— Намек на Ершова? — засмеялся Рудик. — Точно, у этого черного ангелочка крылышек нет и не будет.
— Вот вы и оставайтесь на связи, а я пойду в свою лачугу стряпать. Поди, голодные после своих мытарств.
— Да уж, сытыми нас не назовешь.
Старик встал и направился к выходу. На пороге он оглянулся.
— Белый телефон городской, а красного цвета — местный. Если понадоблюсь, то наберите 3-11, этот номер мой. Здешние бояре вызывают, когда черная работа требуется.
Старик вышел. Ольга подошла к окну.
— Вот уж не думала, что так все обернется.
— Со смеху сдохнуть, да и только. Преступник, находящийся в федеральном розыске, скрывается в доме главного милиционера. Он с ног сбился, разыскивая нас, сейчас все силовики края на ушах стоят. Ершов — мужик жесткий, такой никому спуску не даст.
Ольга немного помолчала и, не отворачиваясь от окна, спросила:
— Ты извини меня, Рудик. Я слышала о тебе страшные небылицы. Я не верю в то, что ты убийца. Это невозможно. Почему тебя преследуют? Тебя оклеветали, да?
— Мы теперь в одной упряжке, и между нами не должно быть никаких тайн. Человек должен доверять тому, с кем идет рядом. Я тебе все расскажу, но лучше будет, если ты останешься стоять у окна и не будешь смотреть мне в глаза. Эта история нелицеприятная и очень болезненная, особенно для меня. Жизнь подарила мне большой кусок счастья. Я встретил женщину, которую полюбил, и наши чувства были взаимны. Потом у нас родилась дочка, назвали ее Машей. Чудный ребенок. Настоящий вундеркинд, хорошенькая — вылитая Светка, моя жена. Работал я забойщиком в метро и получал приличную зарплату, так что мы ни в чем не нуждались. Жили на полную катушку, и в нашей семье никогда не было лжи. Может, поэтому Маша росла очень доверчивым и открытым ребенком. И вот в один прекрасный день все рухнуло. С той секунды все стало черным, беспросветным и потеряло всякий смысл. Четверо четырнадцатилетних подонков заволокли девятилетнюю Машу в подвал дома и изнасиловали. Затем они избили девочку и предупредили, что если она кому-нибудь расскажет о случившемся, то ее убьют.
Маша с трудом добралась до дома и все рассказала матери. Она не умела врать и обманывать. Светлана обратилась в милицию. Всех ребят взяли. Но не прошло и суток, как их освободили. Они несовершеннолетние и вины своей не признали. Мало того, все четверо утверждали, что девочка пошла с ними в подвал добровольно. Но все стало понятно после того, как я узнал, что отец одного из подонков — подполковник милиции, отец второго — банкир, у третьего папаша работает в Министерстве юстиции, а у четвертого — имеет частную стоматологическую клинику. Отпрыски сегодняшних хозяев страны учились в одном и том же престижном колледже, что и моя дочь, но Машу туда приняли за ее незаурядные способности, а не за связи. Моя жена металась в панике. У меня сдали нервы. Я пришел к подполковнику, отцу, искателю порядка. Но он не пожелал со мной разговаривать, а обложил меня матом, захлопнув перед носом дверь. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я вышиб дверь и ворвался в квартиру. Скорее всего, я в тот момент уже потерял человеческий облик и походил на разъяренного зверя. Подполковник хотел воспользоваться табельным оружием, но я сломал ему руку, избил его и устроил погром. Соседи вызвали милицию. С большим трудом наряду удалось со мной справиться. Им тоже досталось. Как потом выяснилось из дела, подполковник находился при исполнении и зашел домой пообедать. Меня причислили к одной из бандитских группировок, которая решила отомстить подполковнику за что-то непонятное. Очевидно, за то, что он брал взятки у конкурирующей банды. В результате меня обвинили в покушении на убийство, сопротивлении властям и еще неизвестно в каких грехах. Получил я шесть лет. Вот что значит — рубить сплеча. Четверо подонков, оставшихся гулять на свободе, очень долго смеялись надо мной, чувствуя свою безнаказанность. Жена забрала дочь, поменяла квартиру и уехала в другой район. Но на этом история не закончилась. Ровно через год в тот же день четверо ублюдков вновь поймали Машу. Как сказал мне один из них перед смертью: «Мы мстили ей за поруганную честь». Невиданное лицемерие. Все повторилось заново. Они затащили ее в подвал, изнасиловали, но на сей раз в живых не оставили. Каждый из них нанес ей удар ножом. Убитую девочку они сбросили в люк канализации, где ее нашли спустя пять суток. Да и то по чистой случайности. Трагедия была настолько нестерпима, что моя жена выбросилась из окна десятого этажа. Их похоронили вместе. А я переносил свое горе за колючей проволокой. Год назад меня выпустили по амнистии. Моя жизнь уже ничего не стоила. Весь мой мозг, все мои мысли были направлены только на одно — казнить убийц. И я это сделал. В тюрьме быстро учишься и набираешься опыта. Я уже не бился головой о стену и не бил себя кулаками в грудь. Я вылавливал их по одному, каждого заставляя писать признание в форме писем прокурору. А потом они писали записки следующему, предупреждая, что его ждет та же участь и ему не уйти от возмездия. Первого нашли в люке канализации, и остальные все поняли. Меня искали, но я научился быть осторожным. Через два месяца второй подонок упал с десятого этажа. Прошло еще два месяца, и нашли третьего, повешенного в том самом подвале, где изнасиловали Машу. Четвертый попытался скрыться и, отказавшись от брони, сам попросился в армию. Его нашли в отцовском «Мерседесе», свалившемся в Неву с моста.
Вот и все. Я свою миссию на земле выполнил, теперь меня ничего не пугает. Просто так получилось, что один из моих бывших сокамерников, который вышел за два года до моего освобождения, предложил мне свой паспорт. Он сказал, что его должны взять со дня на день и паспорт ему уже не нужен. Его ребята, опытные люди, сменили фотографию в документе, и я превратился в другого человека. А потом был этот злополучный рейс. Все остальное ты знаешь.
Оля продолжала смотреть в окно, и по ее щекам текли слезы.
— А как же их признания? — спросила она, смахивая слезы.
— Я их переслал в прокуратуру, но они не имеют юридической силы. Любой из них мог сказать, что написал самодонос под давлением силы. Дело не в этом. Они подписались под собственной беспомощностью и признались в том, что подонки и убийцы. Это и позволило мне выносить им смертный приговор. Ну а для прокуратуры эти бумажки стали отправной точкой, и они уже точно знали, кого им искать и что за мститель гуляет на свободе. Полгода я водил следствие за нос, но, после того как поставил точку и свалил гору с плеч, все превратилось в прах.
Оля резко обернулась.
— Я не хочу, чтобы тебя поймали. Ты ни в чем не виноват. Ты должен вернуться к нормальной жизни. А как же я?
Рудик улыбнулся и подошел к девушке. Она положила ему голову на плечо и всхлипнула.
— Ты хороший. Если они тебя поймают, это будет нечестно.
Она была такая хрупкая и маленькая, что Рудик едва сам не заплакал. Ее узкие плечики подрагивали, а пушистые волосы пахли ландышем.
На свете появился тот самый человек, которому он был нужен, кому-то требовались его поддержка, сила, ласка, опыт и тепло. Перед глазами были дочка, жена, дом, праздничный стол, горевшая в гирляндах елка. Все это он видел в течение многих лет, как только закрывал ночью глаза. Вещий сон.
Неожиданно Рудик вздрогнул и встрепенулся. Оля отпрянула.
— Что с тобой?
— Смотри в окно.
Ворота усадьбы открылись, и на территорию въехал джип. Машина подкатила к крыльцу и остановилась. С водительского места спрыгнул мужчина лет пятидесяти в шинели полковника милиции.
— Неужели старик заложил нас?
— Не может быть такого.
— Вот и ты — сама доверчивость.
Полковник обошел машину и открыл переднюю дверцу. Ему прямо на руки спрыгнула молоденькая брюнетка в норковой шубке и белых замшевых сапогах.
— Боже, Горочка, как здесь прекрасно. Свежая травка пробивается. Скоро лето. А воздух какой… Ну, неси меня в дом.
— Озорница, и почему это я хожу по струнам твоей прихоти? Тащиться к черту на кулички, чтобы подышать воздухом! Есть прекрасные мотели и намного ближе, чем эта дыра.
Он нес ее к крыльцу.
— Но там нет кровати, на которой ты спишь со своей женой. А здесь есть. Я хочу побыть на ее месте.
— Пожалеешь. Жена уже давно не получает того, чего хочет. Ты на ее месте давно сбежала бы.
Он поставил ее на ноги перед самой дверью.
— Прошу, принцесса.
Полковник полез за ключами, но принцесса повернула ручку и дверь открылась.
— Боже, он даже дом не запирает. Вот что значит глава полиции.
Железнов криво ухмыльнулся, но удивления скрыть не смог.
— На мою собственность ни один вор не решится поднять руку. Отрублю.
Они вошли в дом.
— Ты только подумай, тут тепло. Смотри, обогреватель включен. — Красотка принялась ехидничать. — А что, Горочка, раз ты жену не обслуживаешь, может, она действует теми же методами, что и ты? Нашла себе молодого, красивого, ласкового, любящего природу, такого же, как я, но в брюках, а под брюками еще кое-что нашлось, чего я лишена. А вдруг это «кое-что» ей понравилось? Она ведь лет на восемь тебя моложе. Ну, конечно, ей не двадцать два, как мне, но все же она женщина. А любви все возрасты покорны!
