровяка…
– Уже уходите? – спросил он, не отрываясь от спортивной газеты. – Ключи не забудьте отдать.
Я смотрел в монитор.
– Они у…
– У подружки, понял-понял, – кивал он. – Пусть съезжает до десяти.
На весь экран – фото Хосефы.
Я посмотрел на владельца мотеля – тот уткнулся в газету, играя зубочисткой во рту.
По телевизору диктор отработанным голосом завершал выпуск новостей:
– Вчера в городе был убит сын известного бизнесмена. По подозрению в преступлении разыскивается молодая женщина. По версии следствия, убийство было спланировано заранее. Девушка устроилась домработницей в семью и вскоре убила хозяина дома. Если вы располагаете какой-либо информацией о месте нахождения подозреваемой, просьба сообщить в ближайший отдел…
Я вышел прочь из мотеля.
23
Полянский
– Слушай меня.
Он разбудил её резко, зажав рот рукой и приставив пистолет к виску. От девушки пахло мылом и влажными волосами, а ещё юностью, граничащей с детством. Таких наёмниц он не встречал никогда.
– Выйдешь со мной, и никаких фокусов. Тебе, надеюсь, понятно?
Полянский сначала хотел вколоть ей снотворное, но вспомнил, что оставил шприцы в машине, да и как им там внизу объяснять, почему он выносит её спящую на руках. Нет уж, они выйдут вместе. Выйдут вместе, как ни в чём не бывало. Или, может, допросить её сразу здесь?
Михаэль поднял девчонку с постели, уткнув пистолет в дрожащую вену на шее.
– Что он тебе сказал, говори!
– Кто? – всматривалась в него незнакомка, будто пытаясь узнать.
– Тот, кого ты прикончила, – Майлз-младший.
Хосефа, наконец, узнала Полянского и попятилась назад.
– Не двигайся, – прошептал он ей и притянул обратно к себе.
Она смотрела на него почти равнодушным взглядом, уставшим и отрешённым. От неё веяло безысходностью, такой холодной и страшной, что пробирало до самых костей.
Кем она была, – всматривался в девичье лицо Полянский, – он видел отморозков разных мастей, но чтобы наёмники были такими… Таких он не встречал никогда.
Михаэль вдруг подумал, что у этой девчонки был совсем не девичий взгляд, он был мёртвый. Точно, она будто умерла изнутри, а он ведь ещё ничего и не сделал, даже не начинал.
– Что тебе сказал Майлз про часы? – взвёл он курок.
– Про часы? – не понимала она.
– Не прикидывайся! Я знаю, зачем ты приходила. Ты их украла? Говори! Или узнала, где они? Если ты мне не ответишь, мне придётся тебя пристрелить. – Как он не любил этот бандитский жаргон, но иногда у него просто не было выбора. – Ты думаешь, одна такая, кого находят мёртвыми в мотелях?
