Это был, скорее всего, единственный куплет, который она знала. Повторила дважды и замолчала.
Они посмотрели друг на друга.
— Хорошо, — сказала она. — Давай еще раз.
— А как тебя зовут?
— Рами.
— Рами?
— Пока только Рами. Тебя это не волнует?
Он покачал головой и задал вопрос — тот словно сам соскочил с языка. Если бы он подумал немного, может, и не спросил бы.
— А почему ты здесь?
Но, слава богу, Рами ничуть не смутилась:
— Потому что мы с моей старшей сестрой сделали одну штуку… глупость. В основном сестра. Она удрала в Стокгольм и там где-то прячется. А меня не взяла, и я угодила сюда.
— А что вы сделали?
— Попытались отравить отчима. Мерзкий тип.
Они замолчали. Ян не знал, что сказать, но тут, к его облегчению, за дверью послышался крик:
— Ян! Ян Хаугер!
Он вздрогнул и открыл дверь. Санитар, похожий на Иисуса, но по имени Йорген.
— Тебя к телефону, Ян.
— Кто?
— Какой-то твой приятель.
Приятель? Ян посмотрел на Рами.
— Потом продолжим, — сказала она.
Телефон был в комнате для дежурного персонала, в другом конце Юпсика. Йорген показал дорогу и закрыл за собой дверь.
Кровать, стол, телефон с лежащей рядом трубкой.
Ян взял ее и поднес к уху:
— Да, я слушаю.
— Хаугер? Идиот… лузер засраный.
Ян знал этот голос. Он не мог выдавить ни слова — будто из легких выпустили весь воздух. Но у говорящего воздуха в легких хватало.
— Живой значит… а мы-то надеялись, что сдох. Даже помереть не сумел, мозгляк.
Ян весь покрылся потом, как в сауне. Больше всего ладони. Трубка чуть не выскользнула у него из руки.
— А знаешь, что мы про тебя рассказали в школе? Что мы видели, как ты дрочил в туалете и выл, как собака на луну.
— Это неправда.
— А кто тебе поверит?
Ян постарался набрать в легкие воздуха.
— Я ничего никому не говорил… Про вас.
— А то мы не знаем. Сказал бы — мы бы тебя вообще замочили.
— Вы так и так меня убьете.
В ответ он услышал смех. Причем ему показалось, что смеются несколько человек.
В трубке щелкнуло. Короткие гудки.
Ян опустил глаза — под ширинкой на внутренней стороне бедра расплывалось темное пятно. Он описался.
Единственное, что чувствовал Ян, вернувшись домой после полуночи, — тяжелую, будто чугунную усталость. Прогулка в подвалах Санкта-Психо высосала из него все силы.
Свалился в постель и тут же уснул.
Спал, как ни странно, крепко и спокойно, без снов. В половине восьмого был уже на ногах, а через час катил на велосипеде на работу — сегодня у него дневная смена.
Во дворе «Полянки» все, как обычно. Качели пусты, в песочнице валяются забытые пластмассовые лопатки и совки. Ждут детей.
Он открывает входную дверь и сразу замечает: что-то не так. Ханна, Андреас и несколько ребятишек толпятся в раздевалке… но Ханна должна была уйти еще час назад. У нее кончилась смена, и обычно она не задерживается.
— Привет, Ян. — Андреас поднимает ладонь.
Ян улыбается, но ни Ханна, ни Андреас не улыбаются в ответ.
— Все в порядке?
— Вообще-то да. — Андреас пожал плечами. — Только у нас будет какое-то собрание.
— Собрание сотрудников, — вставляет Ханна.
— Обычное собрание? Поднять самочувствие и настроение?
— Не знаю… не думаю. Что-то другое.
Андреаса, похоже, предстоящее собрание не интересует. И Ян тоже пытается соорудить равнодушную мину. Он снимает куртку, искоса поглядывая на Ханну. Ее голубые глаза настолько же красивы, насколько непроницаемы и холодны. Но она почему-то их отводит.
Через четверть часа все расселись в воспитательской. Все, кроме Марии-Луизы. Она стоит лицом к ним с прямой, как всегда, спиной и крепко сжимает ладони.
— Нам надо кое о чем поговорить, — заявляет она, — и это очень серьезно. Как вы знаете, здесь, в «Полянке», мы придаем огромное значение правилам безопасности, но они, как оказалось, у нас не действуют… — Она выдержала паузу. — Я пришла на работу в семь… и что я увидела? Дверь в подвал не только не заперта, она открыта чуть ли не настежь.
Мария-Луиза обводит глазами сотрудников. Ян прилагал все усилия к тому, чтобы у него не начали бегать глаза.
— Ханна, мы с тобой уже говорили на эту тему… ты сказала, что не знаешь, как это могло произойти.
Ханна согласно кивает. Глаза ясные и невинные, взгляд твердый и честный. Ян мысленно ставит ей пятерку.
— И в самом деле что-то очень странное с этой дверью, — говорит она. — Я точно знаю: когда я прилегла, дверь была закрыта.
Мария-Луиза пристально смотрит на Ханну:
— Ты уверена?
Ханна отводит взгляд. Буквально на полсекунды.
— Почти.
Мария-Луиза вздыхает и безнадежно вздергивает плечи — ну что тут сделаешь!
— Эта дверь должна быть заперта всегда. Всегда.
Настроение у всех подавленное. Ян смотрит на Марию-Луизу и пытается лихорадочно вспомнить: неужели это он забыл запереть дверь, когда вернулся назад?
— Привет, граждане! — Тяжелое молчание нарушает веселый тонкий голосок.
Мира. Стоит в дверях и улыбается во весь рот, нисколько не стесняясь выпавшего переднего зуба. Она только недавно выучила новое слово: граждане — и теперь вставляет его где ни попадя.
— Привет, Мира. — Мария-Луиза изображает материнскую улыбку. — Мы сейчас придем. Нам, взрослым, надо немного поговорить…
— Но Вилле и Валле пора спать! Им же надо постелить!
— Ян, — тихо говорит Мария-Луиза. — Пожалуйста, уложи Мириных кукол.
— Конечно!
Повезло. Он все время чувствует эту тонкую нить лжи и тайны, натянутую между ним и Ханной, и боится, что кто-то может ее обнаружить.
— Привет, гражданин!
— Еще раз привет, гражданка Мира!
Мира, похоже, очень довольна, что именно Ян пришел к ней в спальню. Они садятся на корточки у ее кроватки, Ян достает двух кукол и укладывает под одеяло. Здесь ему хорошо. Он устраивает одеяло так, чтобы кукольные тряпичные головки высовывались наружу, ладонями расправляет складки на простыне… но думает все же о другом.
Если он и в самом деле забыл закрыть дверь, это серьезная ошибка. Таких ошибок в дальнейшем допускать нельзя — тогда наверняка поставят камеру наблюдения.
— Вот так… Довольна, гражданка Мира?
Девочка с энтузиазмом кивает, наклоняется над постелью и по очереди гладит кукол по голове, после чего засовывает палец в нос и смотрит на Яна.
— А что хотел дяденька? — спрашивает она ни с того ни с сего. — Он хотел забрать Вилле и Валле?
Ян оцепенел:
— Какой дяденька?
Мира вынимает палец из носа:
— Дяденька… который здесь был.
— Никакого дяденьки здесь не было.
— Был-был, — уверенно заявляет Мира. — Я его сама видела. Когда было темно.
— Ты хочешь сказать, ночью?
Она кивает и показывает на ножной конец своей кроватки:
— Он стоял вон там.
Ян пытается собраться с мыслями.
— Тебе приснилось, — говорит он наконец. — Этот дяденька тебе приснился.
— Не-а!
— Да, Мира. Ты же спишь иногда, и тебе снится то, чего на самом деле нет… например, тебе же снится иногда, что ты играешь в прятки, а на самом деле лежишь и спишь в своей кроватке?
Она задумывается. Такая мысль ей в голову не приходила. Подумав, она кивает.
Слава богу, убедил. Кто бы теперь убедил его самого. Посторонний в детской спальне!
— Ну вот и хорошо. Боюсь, мы мешаем Вилле и Валле спать.
Они выходят из спальни. Мира скачет впереди на одной ножке и, похоже, уже забыла ночное приключение.
Но Ян-то не забыл. Он возвращается в воспитательскую, но там уже никого нет. Только Андреас у мойки споласкивает свою чашку из-под кофе.
— Закончили?
— Ну.
— И к чему пришли?
— Да так… ни к чему. Дверь надо запирать. И самим запирать, и за другими следить, чтобы не забывали.
— Мудрое решение.
Ян слышит хлопок наружной двери и бросает взгляд в окно.
Ханна. Идет быстрым шагом по двору, на ходу застегивая куртку. Ночная смена закончена.
Ну нет. Он быстро натягивает сапоги и догоняет ее у калитки:
— Ханна?
Она останавливается и смотрит на него, как на незнакомого:
— Я иду домой. Что случилось?
Ян оглядывается — во дворе никого нет. Но все равно надо быть осторожным.
— Мире снятся кошмары.
— Вот как?
Голос совершенно безразличный. Ни капли тепла. Ян понижает голос:
— Ей приснился дяденька.
— Она и раньше сны рассказывала, это…
— Дяденька сегодня ночью стоял в детской спальне, у ее кроватки.
Она по-прежнему смотрит на него без всякого выражения. Он переходит на шепот:
