Свернув на узкую подъездную дорожку, идущую вдоль фермы, она заметила, как Джо закрывает двери сарая, запирая вездеход внутри. Он, по-видимому, собирался на ночь, но она еще не закончила с ним, и, конечно, она была быстрее, чем он пешком. На этот раз ему не удастся так легко сбежать.
— Вы знали моего отца? — спросила она, выходя из машины.
Его седая голова дернулась вверх, рот скривился в гримасе.
— Леди, я просто пытаюсь закончить свою работу.
— Я знаю, и больше не буду отнимать у вас много времени. Просто скажите мне. Пожалуйста. Вы знали… — Она сглотнула и решила надеяться на лучшее. — Вы знали Питера?
— Да, — сказал он без колебаний, и тошнотворный, тяжелый узел в ее животе распутался сам собой. По крайней мере, ее отец был настоящим.
— Мой отец, — прохрипела она, затем прочистила горло, пытаясь заставить его снова работать. — Мой отец был хорошим человеком.
Джо пожал плечами.
— С ним все было в порядке. Во всяком случае, лучше, чем со стариком.
— Как так?
Он запер сарай и схватил с земли ящик с инструментами, его глаза скользили по всему, кроме нее.
— Все это было очень давно. Тогда это меня не касалось, да и сейчас тоже.
— Моя мать… она была одной из тех, кто приехал сюда, чтобы тут остановиться? Может быть, она была вашим другом?
Он долго вздрагивал, его седые брови опускались все ниже и ниже. В конце концов он покачал головой и, развернувшись на каблуках, направился в заднюю часть дома.
— Просто скажите мне ее имя! — позвала Ханна. — Пожалуйста! Вы хотя бы знаете, как ее зовут?
Джо остановился. Его плечи опустились чуть ниже, и он снова покачал головой, словно напоминая себе не отвечать. Но затем его спина поднялась от глубокого вздоха, и он поднял голову, чтобы посмотреть на деревья.
— Она называла себя Рейн. Это все, что я когда-либо знал о ней. Она не была частью моей группы, и я не часто приходил сюда в конце.
Он снова зашагал, но Ханна, спотыкаясь, последовала за ним.
— Вы знаете, когда она уехала?
— Нет! — рявкнул он, махнув рукой, будто она была слепнем, которого нужно прогнать. — А теперь, оставьте меня в покое, пока вы меня по-настоящему не разозлили.
Она так и сделала. Она остановилась, сжав колени и слегка покачиваясь, глядя, как он торопливо уходит. Но на самом деле она его не видела. Вместо этого она представила себе красивую стройную женщину по имени Рейн, пристально следящую за Питером Смитом. Рот, который легко улыбался. Кожа потемнела от странствующего солнца.
Рейн (прим.: с англ Дождь). Это имя заставило ее рассмеяться. Конечно, это был дождь. Это должно было быть так, или бабочка, или клевер, или что-то в этом роде, верно? Дождь. Сокращенно от «Радуга» (прим.: на англ. Rainbow), наверное. Настоящая мать Ханны.
Это было прекрасно, если не считать того, что это, вероятно, не было ее настоящим именем. Ну ладно. Фальшивка или нет, но это было уже намного больше, чем у нее было раньше.
После такого дня, как сегодня, Ханне нужно было с кем-то поговорить, поэтому она поехала на своей машине обратно в коттедж и оставила ее там, чтобы дойти до придорожной закусочной. Джо был странным и раздражительным, но он не казался слишком опасным, даже если его выбор стиля был слишком близок к Чарльзу Мэнсону.
Когда она вошла в придорожную закусочную, то не смогла сдержать глупой улыбки при виде Габриэля в баре. Было очень, очень приятно видеть дружелюбное лицо, особенно такое, которое улыбалось в ответ, когда он замечал ее.
Было чуть больше половины шестого, так что в придорожной закусочной уже собралось несколько человек. Она заметила, что Биг-Сур закрылся довольно рано, вероятно, потому, что провалы и повороты шоссе были угрозой в темноте. Несмотря на раннюю обеденную толпу, ее место в баре было свободно, как будто оно ждало ее.
— Привет, — сказала она, усаживаясь на табурет.
— Это тебе привет. Ты нашла сегодня какие-нибудь хорошие зацепки?
— Может быть. Если ты купишь мне выпить, я расскажу тебе пикантные подробности.
Его глаза весело прищурились, когда он потянулся за стаканом.
— Старомодно? — он спросил.
— Определенно. Спасибо.
Сегодня его бледно-голубая с серыми вставками рубашка была застегнута на все пуговицы, а открытый воротник светился на его коже. Какое-то мгновение она смотрела на впадинку у него на шее, воображая, что могла бы свернуться калачиком прямо там, в постели. Прислушиваясь к его сердцебиению, его ровность заглушала все, что она не хотела знать о своей жизни.
Черт. Она заставила себя отвести взгляд. Возможно, он и был подходящим человеком, но сейчас было неподходящее время. Она прибережет его для следующего кризиса среднего возраста. Вернется обратно в Биг-Сур с новыми сиськами и красным кабриолетом и переспит со всеми горячими барменами отсюда до Сан-Диего.
— Сегодня вечером играет оркестр, — сказал он, — если ты хочешь немного побыть здесь.
— Он хорош?
— Достаточно хорош, чтобы я им заплатил. Достаточно посредственен для того, чтобы это было только на одну ночь в неделю.
— Ха. Ну, если нет лучшего шоу в нескольких минутах ходьбы отсюда, я думаю, что он достаточно хорош для меня.
Он пододвинул ей бокал, затем положил еще одну вишенку в стакан, прежде чем закинуть другую в рот.
— Теперь расплачивайся, — приказал он.
— Ладно. Ты когда-нибудь слышал термин «фрик Иисуса»?
— Конечно. Христианские хиппи.
— Неужели я единственная, кто этого не знал? У нас на Среднем Западе таких нет! В любом случае, очевидно, маленькая коммуна Джейкоба была не столько о свободной любви, сколько о возвращении хиппи к Господу.
— Оу. В этом есть смысл.
— Какой?
— В том, что я слышал, были какие-то зловещие нотки. Что-то вроде огня и серы (прим.: используется для обозначения угрозы Ада или проклятия после смерти).
Ханна наклонилась вперед, обеими руками обхватив стакан, словно это был якорь.
— В самом деле?
— Да. На самом деле, сегодня утром я видел свою маму, и она сказала, что ей жаль тех бедных грешников, которые отклонились от слова Божьего.
Ханна улыбнулась.
— О, и она тебе сочувствует?
— Несомненно. Она думает, что если я начну ходить в церковь, то смогу подарить ей внуков.
Она чуть не поперхнулась виски.
— Это будет более вероятно, если ты пропустишь церковь и останешься в постели.
— Я пропущу эту теорию мимо нее.
— Должна сказать, это облегчение — знать, что я не единственная, кто разочарована в продолжении рода.
— Эй, по крайней мере, ожидания заканчиваются для тебя в определенном возрасте. Мне почти пятьдесят, а мама все еще уверяет, что у меня полно времени.
— Не волнуйся, это так и есть.
Он швырнул в ее сторону барное полотенце.
— Лучше прикуси язычок.
— Хорошо, но тогда ты не получишь самого пикантного лакомства.
Габриэль оперся бедром о стойку бара и уставился на нее.
— Выкладывай.
— Ее звали Рейн. Мою маму.
Рейн. Это имя тоже заставило его улыбнуться, и ей это понравилось.
— Я знаю, что здесь прошла, наверное, сотня девушек по имени Рейн, но это хоть что-то.
— Это здорово. Как ты об этом узнала?
— Я заставила сказать мне об этом старого разнорабочего в гостинице. Джо. Ты его знаешь?
— Не совсем. Видел его здесь. Он не совсем социальный тип.
— У меня определенно было такое чувство. Ты ведь не думаешь, что он опасен?
Габриэль пожал плечами.
— Насколько я слышал, нет.
— Во всяком случае, он признался, что остановился в скале Джейкоба на несколько месяцев, прежде чем все стало слишком церковным. И он назвал мне имя Рейн. После того, как я погналась за ним. Я очень горжусь собой. Это был великий момент Скуби-Ду.
— Может быть, тебе стоит подергать его за бороду и посмотреть, действительно ли он Дождь под этой маской.
— Хороший совет. Попробую в следующий раз.
Она заметила, что его взгляд скользнул в сторону столовой, и наклонила голову.
