— Это прекрасно, — сказала Лейк. — Примите мои поздравления.
— Глубоко в душе, думаю, я всегда хотела приемного ребенка. Мой младший брат приемыш, и я его обожаю.
Лейк испытала радость за эту женщину, но ее тут же сменило разочарование. Так, значит, это и было тем откровением, о котором Синди намекала по телефону? Лейк ожидала чего-то большего, чего-то такого, что помогло бы ей.
— А если вернуться в прошлое — как вам понравилась клиника? Вас там все устраивало?
— Да… да, все.
Лейк почувствовала, что Синди произнесла это не слишком охотно. «Может, тут есть нечто еще», — подумала она.
— Вас… вас никогда не принуждали продолжать лечение?
Синди приподняла свои бледные, усыпанные веснушками плечи, словно хотела что-то сказать, но не знала как. «Вот оно», — подумала Лейк.
— Нет, никогда, — покачала она головой. — Поначалу я была готова на все, лишь бы забеременеть. Если вам кажется, будто я сомневаюсь, то это потому, что все оказалось тяжелее, чем я предполагала, — а клиника тут ни при чем. Как уже говорила, я ненавижу лекарства. И еще я презирала себя за то отчаяние, которое испытывала, и за то, что ходила в эти ужасные группы поддержки. Когда кому-то из группы удавалось забеременеть, остальным хотелось выть подобно диким зверям.
— И вас ничто в клинике не настораживало? — спросила Лейк, всеми силами стараясь скрыть разочарование. — Может, вы хотели, чтобы они что-то делали иначе?
— Почему вы продолжаете спрашивать об этом? Я думала, вы на них работаете.
— Работаю, — жизнерадостно ответила Лейк. — Но для того, чтобы улучшить показатели, мне не помешает узнать мнение пациентов.
— Я считаю, это справедливо. — Синди посмотрела на часы. — Послушайте, мне действительно надо спешить. Но я желаю всем вам всего наилучшего. Вы очень добросовестно относитесь к своей работе.
Синди встала, взяла сумочку с кассы и пошла провожать Лейк до двери.
— Что в конце концов заставило вас решиться на усыновление? — спросила Лейк, готовая ухватиться за соломинку.
— Это звучит безумно, — сказала Синди, — но убийство того доктора. Доктора Китона.
У Лейк по спине побежали мурашки, когда она услышала его имя, произнесенное здесь, в тихом маленьком магазинчике.
— Но что… я не понимаю. Как это могло повлиять на вас?
— Я была пациенткой Левина, но Китон зашел к нему, когда у меня была последняя процедура. Я сказала ему: «Если все это не сработает, я откажусь от дальнейших попыток». И он удивил меня, поддержав: «Правильно, просто мы иногда не знаем, как лучше поступить». Я не забеременела, а позже, узнав об его убийстве, решила, что это своего рода знак.
Лейк подумала над словами Синди, но и они ничего нового не дали. Тогда она поблагодарила ее за то, что та уделила ей время, и пожелала удачи с усыновлением. Когда Лейк быстро пошла по тротуару, то услышала, как позади лязгнула стальная защитная решетка магазина.
Лейк взяла такси. «И что теперь?» — спросила она себя. В откровениях Синди все же обнаружилось одно странное несоответствие. В карте говорилось о десяти жизнеспособных эмбрионах, а Синди Кастнер считала, что их было только пять. Левин мог солгать ей, желая уговорить на еще один цикл стимулирующих овуляцию лекарств. И теперь Лейк гадала, можно ли это доказать.
Последнее, что ей сейчас хотелось, так это выпивать с Хилари и Стивом. Но она понимала: ей следует повидаться со Стивом за пределами клиники. Может, она сумеет разговорить его и он сообщит ей нечто достойное внимания.
Прежде она была у них в квартире всего один раз, когда Соня, сестра Стива, приезжала в город несколько лет назад. Квартира находилась в Вест-Сайде в роскошном небоскребе к северу от Центра Линкольна. Сегодня, когда Хилари поприветствовала ее у входа, Лейк увидела, что слово «ремонт» явно не соответствует произошедшим здесь переменам. Комнаты перепланировали и полностью отделали заново. Мебель была полированной и современной — много белой кожи, а на стенах висели картины в абстрактном стиле.
— Bay! Вы проделали изумительную работу, — восхитилась Лейк.
— Нам, конечно, помогали, — ответила Хилари. — У меня был прекрасный дизайнер. Я с удовольствием дам тебе номер ее телефона, если хочешь.
— Как вам удается делать так, что все эти белые поверхности не покрываются отпечатками пальцев? — поинтересовалась Лейк, думая о Мэтью, которому еще не было двух лет.
— О, эта комната недоступна для маленьких мальчиков, — сказала Хилари.
— А когда я, кстати говоря, увижу Мэтью?
— Через несколько минут. Сейчас няня кормит его ужином. Хочешь белого вина?
Они прошли в конец огромной гостиной, откуда открывался потрясающий вид на Гудзон и Нью-Джерси. На кофейном столике стояло ведерко со льдом, в котором охлаждалось белое бургундское, лежал большой кусок мягкого сыра и маленькие льняные салфетки для коктейлей. Хилари жестом предложила Лейк сесть на диван и налила им понемногу вина. На ней был топ — белая туника, украшенная камнями, сочетающимися по цвету с ее бронзового оттенка сандалиями. Она была совершенно спокойна, не то что в понедельник.
— А где Стив? — спросила Лейк.
— О, он придет поздно — в клинике возникла какая-то проблема.
Лейк постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
— О…
— Пациентка выдала неожиданную реакцию на лекарство, — сказала Хилари, к облегчению Лейк. — Я так рада, что мне не приходилось иметь дела со всем этим.
— Мне тоже. Я всегда сочувствую женщинам, особенно тем, кому приходится проходить через одно искусственное оплодотворение за другим.
— Но они сами идут на это, — сказала Хилари, дернув загорелым плечом.
— Что ты хочешь сказать? — Лейк удивила ее реакция.
— Это их собственный выбор. Никто на них не давит. И это такой удар по страховым компаниям. Я не понимаю, почему женщины не могут примириться с обстоятельствами или не идут на усыновление, как сделала Ангелина. На свете миллионы детей-сирот.
Лейк не знала, что сказать. Хилари всегда казалась ей недалекой, но Лейк не могла поверить, что она такая бесчувственная. Лейк подумала, относится ли Хилари с таким же пренебрежением к тем, кто тратит деньги страховых компаний на удаление родимых пятен.
— Желание выносить ребенка, должно быть, очень сильно в женщинах, — сказала она.
— Ну тогда почему они не начинают раньше? Ведь существует множество статей, где сказано, что шансы забеременеть уменьшаются после тридцати пяти лет. Я думаю, клиники по лечению бесплодия убеждают некоторых женщин не спешить с беременностью, поскольку чем старше женщина, тем проще уговорить ее пойти на экстракорпоральное оплодотворение.
— Стив доволен своей карьерой, не так ли?
— Да. Но я думаю, было бы лучше, если бы он, как когда-то хотел, стал пластическим хирургом. Эта работа не столь угнетает, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Лейк с трудом выслушивала ее излияния.
— Но ему нравится работать в клинике? — спросила она.
— Его не слишком взволновало то, что происходит там сейчас.
— Ты о чем?
— Об убийстве, конечно, — ответила Хилари. — Как это ужасно, правда? Знаешь, что я думаю? Это сделала женщина.
— О?.. — Лейк не могла понять, что стоит за таким выводом. — Почему ты так считаешь?
— Китон флиртовал напропалую, — ответила Хилари, глядя прямо на Лейк. Ее серые глаза были холодны, как речные камни. — Держу пари, он наконец довел одну из своих женщин до того, что она убила его из ревности.
«Есть ли у этого комментария скрытый смысл?» — подумала Лейк. Она вспомнила, как Хилари перехватила взгляд, которым они обменялись с Китоном во время того ужина. Ей захотелось прекратить этой разговор. И тут, к ее облегчению, в дверях неожиданно появилась латиноамериканка в белой униформе.
— Мэтью готов пожелать вам спокойной ночи, миссис Салман, — объявила она.
— Хорошо, — сказала Хилари, обернувшись к Лейк. На ее лице снова расцвела улыбка. — Не могу дождаться, когда ты наконец увидишь его. Возьми с собой вино, если хочешь.
Лейк пошла вслед за Хилари по гостиной в блестящую бело-стальную кухню. Мэтью сидел на высоком стульчике и колотил ложкой по подносу. Из очаровательного пухлого малыша с огромными карими глазами он превратился в научившегося ходить изящного мальчика. Лейк испытала подлинное удовольствие, увидев его.
— Мэтью, ты стал таким большим, — вырвалось у нее. Он в ответ улыбнулся. Лейк повернулась к Хилари: — Какой он милый.
— Это теперь, — ответила Хилари, сложив руки на груди. — У него с недавнего времени бывают приступы гнева, и ты бы видела его в такие минуты. — Она обратилась к сыну: — Ты маленький мамин кошмар, правда?
— Стив должен быть на седьмом небе, — сказала Лейк.
— Да, он там и пребывает. Мне бы хотелось, чтобы он побольше помогал мне. Дженни, теперь ты можешь его искупать, а затем уложить в кроватку.
