– Само совершенство, – проговорил Гаррен. Лорен хмыкнула.
– Да.
– Скажите, сколько вам лет? Вы помните?
– Если вы считаете меня психом, это не значит, что и с памятью у меня нелады. Мне тридцать два года.
– Вы родились в 1981 году. Так? Какого числа?
– Двенадцатого августа.
– Хорошо, – кивнул Гаррен. – У вас был брат-близнец. Что с ним произошло?
– Я думал, вы в курсе всей моей истории, – иронично протянул Рэйн. – Он умер.
– Как это случилось?
Рэйн вздохнул. Ему, честно говоря, надоело повторять уже заезженную историю.
– Его избили и порезали.
– Вы присутствовали при этом?
– Да.
– Что вы ощутили, когда увидели своего брата?
– Злость. Боль. Ненависть.
– К брату? – Гаррен прищурился.
– Нет, – Рэйн нахмурился. – К тем ублюдкам, которые сделали это.
– Итак, вы увидели, как вашего брата избивают. Что вы сделали после?
– Я ударил одного из них ножом. Другой убежал.
– Тот, которого вы ударили ножом, умер сразу?
– Через несколько минут. Он трепыхался на земле, захлебываясь в своей крови.
– Что вы испытали, видя это?
– А? Что? – опомнился Рэйн. Перед его глазами вдруг всплыла картина того злосчастного вечера.
– Какие чувства вы испытали, убив человека?
– Я убил не человека. Я убил ублюдка, который посмел притронулся к моему брату.
– Вы испытали облегчение? Может, возбуждение?
– Возбуждение? Он же не женщина, чтобы я испытывал возбуждение, – вопрос показался Рэйну нелепым.
– Я имел в виду, испытали ли вы возбуждение при виде того, как, как вы выразились, «ублюдок захлебывается в своей крови»?
Рэйн откинулся на спинку стула:
– Может быть, – пространно ответил он. Гаррен сделал пометку.
– А второй преступник убежал?
– Да.
– Вас преследовала мысль отыскать его и отомстить?
– Конечно.
– Я просмотрел бумаги. И натолкнулся на информацию, что 12 августа 2009 года на Орд Санкт, Запад, Девятая улица было совершенно убийство некого Берни Лазури.
Рэйн округлил глаза.
– Как вы сказали? Берни Лазури? – Он коротко вдохнул. – Берни Лазури?
– Да. Вы знали его?
– Я знал лишь то, что он был пациентом лечебницы Лукаса Виткеса. У него была фобия… – Рэйн запнулся. – Кажется, он боялся зеркал.
– Эйзоптрофобия, – согласно кивнул Гаррен.
– Да.
– Позвольте полюбопытствовать – вы сказали, что мистер Лазури был пациентом лечебницы Лукаса Виткеса. Так?
– Да. Но я недавно узнал, что сам Виткес был пациентом этой больницы.
– Вот как. Тогда вы знаете, что мистер Виткес покончил с собой?
– Он выбросился из окна.
– Верно. Это случилось в 1999 году 17 ноября. Через три месяца после смерти вашего брата. Вы не считаете это странным?
– Что здесь странного? – не понял Рейн. Гаррен вздохнул:
– После смерти вашего брата вам дали три года условно. При этом вы были обязаны проходить реабилитацию у психиатра, учитывая ваше состояние на тот момент. Вы не помните?
– Нет, – Рэйн нахмурился.
– Так же вы не помните, что вашим лечащим врачом был Лукас Виткес?
Рэйн поднял глаза.
– Моим врачом? – Прошептал он потрясенно.
– Кажется, вы упустили это из своей памяти, – улыбнулся Гаррен. – Вернемся к мисс Эйв. Вы сказали, что познакомились с ней, когда она украла у вас бумажник?
– Да.
– Скажите, мистер Рэйн, вы ознакомились с ее личным делом?
– Конечно. Это первое, что должен сделать полицейский. А что?
– Вы помните дату ее рождения?
– Двенадцатое августа 1994 года. Но по этому поводу у меня были сомнения.
– Какие?
– После смерти родителей она переехала в Канзас-Сити к тете Полине-Элизабет Эйв. У нее был сын Адам. Адам плохо поступил с Луной.
– Что же он сделал?
– Он изнасиловал ее, а тетя избила до полусмерти розгами.
– И в чем же были ваши сомнения?
– В датах. Если исходить из ее слов, Адаму было двадцать, а Луне шестнадцать. Но учитывая, что она родилась в 1994 году, Адаму должно было быть не двадцать, а двадцать девять. И, соответственно, он не мог этого сделать.
– Вы уверены?
– В чем?
– В том, в чем так сомневались? – Гаррен прищурился.
– Кажется, да. Вы что-то знаете? – Рэйн напрягся.
– Все, что говорила вам мисс Эйв, было истинной правдой. Но есть кое-что, в чем вы действительно ошиблись. В ее дате рождения.
Рэйн сжал сиденье стула под собой.
– Мисс Эйв родилась пятого июля 1984 года.
– Что? – Он задрожал. – 1984? Как? Я же видел ее дело. Я читал его. 1994 год. Я не мог ошибиться.
Гаррен с сожалением вздохнул:
– Возможно, вы просто очень хотели ошибиться. Понимаете, мистер Рэйн, сознание иногда играет с нами. В вашем случае – оно отторгло то, чего вы не хотели помнить. Но, однако, встреча с мисс Эйв была для вас не типичным воспоминанием, а мнимой реальностью, в которую вы поверили. Вы усердно пытались понять очевидное, но, к сожалению, это только усугубило ваше состояние.
– Что вы хотите этим сказать?
– Она ведь была последней?
– В каком смысле? – Рэйн с трудом сглотнул. – Откуда вы узнали о Луне?
– Детектив Ларсен поделился с нами вашим рассказом, – улыбнулся Гаррен. – Расскажите мне лучше о своих родителях. Как умер ваш отец?
– Почему вы не говорите мне о Луне? – Рэйн вскочил с места.
– Сядьте, мистер Рэйн. Незачем так волноваться. Иначе, вы можете упустить главное.
– Сядьте, – приказал Паско. Рэйну показалось, что Людвиг здесь только для того, чтобы одергивать его. Рэйн вспотел. Он тяжело дышал, почти задыхался. Но всё-таки опустился на стул.
– Продолжайте, доктор Гаррен.
– Спасибо. Итак, мистер Рэйн. Как умер ваш отец?
– Он был эпилептиком. У него случился припадок.
– И, как я понял, ингаляторы его не спасли?
Рэйн кивнул. Он ощущал слабость, мучительную тошнотворную слабость, от которой хотелось лечь на пол. Ему вдруг показалось, что в комнате пропал весь воздух, он машинально ухватился за ворот футболки, словно оттягивая несуществующий галстук.
– Вы сказали, что ингаляторы кто-то опустошил.
– Так предположили полицейские.
– Но вы не уверены в этом?
– Вы намекаете? Хотите сказать, что это сделал я?
– Ваш отец был дальнобойщиком?
– Да.
– Он часто отсутствовал дома?
– Да.
– Какие у вас были с ним отношения?
– Обычные.
– Обычные? Может, вы хотели сказать, натянутые?
– В смысле?
– А какие отношения были между вашими родителями?
– Я не знаю, – безразлично произнес Рэйн, на него навалилась огромная усталость.
– Часто ли они скандалили? Может, ваш отец проявлял насилие по отношению к матери?
– Нет, – ответил он. Но знал ли он наверняка? Он уже ничего, казалось, не знал: ни о себе, ни о своей семье, ни о своем прошлом.
– Хорошо. Тогда я вам расскажу. Ваш отец познакомился с мисс Джоан Эйв в 1982 году, в Канзас-Сити. В 1984 году на свет появилась Луна Эйв. Ваш отец боялся признаться вашей матери в том, что у него есть другая семья, поэтому он тайком вел двойную жизнь. И все же, я думаю, вы узнали, что ваш отец изменяет вашей матери. И тогда вы решили его наказать. Зная, что он страдает эпилепсией, вы умышленно опустошили ингаляторы. Но, когда умер ваш отец, вы не почувствовали облегчения. Скорее, наоборот. Вам захотелось избавиться от второй семьи, которой отец уделял слишком много внимания.
Рэйн вслушивался в каждое слово Гаррена. Они его вовсе не пугали. Он не знал почему. Было ощущение, что он уже давно знал про это. Просто забыл.
– Кстати, вы помните его имя?
Рэйн нахмурился.
– Пол. Ведь, именно это имя было в досье мисс Эйв. Скажите, что там было написано об ее родителях?
– То, что отец повесился, а мать погибла в автокатастрофе.
– Ну, я думаю, повешенье и эпилепсия – это очень близкие понятия. Ведь на выходе мы при любом раскладе имеем механическую асфиксию. А что же случилось с Джоан Эйв? Как она погибла? Вы можете нам рассказать?
– У машины отказали тормоза. Она не справилась с управлением. Врезалась в дерево. Машина загорелась, – медленно произнес Рэйн.
– Вы виновник этой смерти?
– Да.
Гаррен удовлетворенно улыбнулся:
– Итак, после смерти отца у вашей матери были мужчины?
– Да.
– Помните их имена?
– Нет.
– Тогда я напомню вам. Джон Диккенс. Рональд Орест. Билл Скайз. Эти имена вам что-нибудь говорят? – Гаррен снял очки, аккуратно положив их на стол.
