— Мне надо поесть, — заявила она таким тоном, будто недавнего разговора и не было вовсе, а она просто знакомая моих знакомых, случайно оказавшаяся со мной в одной машине солнечным утром в пятницу. — И тебе, наверное, тоже.
От этой мысли мне сделалось дурно.
— Ну, как хочешь, — она пожала плечами. — Но тебе хотя бы надо попить, иначе этот день с каждой минутой будет становиться все хуже и хуже. Поверь мне, тебе пора уже сильно понизить планку своих ожиданий.
Джейн открыла дверцу.
— Ты идешь или как?
Она довела меня до столика в углу ресторана, каким-то странным, почти жеманным движением смела на поднос остатки трапезы предыдущего посетителя и направилась к прилавку. Дожидаясь своей очереди, достала сотовый и нажала кнопку быстрого набора.
В заведении все было пропитано запахом жареной картошки и кетчупа, а гул стоял, словно на экспериментальной станции под названием «Человеческое радио»: люди жевали, орали на детей, разговаривали по телефону, рыгали, дышали, существовали. Я нечасто захожу в рестораны быстрого питания, по той же самой причине, по которой хожу в спортзал и читаю блоги, посвященные выработке позитивного взгляда на мир. Потому что такими мы и должны быть. Должны питаться правильно, здраво рассуждать, бережно относиться к планете — бесконечные повторения нерелигиозных обрядов убеждают окружающих думать о нас хорошо или же заставляют нас самих думать о себе позитивно. Люди все время ноют по поводу Бога, как нам повезло избавиться от него, однако Он хотя бы время от времени бросал нам кость — посылал богатый урожай или выдавал кому-нибудь билет на Небеса. А вечный надсмотрщик, на которого мы работаем теперь, не верит в такие глупости, как мотивация. Он или она просто использует тебя.
Но у нас со Стеф приняты некоторые ритуалы. Пусть редко, но мы ходим в «Ультра Бургер» или в «Царство фри» — хотя чаще все-таки в «Макдоналдс», — посещаем дешевые заведения, показывая миру, что нам не указ веяния времени и мы сами способны принимать решение. Я вдруг понял, что на самом деле мы не ходили в подобные места уже много месяцев. Я полностью отдался своей программе. Мы оба занялись ею. Время терпеливо обтачивало Стеф и меня, превращая нас в каких-то других людей.
Но вот теперь и саму программу сточили до основания, и единственное, что волнует меня теперь, — как найти жену и все исправить.
Пока я сидел, наблюдая, как Джейн Доу подходит все ближе к цели, она закончила говорить по телефону и я вспомнил, какой убедительной она была «У Джонни Бо» в тот вечер, когда мы отмечали годовщину, и когда я пил кофе с Хейзел (я неожиданно вспомнил, что должен позвонить миссис Уилкинс, хотя и непонятно, когда теперь смогу). «У Джонни Бо» эта чокнутая баба была расторопной, опытной официанткой.
Иными словами, она умела действовать. Эта мысль засела у меня в мозгу, я сосредоточился на ней настолько, что поднял голову и внимательно посмотрел на «официантку», после чего начал задавать вопросы.
Что на самом деле мне известно? Я знаю, что эта женщина причастна к появлению в моем ноутбуке фотографий Каррен. Возможно, она даже отправила письмо Джанин с просьбой заказать столик в ресторане «У Джонни Бо», где она сама работала, используя ресторан как прикрытие. Прикрытие для чего — этого я пока не понял. Итак… Кое-что мне известно.
Но мне неизвестно, что случилось с Кэсс, кто ее убил и, ради всего святого, за что. Мне неизвестно, где сейчас Стеф, хотя и надеялся, что ее исчезновение никак не связано со всем остальным. Я не знаю, зачем за мной явилась эта женщина и как она узнала, что я в гостях у Кассандры. Я не знаю почему, поехав сначала в одну сторону, та вдруг развернулась. Действительно ли на дороге кто-то был, или же она разыгрывала очередной акт пьесы, пытаясь убедить меня, будто за нами погоня, — как раз в тот момент, когда я начал уже собираться с мыслями и задаваться вопросом, почему позволяю тащить себя куда-то человеку, с которым совершенно незнаком.
Как мне понять, где тут правда?
Джейн призналась, что принимала участие в превращении моей жизни в хаос. С чего бы мне поверить, будто теперь она отказалась от этой цели? Разве все это не похоже на очередной ход в этой… в чем? Игре? Правда ли, что она не знает, где Стефани, или же просто разыгрывает неведение, чтобы привязать меня к себе? Когда она вернется к столу, расскажет она мне правду или новую ложь? И могу ли я надеяться, что отличу одно от другого?
Я понял, что такой надежды нет и прямо сейчас необходимо сделать два дела: найти жену и позвонить в полицию.
И ни одно из них не связано с этой женщиной.
Подошла ее очередь. Продавец вопросительно уставился на нее. Взгляд Джейн скользнул вверх, на список блюд, как бывает всегда, даже когда знаешь, чего хочешь. Ее внимание было отвлечено, хотя бы на несколько мгновений.
Я поднялся. Направился к двери ровным, спокойным шагом. Открыл дверь, вышел и, когда ноги коснулись тротуара, побежал.
Меня доводило до исступления то, что придется вести себя разумно. Пока я был восприимчивым и умным наполовину, все было в порядке. Но быть умным до конца — это уж чересчур. Я побежал трусцой по дорожке. Быстро взял себя в руки, и, хотя мне хотелось бежать во весь опор, я не рванул, потому что с чего бы человеку мчаться по улице в пятницу в девять утра, когда никто за ним не гонится? Разве только он убегает с места преступления. Поэтому я бежал трусцой, будто куда-то немного опаздывая, но не более того — не на что здесь смотреть, граждане, ничего интересного, просто человек направляется куда-то и спешит. Идите своей дорогой.
Однако как только мне удалось свернуть за угол, я припустил во весь опор. Хотел бы я сказать, что это было вполне осознанное решение: увеличить расстояние между мной и той женщиной, пока та не заметила моего отсутствия. Но никакого решения не было. Просто так получилось. Я побежал, потому что был напуган. По-настоящему напуган: тем, что увидел в квартире Кассандры; не зная, что будет со мной и где моя жена. И напуган, кажется, больше всего тем, что женщина, от которой я убегаю, тоже боится. Когда человек, знающий больше тебя, кажется перепуганным до смерти, тебе следует остерегаться еще больше, из принципа.
В итоге мне пришлось остановиться. Я замедлил бег, хватая воздух ртом и оглядывая улицу. Минут десять я мотался по ближайшим кварталам, но Джейн Доу не было видно, ни пешком, ни на машине. До нее, наверное, пока не дошло, что я взял и сбежал, что человек в моем положении откажется от помощи в трудную минуту. Возможно, я совершил большую глупость. Но мне было наплевать. Бегство от нее казалось первым разумным и осознанным поступком, начиная с того пива «У Кранка» накануне вечером, а может быть, и гораздо раньше.
Остановившись на углу, я провел мысленную инвентаризацию, пока мимо сновали грузовики и легковушки. У меня имелся телефон, почти полностью заряженный (благодаря любезности мертвой девушки, но об этом лучше пока не думать). У меня был бумажник, кредитки и примерно шестьдесят долларов наличными. Все это были хорошие новости.
На мне была измятая рубашка и пожеванные светлые брюки в пятнах от пота. На обеих штанинах внизу подтеки красного вина — остались, когда жидкость изверглась обратно. У меня раскалывалась голова, руки тряслись, причем не только от напряжения, и на меня навалилась тошнота, которая усиливалась с каждой минутой. Вот тут уже ничего хорошего.
Потом до меня дошло, что я оставил в квартире Кэсс свою флешку — карту памяти, где были фотографии Каррен (единственное доказательство того, что кто-то куражится надо мной), а также копии писем и документов с моим именем и адресом, — и значит, меня вычислят за пару секунд.
Положение было еще более плачевным, чем я предполагал.
В конце концов я убедил себя, что меня не тошнит, и двинулся дальше неровной трусцой. В центре следующего квартала я заметил небольшой магазин. Купил бутылку холодной воды и пачку бронебойного обезболивающего. Запил горсть последнего половиной первого еще до того, как успел заплатить. В животе заворочалось, но я заставил себя успокоиться.
Выйдя обратно на улицу, я задумался над тем, что делать дальше, не забывая поглядывать на дорогу и тротуар, на тот случай, если Джейн Доу просто где-то задержалась. Я никак не мог упорядочить мысли, и передо мной то и дело отчетливо всплывал тот факт, что время близится к половине десятого. Значит, Каррен уже сидит за своим столом, гадая, куда я мог запропаститься. Это беспокоило меня вовсе не с точки зрения честолюбия, только не сегодня. Но я все-таки должен появиться в конторе. Хотя жизнь моя рассыпалась в прах, я, словно безумный, уцепился за эту мысль.
— Каррен, — произнес я, когда она сняла трубку. В голове так гудело, что она, наверное, слышала на другом конце провода.
