«Что это за мать такая, — думала Этта, — что не может быть рядом со своим ребенком во время урагана?» И ей сразу же захотелось взять на себя заботу о мальчике.
— Понятно.
Касси отметила, что пожилая женщина перед ней выглядит ухоженной и одета в спортивный костюм из качественного нейлона. У нее был вид модной бабушки, и она располагала к себе.
— Касси, у меня болит голова, — пожаловался Винсент, растирая виски.
— Этого и следовало ожидать, Винсент, — она бросила взгляд на часы. — Думаю, не помешает принять еще лекарство.
— Что с ним случилось? — участливо спросила Этта.
— Он упал и ушиб голову. За ним нужно присматривать. Трудность в том, что я репортер и здесь на работе.
— Если хотите, я могла бы за ним присмотреть.
Предложение было очень заманчивым. Есть ли основания подозревать, что эта женщина может похитить ребенка? Ровным счетом никаких. Да и выбора у Касси особенно не было. Конечно, она могла бы таскать за собой Винсента по эвакуационному центру и брать у людей интервью, но ему требовался отдых. Внутреннее чутье подсказывало Касси, что Этта Чеймберс — человек надежный, и на нее вполне можно положиться. Ей придется довериться своему чутью.
— Как ты на это смотришь? — спросила Касси у Винсента.
— Нормально, — повел плечами паренек.
— Вот и хорошо, — подытожила Этта. — Мы с мужем обосновались в информационном центре, туда мы и отправимся, когда Винсент поест.
Касси отыскала Лероя и Феликса в переполненном спортивном зале.
— Вот и ты, наконец. Я никак не могу дозвониться до Нью-Йорка, — встретил ее жалобами Лерой. — Чертовы мобильники не работают. Надо продолжать работу и надеяться, что позднее удастся с ними связаться.
Касси не удивилась. Она также не смогла позвонить в полицию.
Винсент был в безопасности. А Марк оставался в руках убийцы, готового на все. Он настолько взвинчен, что пошел на убийство старика и похищение ребенка, лишь бы вернуть перстень. Касси взглянула на кольцо, которое теперь было на ее пальце. Она сняла его и, подняв повыше, чтобы на него падал свет от ламп с потолка зала, принялась рассматривать. Никаких выгравированных надписей на перстне не оказалось, кроме клейма ювелира. Она разобрала две витиевато выгравированные буквы: ЛС. Лесли Себастьян. Тот самый ювелир, который был зарезан пару дней назад в особняке Ринглинг. Решив, что теоретически одна голова хорошо, а три лучше, Касси решила поделиться с Лероем и Феликсом тем, что ей стало известно.
— Когда мы подъехали, я видел у входа полицейскую машину, — выслушав рассказ, заметил Феликс.
— Я проверила, ее там больше нет, — ответила Касси. — Они уехали по срочному вызову.
Он слышал, что новое здание средней школы было способно вместить около двух тысяч эвакуированных. В поисках Касси и Винсента он методично обходил класс за классом — поиски иголок в стоге сена. Он ходил по оживленным коридорам, переступая через одеяла и спальные мешки, обходя детей, коротавших время за настольными играми. Он задерживался взглядом на каждом юном личике. Музыкальная комната была полным-полна детьми. Они бренчали на рояле, колотили в барабаны. Малыши плакали. Матери пытались их успокоить, отцы мерили шагами комнату.
— Давно не виделись.
Он обернулся на голос, но потом опустил глаза к тому, кто его окликнул.
— Энтони, здравствуй, как дела? — И тут же приказал себе: «Успокойся, не смей себя выдавать».
— Ну и дела творятся, — замахал руками маленький человек.
— Да уж, дела так дела.
— Ты где обосновался?
— В спортивном зале, — быстро нашелся он, — вот, вышел пройтись, ноги размять.
Энтони понимающе кивнул.
— Не забудь, что ты обещал подменить меня на следующей неделе в больнице. Неизвестно, что натворит буря, но всем, кто окажется в детском отделении, не помешает немного развлечения.
— Я позвоню тебе насчет этого, — пообещал он, потихоньку отступая к выходу.
Глория больше не могла выносить этого болвана. Она ушла подальше от Вана, когда увидела, что он пьет воду из питьевого фонтанчика, и нашла для себя местечко в конце переполненного коридора. Расстелив одеяло, она поставила на него плетеную корзину с провизией и уложила рядом стопку кассет и журналов мод, которые прихватила с собой, чтобы было чем себя занять. Затем смазала лицо и руки густым слоем увлажняющего крема и выпила воды из бутылки. Глория решила использовать представившуюся возможность и в часы вынужденного бездействия заняться собой. Она совершенно не понравилась себе в кадрах вчерашней съемки, которые ей показал Уэбб.
Кожа ее выглядела сухой, а волосы — ломкими и невзрачными.
Прислонившись спиной к стене и вытянув ноги, Глория приготовилась поработать, чтобы приблизиться к формам, которыми щеголяли ее любимые фотомодели: длинноногие, с подтянутыми животами и дерзко выглядывавшими из открытых блузок грудями. Глория напрягла живот, задержала дыхание и постаралась, сколько могла, держать приподнятые над одеялом выпрямленные ноги. Позволив себе наконец расслабиться и перевести дух, она заметила в дальнем конце коридора мужчину с напряженным сердитым лицом, который шарил взглядом вокруг, выискивая кого-то.
Глория поспешила уткнуться в журнал. Ей не хотелось, чтобы он ее увидел не накрашенную, а еще меньше она была настроена говорить с ним о Мерили. Вот пройдет, и ей, может быть, надо будет сходить со своими подозрениями в полицию.
Вот удача так удача! Сама Касси Шеридан.
— Я сейчас вернусь, — сказал он женщине-телеоператору.
С вещевым мешком через плечо репортер компании WSBC стал пробираться по спортивному залу между расположившимися там людьми. Он подошел к Касси, дождавшись, когда она закончит интервью.
— Касси, привет. — По ее лицу было понятно, что она сразу его не узнала. — Тони Уитком из «Санкоуст ньюз», — удрученно напомнил он.
— Ах да, Тони, вспомнила.
— У меня с собой пленка, о которой я говорил, но не было возможности отправить ее. Это даже к лучшему — я могу теперь вручить ее прямо вам.
Касси только и было что думать о просмотровой кассете Тони, однако она взяла ее.
— Я поместил сюда часть моих лучших работ, сделанных во время рекламных кампаний в период подсчета рейтингов. Студия в это время раскошеливается, и мне случается выезжать за пределы города. Думаю, в центре захотят посмотреть меня в разных натурных съемках.
— Отлично, Тони. Я все передам, — пообещала она, засовывая кассету в сумку. Ей не терпелось поскорее покончить с интервью и проведать Винсента.
Случались времена, когда Гаррисон Льюис был не рад, что он врач, и тяготился известностью, которая сопутствовала этой профессии.
Его узнавали, к нему подходили, досаждали разговорами, как будто эти разговоры были ему нужны. Даже в людском море эвакуационного центра ему не удалось затеряться. Он попался на глаза одному из бывших пациентов. Старикан его узнал, обрадовался и теперь стоял перед Гарри и по простоте душевной расписывал все прелести своей жизни без катаракт, удаленных в свое время Льюисом.
— Вы не представляете, доктор, как я вам благодарен. Прошлый год прошел замечательно. Мы можем ездить с Китти ужинать и танцевать. Я совершенно спокойно езжу в темноте.
— Рад это слышать, — Гарри попытался расстаться с говорливым стариком, но не тут-то было.
Стоявший в очереди за кофе и пончиками Джерри заметил в дверях столовой человека, который на прошедшей неделе брал у него напрокат яхту Уэбба. Джерри хотелось подойти к этой наглой свинье и высказать все, что он о нем думает. Этот тип рассыпал в туалете пудру, и Уэбб сразу смекнул, что к чему. Но Джерри проголодался и бросать очередь не захотел, справедливо рассудив, что еще успеет поговорить с этим рохлей.
— Чарлз, пойди с ним, — настаивала Этта.
— Я могу сам пойти, не надо меня провожать, — упрямился Винсент. Эта женщина держала его за маленького.
— Этта, не нужно волноваться. С ним все будет в порядке. Иди, сынок, но сразу же возвращайся, — напутствовал Винсента Чарлз, указывая, как пройти в туалет.
Этта проводила мальчика взглядом. Возможно, Чарлз прав. Она знала за собой склонность опекать сверх меры. Но всякое может случиться.
Он заметил, что мальчик направился в туалет, и вошел следом. Но в туалете было слишком многолюдно, и он вышел в коридор дожидаться мальчика снаружи. Тяжелая дверь открылась и закрылась не один раз, прежде чем его терпение было вознаграждено. Он увидел наконец знакомую выгоревшую на солнце русую шевелюру.
