рукав худи, уверенно ударил в ближнее к замку окошко двери.
В доме стоял затхлый запах смеси пыли, сырости и забвенья. Нужно сказать, что миссис Тилен никогда не отличалась особой педантичностью и чистоплотностью, хоть и позиционировала себя в качестве этакой открытки из ревущих двадцатых – старомодная, ухоженная и кокетливая. Ее нисколько не смущало, что этот образ слегка диссонировал с реальностью и, вообще, был нелеп и вычурен.
В целом, она была хорошей женщиной и доброй соседкой. Хотя, почему была? Возможно, именно сейчас она проигрывает очередную партию в криббидж, переругиваясь с другими игроками и потягивая охлажденный мятный чай с мелиссой. У Лии сложились доверительные, а может даже дружеские отношения с ней. Она не раз забирала их почту, сидела с Адамом, когда нельзя было найти няню, и угощала приторными сгоревшими брауни. Лия в долгу не оставалась и привлекала меня к исполнению этого социального контракта. Я не раз и не два чинил в этом доме розетки, менял прокладки в кране, а однажды даже выгнал опоссума из кухни. Не то чтобы у миссис Тилен не было денег на водопроводчика, просто: «пришлют еще какого-то мексиканца, или еще хуже – итальяшку». О чем говорить, если во время нашего знакомства, она, вместо приветствия поинтересовалась не итальянец ли я. Благодаря ее иррациональному страху перед некоторыми народностями, я получил превосходную возможность изучить ее дом и узнать, что никаких охранных систем в нем нет.
Аккуратно прикрыв дверь, я прошел в кухню и припал к крану. Он с брызнул ржавой струей и зашипел. Вода, судя по всему, отключена. Черт. Я с грустью поднял голову и посмотрел в окно. Кухня выходила на дорогу и на дом Лии. Я застыл, словно и не знал об этом. Что-то подкатило к горлу и мне захотелось плакать. Не от того, что я соскучился по Лии, а от того, что она, этот ее дом, эти, до боли знакомые, очертания кустов, они все напомнили мне о прошлой нормальной жизни. Вот она – за стеклом, я вижу ее в мельчайших деталях, но не могу даже прикоснуться…
Из ступора меня вывел ярко-зеленый фургон Якама Фармасьютикалс, пронесшийся по дороге, заслоняя образ моей нормальной жизни.
Взяв себя в руки, я, покачиваясь пошел наверх, в комнату хозяйки. Упав на замызганный, пахнущий мочой и плесенью диван я прикрыл глаза. Верней один глаз, прикрывать второй нужды не было. Полежав несколько минут, я почувствовал, что могу отключится.
Я сел на кровати, подтянул к себе рюкзак и выудил оттуда Сахаптин. Сделав себе укол, я достал смятую пачку печенья, хранящую отпечатки подошв моего вечернего друга, засыпал содержимое в рот и запил остатками воды.
Упав на кровать, я отключился.
Мне снилось, что я умер.
Первый день прошел за бутылкой джина. Но, без фанатизма. Эмили поддерживала состояние опьянения лишь для того, чтобы облегчить боль утраты и забить воспоминания этого дня. Обезображенный труп Джеффа, нечеловеческий крик Аманды, наполняющиеся пониманием глаза Бена… В ней было ровно столько алкоголя, чтобы сохранить рассудок и быть, хотя бы частично, функциональной.
Она все еще ждала звонка. Она ждала, что позвонит шеф и скажет, что патруль поймал этого ублюдка на заправке, когда он пытался купить жвачку. Или, что при задержании его застрелил офицер. Так было бы даже лучше. Это разом сняло бы все вопросы относительно ее будущего. Вряд ли ее уволят, если она просто плюнет в труп убийцы. А вот за то, что она хотела сделать с ним, попадись он к ней живой, ее непременно уволят. А может и посадят.
Шеф позвонил около десяти. Аккуратно, словно строя карточный домик, справился о ее самочувствии. Сказал, что поиски идут и она ничем помочь не в силах. Посоветовал отдохнуть и предложил психолога. В очередной раз. Эмили отказалась. Она спросила, как Аманда. Шеф вздохнул.
Аманду забрала скорая, сейчас она в специализированной больнице, где ей окажут всю необходимую помощь. Бена забрали родители Аманды. Он – в порядке. «Насколько возможно быть в порядке в этой ситуации» – грустно добавил шеф. Помолчав, он добавил, что Эмили все сделала правильно, словно чувствуя, что ее мучила эта мысль.
Правильно… Что еще она могла сделать?
Аманда бросилась на нее, еще не оборвав свой крик отчаяния и боли. Она била Эмили по лицу, обвиняя, что та не смогла защитить ее мужа, проклинала ее и их работу. У Эмили оставалось не так много вариантов – она вызвала скорую, и, крепко зафиксировав Аманду в объятиях, держала ее до приезда медиков, рыдая вместе с ней.
От осознания одновременной нелепости и трагичности всей этой ситуации, ей захотелось выстрелить себе в висок.
В трубке повисло молчание. Наконец, шеф нарушил его, попросив отдохнуть и пообещав дать ей знать, если будут новости. Он попробовал еще раз предложить помощь штатного психолога, но Эмили не дала ему договорить, повесив трубку.
Выпив две таблетки снотворного и полбутылки джина, она отключилась.
Утро началось с убийственной трели дверного звонка. Покачиваясь и, мало что, понимая, Эмили подошла к входной двери и заглянула в глазок. В подъезде стояла О’Хара и какой-то мужчина.
Кэтрин О’Хара сбивчиво и быстро пояснила, что пришла задать пару вопросов о вчерашнем «э… инциденте», у второй посетитель, оказавшийся сотрудником внутренней безопасности, тоже жаждал о чем-то пообщаться.
Разговор прошел натянуто – было видно, что Кэтрин чувствовала себя неуютно – старалась не смотреть в глаза, долго формулировала вопросы и вообще, всем своим видом показывала, как сильно она хочет убраться из маленькой квартиры коллеги. Мужчина, сопровождавший ее, напротив, неудобств не испытывал, уверенно, даже с вызовом, допытывал Эмили о вчерашнем дне и недовольно фокусировал внимание на пустых бутылках и пепельнице, полной окурков.
Когда с формальной частью уже, казалось, было покончено, и детектив Стабле готовилась, спровадив гостей, сполна насладится головной болью и тошнотой, О’Хара, глядя в сторону, сказала:
– Эмили, я попрошу тебя написать рапорт… На временное отстранение от службы.
– Это предложение или приказ шефа? – устало усмехнулась Эм.
– Детектив Стабле, давайте не будем усложнять. – бесстрастно бросил безопасник. Весь его вид вторил, что при малейшем сопротивлении он напишет рапорт сам, причем рукой Эмили.
Стабле заполнила бланк отстранения и посмотрела на коллег.
– Оружие и жетон. – холодно произнес мужчина. Эм готова была отдать все что угодно, лишь бы они убрались.
Уже в дверях, Кэтрин робко предложила помощь. И психолога.
Захлопнув дверь громче, чем следовало, Эмили побежала в ванную, где ее беспощадно вырвало.
