— И больше никогда не смей устраивать нам такое развлечение, — ответила Синтия.
— Я же попросила прощения.
Тем не менее в ту ночь Синтия все же легла с ней. Не хотела спускать с дочери глаз.
— Знаешь, а ты храпишь, — заявила ей Грейс.
Впервые за долгое время мне захотелось рассмеяться, но я сдержался.
Я ушел на работу как обычно. Синтия со мной не попрощалась, не проводила до двери. Она все еще не забыла нашу ссору, предшествовавшую ложной тревоге насчет Грейс. Как раз тогда, когда нам следовало держаться вместе, между нами был вбит клин. Синтия все еще подозревала, что я что-то от нее скрываю. Да и я ощущал непонятную неловкость рядом с ней.
Синтия считала, что я виню ее во всех наших неприятностях. Глупо было бы отрицать, что ее история, эта ее тяжелая ноша, преследует нас днем и ночью. И возможно, в какой-то степени я винил ее, хотя она и не была виновата в исчезновении своей семьи.
Разумеется, нас обоих беспокоило, как все это влияет на Грейс. И способ, выбранный нашей дочерью для борьбы с домашними страхами, которые так ее тревожили, что лишь мысли о разрушительном астероиде могли некоторым образом ее отвлечь, стал источником следующего взрыва.
Мои ученики вели себя на удивление прилично. Наверное, до них дошли слухи, почему меня не было несколько дней. Смерть в семье. Учащиеся средней школы, как большинство естественных хищников, обычно использовали слабость своей жертвы себе во благо. Они во всей красе проявили себя с женщиной, которой выпала злая судьба меня заменять. У нее было небольшое заикание, скорее просто задержка перед произнесением звука, но детки это быстро уловили и принялись ее передразнивать. В первый день она даже ушла домой в слезах, о чем за ленчем сообщили мне коллеги, причем без малейшего сочувствия. Ведь это настоящие джунгли, так что ты или выживаешь, или нет.
Но со мной они держались пристойно. И не только моя творческая группа, но и два других английских класса. Думаю, они вели себя так не из уважения к моим чувствам, а если это и наличествовало, то весьма незначительно. Потом они ждали, не изменится ли что-нибудь в моем поведении, может, всплакну, заору на кого-нибудь, хлопну дверью и так далее.
Но ничего подобного я не сделал. Так что на следующий день ни на какие скидки рассчитывать уже не мог.
Когда ученики уходили с моего первого, утреннего урока, Джейн Скавалло задержалась.
— Мои соболезнования насчет вашей тети, — сказала она.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Вообще-то это тетя моей жены, хотя я тоже был с ней очень близок.
— Тем более, — кивнула она и догнала других учеников.
В середине дня я шел по коридору, когда одна из секретарш выскочила из кабинета, увидела меня и остановилась как вкопанная.
— Я как раз собралась вас искать! Звонила в ваш офис, вас там не было.
— Потому что я здесь, — заметил я.
— Вам звонят, — сообщила она. — Думаю, это ваша жена.
— Спасибо.
Я прошел за ней к телефону на письменном столе. Один из огоньков мигал.
— Просто нажмите вон ту кнопку, — подсказала она.
Я схватил трубку, нажал кнопку.
— Синтия?
— Терри, я…
— Слушай, я собирался тебе позвонить. Мне очень жаль, что вчера все так получилось.
Секретарша села за стол, делая вид, что не слушает.
— Терри, кое-что…
— Может, нам стоит нанять другого парня? Я не знаю, что случилось с Эбаньолом, но…
— Терри, заткнись!
Я заткнулся.
— Кое-что произошло, — сказала Синтия едва слышно. — Я знаю, где они.
— Порой, когда ты не звонишь, когда я жду твоего звонка, — сказала она, — я думаю, что меня пытаются свести сума.
— Извини, — произнес он. — Но у меня хорошие новости. Мне кажется, это уже происходит.
— О, замечательно. Что в таких случаях говорил Шерлок Холмс? Игра в разгаре? Или это из Шекспира?
— Я тоже не уверен, — признался он.
— Значит, ты это доставил?
— Да.
— Но тебе нужно еще ненадолго остаться, чтобы поглядеть, что будет.
— Да, я знаю. Не сомневаюсь, что в конечном итоге все появится в новостях.
— Жаль, я не смогу это здесь записать.
— Я привезу домой газеты.
— Буду очень рада.
— Насчет Тесс больше ничего не писали. Полагаю, это означает, что им не удаюсь ничего раскрыть.
— Нам следует быть благодарными за любые подарки судьбы, верно?
— Было еще кое-что в новостях насчет пропавшего детектива. Того самого, которого моя… ну, ты знаешь, которого наняли.
— Ты думаешь, они его найдут? — спросила она.
— Трудно сказать.
— Ну, нам не стоит об этом беспокоиться. Ты вроде нервничаешь?
— Пожалуй.
— Это трудная часть, рискованная, но когда все сложится вместе, риск окупится. А со временем ты сможешь приехать и взять меня.
— Я знаю. А он не удивится, куда ты запропастилась, почему не приходишь его навестить?
— Он практически не обращает на меня внимания. Совсем плох. Ему вряд ли осталось больше месяца. И то слишком долго.
— Ты считаешь, он когда-нибудь нас любил? — спросил он.
— Он всегда любил только ее. — Она даже не пыталась скрыть горечь. — А разве она ему помогала? Ухаживала за ним? Убирала? И кто решил его главную проблему? Он никогда не испытывал благодарности за то, что я для него сделала. И повел себя неправильно. Лишил себя настоящей семьи. То, что мы сейчас делаем, — справедливо.
— Я знаю, — сказал он.
— Что приготовить к твоему приезду домой?
— Морковный торт?
— Разумеется. Это самое малое, что может сделать мать.
Я позвонил в полицию и оставил послание для детектива Роны Уидмор, которая дала мне визитку, когда задавала вопросы, после того как мы развеяли прах Тесс над бухтой. Я попросил ее встретиться со мной и Синтией у нас дома. Куда мы вскоре вернемся. Оставил ей адрес, на случай если его у нее нет, но готов был поспорить, что есть, еще я написал в послании, что то, о чем я собираюсь ей рассказать, не имеет прямого отношения к исчезновению Дентона Эбаньола, но все-таки может быть как-то с ним связано. И добавил, что дело срочное.
Я спросил Синтию по телефону, не забрать ли ее с работы, но она сказала, что доедет сама. Я ушел из школы никому ничего не объяснив, но, думаю, они уже привыкли к моему странному поведению. Ролли всего лишь вышел из кабинета, увидел, что я разговариваю по телефону, и проводил меня глазами, когда я выбегал из школы.
Синтия приехала домой на пару минут раньше меня и стояла в дверях с конвертом в руке.
Я вошел, и она протянула мне конверт. На нем было напечатано лишь одно слово: Синтии. Никаких печатей. Значит, письмо пришло не по почте.
— Мне все равно, — сказала она. — Прочти.
Я достал из конверта лист бумаги, аккуратно сложенный втрое. На обороте была грубо нарисованная карандашом карта с пересекающимися линиями, обозначающими дороги, небольшим городком, помеченным как «Отис», овалом, напоминающим яйцо, с пометкой «карьерное озеро» и знак «X» в углу. Были еще какие-то надписи, но я не сразу понял, что они обозначают.
Синтия молча смотрела, как я все это разглядываю.
Я перевернул лист и, едва увидев напечатанный текст, сразу кое-что заметил и сильно взволновался. Еще не прочитав записки, я уже с тревогой думал, какой вывод следует сделать из того, что я обнаружил.
Но придержал язык и прочитал записку.
Синтия, пора тебе узнать, где они были. Где они скорее всего все еще находятся. Есть заброшенный карьер примерно в двух часах езды к северу от того места, где ты живешь, сразу за границей Коннектикута. Там что-то вроде озера, но это просто место, откуда брали гравий и грунт. Оно очень глубокое. Наверное, слишком глубокое, чтобы ребятишки, купающиеся там, могли что-то найти за все эти годы. Поезжай по шоссе номер 8 на север до Отиса, затем сверни на восток. Сверяйся с картой на другой стороне. За рядом деревьев есть узкая тропинка, которая ведет к обрыву над карьером. Будь осторожна, когда доедешь туда, там очень крутой спуск. Прямо вниз, в карьер. Именно на дне этого озера ты и найдешь свой ответ.
Я снова перевернул листок. На карте были помечены все детали, упомянутые в записке.
— Вот где они, — прошептала Синтия, показывая на бумагу в моей руке. — В воде. — Она перевела дыхание. — Выходит… они мертвы.
У меня все расплывалось перед глазами. Я несколько раз моргнул, стало легче. Снова перевернул лист, перечитал записку, затем присмотрелся к ней не в смысле содержания, а с технической точки зрения.
