Люди. Миф тоже говорит о людях. О тридцати шести избранных, призванных защитить остальных людей. Нас. Людей, противопоставленных… чему? Земле? Воде? Ханна решительно вышла из аудитории, зашла в пустую секретарскую и отыскала в ящике письменного стола ножницы. Вернувшись обратно, она щелкнула было ими над картой, но тут же передумала. Вместо этого она подтянула к себе огромную карту, висевшую в аудитории, подтащила под нее небольшой ящик и встала на него. Другого выхода не было — ей нужны большие континенты, только так найдется место для булавок. Принявшись разрезать карту, она подумала: «Господи, что же я делаю? Я режу старую карту Нильса Бора». Но в то же время она чувствовала, что сам Бор это бы одобрил: практические мелочи не должны мешать тому, кто чувствует, что находится на правильном пути.
Церковь Святого Духа, Копенгаген
Дверь церкви оказалась заперта. Нильс несколько раз ударил кулаком по маленьким окошкам в свинцовом обрамлении, крича:
— Розенберг!
Он сразу отказался от идеи выбить дверь и сосредоточился на том, чтобы найти другой вход. Связаться со священником ему по-прежнему не удавалось. Одна его фраза продолжала звучать у Нильса в голове: «Это возмездие». Возмездие за что? — спрашивал себя Нильс, обегая церковь вокруг. Новая дверь — кажется, она ведет в подвал. Нильс подергал за ручку — заперто. Тут он заметил приоткрытое окно, высокое окно над выступом в стене. Декабрь, собачий холод — вряд ли кому-то пришло бы в голову сейчас проветривать помещение.
Но как же ему до него добраться? Нильс схватил два оставленных под ближайшим деревом велосипеда и прислонил их к стене: ногу на сиденье, выпрямиться, удержать равновесие, подтянуться на руках. Нильс нащупал решетку на другом окне в полутора метрах от открытого окна, он доставал до нее кончиками пальцев. Подышал на руки, потом потер их, чтобы согреть… ну же, давай!
Нащупал ногой небольшой выступ в стене, уперся и сумел немного подтянуться и занять позицию поудобнее: так больше шансов на успех. Чтобы удержать равновесие, Нильс вплотную прижимался к стене. Из колена сочилась кровь, наверное, он разодрал кожу, не заметив этого. Он дал себе двухсекундную передышку — ну же! Нильс схватился обеими руками за выступ в стене под открытым окном и на мгновение свободно повис в воздухе. Если он сейчас упадет, то свалится прямо на велосипеды или на могилу какого-нибудь епископа, увековеченного в виде мраморного ангела. Нильс почувствовал приближение паники — ему никак не удавалось подтянуться на руках. Он закрыл на секунду глаза, чтобы собрать все оставшиеся силы для последней попытки. Мелькнула даже мысль сдаться и спуститься вниз по решетке нижнего окна.
— Ну же, Нильс, давай!
Он подтянулся из последних сил, и на этот раз попытка оказалась удачной: одна — дрожащая — рука была уже внутри церкви. Если его противник действительно проник в храм через это окно, то это очень плохая новость.
* * *
Нильс очутился внутри — похоже, в коридорах старого монастыря, с высоким сводчатым потолком. Сюда слабо доносился шум машин и людской толпы на пешеходных улицах, однако в самой церкви было тихо.
— Розенберг! — снова крикнул он и добавил: — Copenhagen Police.[59]
С одной стороны, то, что он таким образом обнаруживает себя, даст Розенбергу надежду, которая, в свою очередь, может придать ему силы продержаться чуть дольше, — это плюс. С другой стороны, человек, проникший в церковь, тоже узнает, что здесь полиция, — это минус.
Нильс не стал включать свет — это тоже вопрос плюсов и минусов, темнота могла стать ему как другом, так и врагом. Он очутился в небольшом холле, из него вела лестница на третий этаж. Откуда-то вдруг послышался грохот — и еще, и еще. Тяжелые удары по чему-то твердому. По двери в туалет? Преступник вот-вот ее выбьет.
Нильс побежал еще быстрее, перепрыгивая через последние ступеньки лестницы, завернул в новый коридор, где увидел очертания человека — почти как привидение, — пытавшегося выбить дверь в туалет.
— Stop![60] — крикнул Нильс, держа в руке пистолет. Привидение обернулось и на мгновение застыло.
— Put your weapon down![61] — крикнул Нильс.
Вместо ответа мужчина пустился бежать. Нильс подумал о том, что теперь должен выстрелить, это его долг в таких случаях — но привидение исчезло прежде, чем он успел додумать эту мысль. Нильс добежал до конца коридора. Дверь в туалет была разбита, петли готовы были вот-вот поддаться. Подоспей Нильс на две минуты позже — и мужчина бы ворвался внутрь.
— Вы пришли…
Розенберг стоял на коленях на кафельном полу. Было видно, что он приготовился узнать, что может предложить ему жизнь после смерти. Нильс сразу понял, что если бы преступнику удалось сюда ворваться, священник не оказал бы сопротивления. Он помог Розенбергу подняться.
— С вами все в порядке?
Нильс заметил разбитый телефон на полу.
— Я его уронил. Ужасно испугался и… Куда он побежал?
— Оставайтесь здесь. Хотя нет — запритесь у себя в кабинете, — Нильс указал на противоположную сторону коридора.
— Вы видели, куда он побежал?
Нильс не ответил и твердой рукой втолкнул священника в кабинет.
— Заприте дверь и позвоните вот по этому номеру, — сказал Нильс, протягивая ему бумажку с телефоном. — Скажите «полицейский в опасности». Вы поняли?
Розенберг не отвечал и выглядел почти разочарованным — может быть, потому, что встреча, к которой он готовился всю жизнь, в этот раз так и не состоялась. Нильс встряхнул его:
— Эй, вы слышите? «Полицейский в опасности». Тогда прибудет подкрепление.
— Да. Хорошо.
Нильс исчез.
Его противник мог скрыться только в одном направлении, и Нильс пустился бежать в ту сторону, за угол. При виде приоткрытой двери Нильс затормозил и постоял какое-то время, прислушиваясь. Ни звука. Он поднял пистолет и вошел в комнату. Ничего примечательного — только псалтыри, журналы и старый запыленный компьютер.
Обратно в коридор и снова вперед, затем вверх по лестнице. Узкие коридоры, бесконечные двери, новые лестницы. Что, черт побери, может храниться за всеми этими дверями? Послышался легкий стук — это Розенберг? Или…
Нильс сделал глубокий вдох. Противник исчез. Сдался, убежал и наверняка пробирается сейчас через город… В ту же секунду Нильс инстинктивно прикрыл рукой лицо. Нож разрезал его куртку и на мгновение застрял в ее крепкой коже. Нильс бросился на пол. Его пистолет куда-то исчез. Мужчина сразу же прыгнул на полицейского и почти оглушил тяжелым ударом в челюсть. Нильс с глухим стуком повалился на спину, чувствуя, как хрустнули зубы, и ощущая привкус крови. Попытался понять, задел ли его нож. Мужчина прижал одну его руку коленом. Нильс помахал в воздухе свободной рукой, ощутил, что в нее попали клок волос и ухо, и с силой потянул добычу вниз. Мужчина закричал и на мгновение сбился с дыхания. Нильс снова ударил, на этот раз целясь в голову, и попал куда-то в рот — его забрызгало кровью из разбитой губы. Противник с криком накинулся на него, но крик был его ошибкой, пустой тратой сил. Довольно ловко поднявшись на ноги, Нильс схватил чужое запястье и выкрутил его в попытке сломать. Противник принялся лягаться и во второй раз попал, Нильсу пришлось его отпустить. Они стояли друг напротив друга, лихорадочно дыша. Кровь заливала Нильсу глаза, так что он практически ничего не видел, поднимая пистолет. Мужчина продолжал молча и выжидательно смотреть на него.
Нильс собирался крикнуть, но изо рта вырвался только шепот:
— Put the knife down![62]
Противник покачал головой. Они стояли, не сводя глаз друг с друга, и Нильс наконец-то его узнал: Абдул Хади, тот самый йеменский террорист, которому удалось проникнуть в страну. И вот теперь он стоит перед Нильсом. Отчаянный взгляд маньяка. Может быть, именно узнавание дало Нильсу сил закричать:
— Put the knife down!
Никакой реакции. Нильс знал, что теперь он должен выстрелить. Он вскинул пистолет и прицелился.
— Я прошу тебя. Брось нож.
Абдул Хади снова крикнул, кидаясь на Нильса, но тот так и не выстрелил. Вместо этого он полетел на бок и почувствовал острие ножа у горла. Хади удивленно переводил взгляд с него на пистолет, и Нильс прекрасно понимал, о чем он сейчас думает: неужели полицейский боится выстрелить? Или пистолет не заряжен? Как бы там ни было, Хади ощутил новый прилив сил и склонился вперед, наваливаясь всем своим весом на нож. Их лица были совсем рядом. Успев в самое последнее мгновение не дать ножу вспороть его горло, Нильс сильно ударил йеменца головой в лицо. На него закапала свежая кровь из разбитой переносицы Хади. Нильс отчаянным рывком выкрутился из его хватки и немного изменил положение. Продолжая лежать на спине и обретя теперь более выгодную позицию для удара, он изо всех сил обеими ногами врезал Хади то ли в диафрагму, то ли в пах, так что тот согнулся пополам. Нильс тут же вскочил на ноги, но пистолет скользнул от него по полу прочь. Нильс снова дважды ударил Хади ногами, один из ударов пришелся по лицу. Пока Хади стонал на полу, Нильс попытался вытащить наручники. Он когда-то проходил курсы и карате, и джиу-джитсу, но все это позабылось. Розенберг позвонил несколько минут назад, «полицейский в опасности» — главный приоритет для полиции. Они должны были уже приехать. Хади попробовал подползти к пистолету, но Нильс опередил его, поднял пистолет с пола, обернулся и… увидел, что Хади исчез.
