Он покачал головой.
– Повернись, обопрись грудью на диван и сцепи руки за спиной.
– Зачем?
– Делай, что я сказал.
– Чтобы ты мне руки связал?
– Выполняй.
– Что-то не хочется.
Он снова нахмурился:
– Ты хочешь, чтобы я тебя застрелил?
– Нет, но стоять столбом, пока ты будешь меня связывать, мне тоже не хочется.
– Связывать – это не больно.
– Меня беспокоит то, что будет потом.
– Ты знаешь, что я сделаю, если ты будешь упираться.
– Тогда делай.
– Ты не хочешь мне помочь.
– Уж извини.
– Анита, Анита!
– Я просто не привыкла помогать людям, которые собираются меня пытать. Хотя я не вижу бамбуковых щепок. А как можно кого-то пытать без бамбуковых щепок?
– Перестань!
Он начинал злиться.
– Что перестать?
Я выкатила глаза и постаралась придать себе вид невинный и безобидный – просто не я, а лягушка Кермит.
Эдуард рассмеялся – легким смешком, который все рос и рос, пока Эдуард не присел на пол, свободно держа пистолет и глядя на меня сияющими глазами.
– Ну как я могу тебя пытать, когда ты меня смешишь?
– Не можешь, так и было задумано.
Он покачал головой:
– Нет, не было. Ты просто острила. Ты всегда остришь, Анита.
– Приятно, что ты это заметил.
Он поднял руку:
– Анита, хватит.
– Я буду тебя смешить, пока ты пощады не запросишь.
– Просто скажи мне это дурацкое имя, Анита. Прошу тебя, помоги мне. – Смех исчез из его глаз, как уходит с неба солнце. Ушли доброжелательность и человечность, и глаза его стали холодны и пусты, как у куклы – Не заставляй меня делать тебе больно.
Я была единственным другом Эдуарда, но это не помешает ему меня пытать. Было у Эдуарда одно правило: сделай все, что нужно, чтобы закончить работу. Если он будет вынужден меня пытать, он это сделает, но ему этого не хотелось.
– Теперь, когда ты заговорил вежливо, попробуй снова задать первый вопрос, – сказала я.
Его глаза прищурились, потом он спросил:
– Кто ударил тебя в рот?
– Один Мастер вампиров, – сказала я спокойно.
– Расскажи мне, что произошло.
Эта просьба слишком на мой вкус отдавала приказом, но оба пистолета были у него в руках.
Я рассказала ему обо всем. Все о вампире Алехандро. О том, которого я ощущала у себя в голове таким старым, что у меня кости заныли. И я добавила только одну крохотную ложь, которая утонула в потоке правды. Я ему сказала, что Алехандро – Мастер города. Правда, одна из лучших моих находок?
– Ты и в самом деле не знаешь места его дневного отдыха?
Я покачала головой:
– Если бы знала, я бы тебе его выдала.
– Почему такая перемена настроения?
– Он сегодня пытался меня убить. Все обязательства отменяются.
– Не верю.
Это была слишком хорошая ложь, чтобы ей зря пропадать, и потому я попыталась ее спасти.
– Он тоже одичал. Это он и его прихвостни убивают невинных граждан.
При слове “невинные” Эдуард скривился, но придираться не стал.
– Альтруистический мотив – в это я верю. Не будь ты так чертовски мягкосердечна, ты была бы опасна.
– Я свою долю гадов истребляю, Эдуард.
Он смотрел на меня пустыми синими глазами, потом кивнул:
– Правда.
И отдал мне мой пистолет рукояткой вперед. Судорога в животе отпустила меня. Я смогла испустить глубокий, долгий вздох облегчения.
– Если я найду, где этот Алехандро, ты хочешь принять участие?
Я на минуту задумалась. Хочу ли я охотиться на пятерку одичавших вампиров, из которых двое старше пятисот лет? Нет, не хочу. Хочу ли я посылать Эдуарда против них одного? Нет, не хочу. Значит...
– Ага, чтобы получить свою долю.
Эдуард улыбнулся широкой сияющей улыбкой:
– Ну люблю я свою работу.
– Я тоже, – улыбнулась я в ответ.
Жан-Клод лежал посреди белой кровати с балдахином. Кожа его была только чуть белее простыней. Он был одет в ночную сорочку. Кружева сбегали по ее воротнику, образуя окно на груди. Они струились по рукавам, почти полностью скрывая кисти рук. Это должно было выглядеть женственным, но на Жан-Клоде этот наряд смотрелся исключительно мужественно. Как может человек не выглядеть глупо в белой кружевной рубашке? Правда, он не был человеком – наверное, в этом все дело.
В разрезе кружевного воротника вились черные волосы. Которых так легко коснуться. Я покачала головой. Нет, даже во сне нет.
Я была одета во что-то длинное и шелковое. Такого же синего оттенка, как темнота его глаз. И мои руки казались на этом фоне до невозможности белыми. Жан-Клод встал на колени и протянул ко мне руку. Приглашение.
Я покачала головой.
– Это ведь только сон, ma petite. Неужели даже здесь вы не придете ко мне?
– С вами никогда не бывает просто снов. Они всегда значат больше.
Его рука упала на простыню, пальцы коснулись ткани.
– Что вы пытаетесь со мной сделать, Жан-Клод?
Он посмотрел на меня в упор.
– Соблазнить вас, конечно.
Конечно. Дура я.
Рядом с кроватью зазвонил телефон. Из этих белых аппаратов с кучей золота. Секунду назад здесь телефона не было. Он снова зазвонил, и сон рассыпался вдребезги. Я проснулась, хватая трубку.
– Алло!
– Привет, я тебя разбудил? – спросил Ирвинг Гризволд.
Я заморгала:
– Который сейчас час?
– Десять. Я знаю, что раньше звонить не надо.
– Чего тебе надо, Ирвинг?
– Грубо.
– Я поздно вернулась. Можно обойтись без комментариев?
– Ладно, я, твой верный репортер, прощу тебе грубость, если ты мне ответишь на несколько вопросов.
– Вопросов? – Я села в кровати, прижав к себе аппарат. – О чем это ты?
– Правда ли, что ребята из “Человек превыше всего” сегодня тебя спасли, как они заявляют?
– Заявляют? Ирвинг, ты не мог бы говорить законченными фразами?
– В утренних новостях показали Джереми Рубенса. По пятому каналу. Он заявил, что он и группа “Человек превыше всего” этой ночью спасли тебе жизнь. Спасли от Старейшего вампира города.
– Этого не было.
– Я могу на тебя сослаться?
Я задумалась на минуту.
– Нет.
– Для статьи мне нужна на тебя ссылка. Я пытаюсь дать шанс для контрутверждений.
– Контрутверждений? Что это еще за слово?
– У меня большой запас слов. Диплом по филологии.
– Это многое объясняет.
– Ты мне можешь дать свою версию истории?
Я задумалась еще на минуту. Ирвинг – мой друг и хороший репортер. Если Рубенс уже был показан в утренних новостях, мне надо было изложить свою версию.
– Дашь мне пятнадцать минут сделать кофе и одеться?
– За эксклюзив – непременно.
– Ладно, тогда и поговорим.
Я повесила трубку и сразу пошла к кофеварке. Я была одета в спортивные носки, джинсы и футболку большого размера, в которой сплю, когда Ирвинг позвонил снова. Рядом с телефоном у меня стояла дымящаяся чашка кофе. Коричный кофе из магазина “Ви-Джей, чай и пряности” в Оливе. Утром ничего лучше и быть не может.
– Ладно, выкладывай.
– Ирвинг, так грубо, сразу в койку без предисловий?
– Давай, Блейк, меня сроки поджимают.
Я ему рассказала все. Мне пришлось признать, что парни из “Человек превыше всего” меня спасли. Черт бы их драл.
– Но я не могу подтвердить, что вампир, которого они прогнали, и есть Мастер города.
– Так я же знаю, что Мастер – это Жан-Клод. Я же брал у него интервью, ты помнишь?
– Помню.
– И я знаю, что этот индеец – не Жан-Клод.
– Но “Человек превыше всего” этого не знают.
– Ух ты! Двойной эксклюзив!
– Но я же не сказала, что Алехандро – не Мастер.
– То есть?
– На твоем месте я бы прежде всего выяснила вопрос у Жан-Клода.
Он прокашлялся:
– У Жан-Клода? Неплохая мысль.
Но сказал он это как-то нервно.
– А что, у тебя неприятности от Жан-Клода?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Для репортера ты врешь очень неумело.
– У нас с Жан-Клодом свои дела. Истребительницы они не касаются.
– Отлично, только ты поглядывай, что у тебя за спиной.
– Очень признателен, что ты за меня беспокоишься, Анита, только не волнуйся, я со своими делами справлюсь.
С этим я спорить не стала. Наверное, настроение у меня было хорошее.
– Как скажешь, Ирвинг.
Он оставил эту тему, и я, соответственно, тоже. От Жан-Клода никому просто не отделаться, но это меня не касается. Ирвинг брал у него интервью. Значит, тогда к нему и приделали веревочки. Не очень большой сюрприз, но и не мое дело. Вот так.
– Это будет сегодня на первой полосе. Я только выясню у Жан-Клода, упоминать ли нам, что этот новый вампир не Мастер.
– Я была бы тебе благодарна, если бы ты от этого воздержался.
– А что?
В его голосе зазвучала подозрительность.
– Может, не так уж плохо будет, если “Человек превыше всего” будет верить, что Алехандро и есть Мастер.
– Почему?
– Чтобы они не убили Жан-Клода, – сказала я.
– А!
– Да.
– Буду иметь в виду, – обещал он.
– Постарайся.
– Мне пора, труба зовет.
