Ознакомительная версия.
— Живые есть? — прохрипел он, вытягивая шею.
Живых тут не было. Во всяком случае, не отзывались. Он оттолкнулся от стены, взялся за весла и поплыл к соседнему дому, похожему на дачку — с застекленной когда-то мансардой, с хлипкой пристройкой в торце. Есть ли жизнь на даче? Пристройка до потопа была застеклена, вплыть в нее не составляло труда. Дверной проем был раскурочен, да и сам домик не производил впечатления монументального сооружения. Но с фундаментом не схалтурили, раз хату не смыло. Он ткнулся носом в проем, обернулся в слух.
— Есть живые?
— Есть… — донесся дрожащий голос.
— А почему не кричите? — разозлился Олег. Аж пот прошиб.
— Накричалась… Вы настоящий? — вдруг заволновалась темнота. — А то одни галлюцинации, я в них уже перестаю ориентироваться, простите… Вам не сложно помочь? А то меня столом немного придавило…
— Столом? — усмехнулся Соболевский, медленно впуская лодку в затопленное пространство. — Разве стол не плавает?
— Стол-то, может быть, и плавает… — кряхтела угодившая в ловушку женщина. — Но если его заклинит, он наотрез отказывается плавать…
Обстановка не читалась — пришлось покинуть лодку. Холод прожег до костей. Он напрягал глаза — в глубину помещения свет с улицы не поступал. Дна под ногами не было, затопило домик качественно. Впереди, похоже, намечалась широкая лестница на второй этаж.
— Вы где? — вода попала в горло, он с надрывом закашлялся.
— На лестнице…
— Что вы там делаете?
— Сама удивляюсь… — женский голос дрожал, но в нем звучала ирония. — Очевидно, познаю этот мир, пропуская его через себя… Я как-то странно застряла, не могу ничего понять… Меня стол придавил… Мы оба находились на втором этаже, когда волна постучалась в гости… Только я лежала на диване под одеялом, умирала от страха, а стол стоял в другом углу… Но здесь такая широкая лестница, всем хватило места…
Из путаных объяснений ничего не явствовало. Он подплыл поближе и почувствовал облегчение — нога утвердилась на верхней ступени. Значит, пол не так далек.
— Вы можете дышать? — какие-то глупые вопросы он сегодня задавал.
— Ну дышу…
— Болит что-нибудь?
— Мужчина, вы такой странный… Вы не врач?
— Я имею в виду, вы ничего не сломали?
— Не знаю… я вся такая вывернутая… Я прилетела сюда вместе с одеялом, оно сейчас между мной и столом, немного смягчает…
— Одеяло безопасности? — усмехнулся Олег. — Ладно, женщина, закройте рот и не шевелитесь. Сейчас я нырну и попробую вас подцепить.
— В каком смысле? — она прыснула. — Мужчина, вы спасатель?
— Ага, прирожденный, — проворчал Олег. — Я инспектор ГИБДД.
— Вот это шутка… А что вы здесь делаете?
— Работаю.
— Потрясающе… Один из ваших коллег на прошлой неделе меня оштрафовал. Ни за что, просто так. На тысячу рублей. Скучно ему, видите ли, было. А я на целых пятнадцать километров превысила скорость на пустынной загородной дороге…
— Ваше счастье, что это был не я, — пробурчал Соболевский. — У меня бы вы влетели на куда большую сумму…
Он нырнул, начал осторожно ощупывать громоздящееся на лестнице недоразумение. Каких чудес не бывает. Лестница действительно была широкая, прямым ходом спускалась на первый этаж. Ничего удивительного, что женщину от удара волны закрутило и вместе с одеялом выбросило на лестницу. Она цеплялась за перила, задержала падение, в этот миг ее и накрыл несущийся следом громоздкий письменный стол. Конструкцию зажало между массивными перилами, ноги женщины заклинило. Хорошо, что это случилось в центре пролета, а не внизу — тогда бы она сразу задохнулась. Девушка выгибалась, дышала, голова выступала над водой. Он ощупывал ее: худую, в какой-то тонкой маечке, ей пришлось извернуться, чтобы не утонуть. Хорошо, что вода пока не поднималась. Придавило не только ноги, но и спину — к перилам.
Он с шумом вынырнул, отдышался.
— Вас как зовут?
— Соня… — прошептала девушка. — Соня Михайленок… Я работаю инженером на винном заводе. В прошлом году окончила Челябинский институт пищевой промышленности, приехала сюда работать — у меня тут тетушка живет на улице Прохладной…
— Я Олег. И тоже с улицы Прохладной, — отрекомендовался Соболевский. — Не исключено, что знаю вашу тетушку. Можете не волноваться за нее, туда половодье не доберется.
— Мужчина, вы всю меня ощупали… Какой диагноз, доктор? Все пропало, болезнь не лечится? Я жутко замерзла…
— Подождите, дайте подумать, — перебил Олег. — Вы же не собираетесь сию минуту на тот свет?
Он лихорадочно размышлял. Сломать перила невозможно — слишком прочные. Отжать стол? Попробовать отогнуть перила, и стол тогда всплывет? Или не всплывет, а окончательно раздавит девушку? А Соня что-то бормотала — как ее швыряло, как она куда-то катилась, получила по шее, в ухо, в горло, нос. Потеряла сознание на несколько минут, потом пыталась освободиться. О чем она только не думала в эти тягостные минуты! Дотянулась до навесного шкафчика за спиной — там стояла сахарница с рафинадом. Стрескала в тоске весь этот сахар и теперь боится, что со дня на день потолстеет. Хотя боится, в сущности, напрасно: такую фигуру, как у Сони, не испортит даже сливочный трехслойный торт. Не долго ли размышляет инспектор ГИБДД? Это профессиональная черта? Он тормоз? Может быть, у инспектора возникла резонная мыслишка незаметно испариться?
— Соня, помолчите, хорошо? — попросил Олег. — Сейчас я ныряю, упираюсь ногами в перила, а плечами буду давить в противоположные. Надеюсь, смогу их развести. А вы следите, чтобы вас не сплющило столом, толкайте его вверх — предметы в воде, как правило, не очень тяжелые. А почувствуете свободу, сразу выбирайтесь.
Она опять что-то бормотала, но он уже не вслушивался. Он нырнул, уперся ногами в перила, отыскал спиной аналогичные на другой стороне, стал плавно, но сильно давить. Процесс пошел! Медленно, со скрипом перила отгибались. Видно, успели размокнуть. Рядом что-то происходило. Яростные возмущения водной среды, возня, вздрогнула глыба стола, куда-то поползла. Под ним трепетало худенькое тело, вроде выбиралось, мычало. Почему так медленно, черт возьми? Карлсона рожает? В голове кружились карусели, взрывалась пиротехника, лопались сосуды в глазах… А потом случилось страшное. От мощного напряга с чудовищным треском лопнули перила! Олега понесло куда-то назад. Он сделал сальто под водой, вода попала в нос. Он беспомощно махал руками, пытаясь сориентироваться вертикально. В принципе удалось, но только вниз головой! И вдруг удар, вспарывающая боль в плече, его швырнуло на пол, а сверху на грудь взгромоздился окаянный стол, в котором металлических деталей оказалось больше, чем деревянных! Он задыхался, онемели руки, не слушались. Он выгибал позвоночник, чтобы стряхнуть с себя эту тяжесть, но не удавалось. Движения слабели, меркло сознание. «И это все?» — подумал он как-то равнодушно. Бывает же такое: перетрудишься, и совсем не хочется шевелиться…
Опять возня, что-то бухнулось рядом с ним, тяжкий гнет куда-то отъехал, раздавленные ребра возвращались на место. Его схватили за шиворот, поволокли. Две головы вынырнули одновременно рядом с лодкой, схватились за борта. Олег кашлял, не мог надышаться. Сознание вернулось, обдало жаром. Вот это да! Он снова мог жить, шевелиться и даже немного соображать. Соня дышала, как после марафона, и пока воздерживалась от комментариев. Он подсаживал ее в лодку, а потом она тащила его — сначала за рукав, потом за шиворот. Они лежали, приходили в себя, потом поднялись, уставились друг на дружку. В полумраке читался лишь смазанный силуэт: худая, с мальчишеской стрижкой, в короткой маечке и потешных шортах колокольчиком…
— Ты спасла меня…
— Ты тоже спас меня… — прошептала девушка. — Мы перешли на «ты»?
— Без проблем, — прохрипел Олег. — К черту условности… Мне кажется, я давно тебя знаю… Хотя ума не приложу, как ты выглядишь… Ты цела?
— Цела, — подумав, сообщила Соня. — Не считая мощного синяка на ноге, к которому лучше не прикасаться. А ты?
— По ходу цел… У тебя муж есть?
— Был. Я познала прелесть развода.
— Это хорошо…
— Хорошо?
— Прости, вырвалось…
— Ты надуваешь щеки? — она всмотрелась.
— Надуваю, — признался Олег. — Собираюсь с духом. Это придает объем и силу. Нужно выбираться. Что-то стены в твоем хрустальном домике подозрительно поскрипывают.
— Давай, — Соня поежилась. — Давненько мы не были на улице… Там тепло?
— Тепло, — кивнул Олег. — Можно раздетым… одеваться.
На улице было холодно! Дул свирепый ветер, сыпал мелкий, но плотный дождь. Соня скорчилась на передней банке, обняла себя за плечи. Проявилось неплохое скуластое личико, часто моргающие глаза, тонкие губы. Короткие волосы торчали, как у панка. В желудке Соболевского что-то заурчало и перекатилось. Он сглотнул.
Ознакомительная версия.
