Убитые девушки - Хизер Критчлоу

– Сомневаюсь, – говорит он, переключая передачу и уменьшая скорость на повороте.

По встречной полосе ползет трактор. Узнав фермера, Лейла вжимается в сиденье. «Вот глупость!» – тут же думает она. Их все равно кто-нибудь увидит. Абердиншир – деревня, что касается сплетен и слухов. Куда бы он ее ни отвез, там непременно будет кто-то, кто ее знает.

Но нет! Оказывается, «нефтяник» (Лейла пока еще не воспринимает его «просто Джоном») заказал для них столик в лучшем рыбном ресторане города, в двадцати милях от гостиницы, в которой она работает. Да и время подходящее: еще не вечер. И в ресторане почти ни души. Все, что остается Лейле, – это проследовать за молодой официанткой к уютной кабинке в углу, ощущая кожей его присутствие, а его тело – своей спиной. Лейла дивится спокойной отстраненности, с которой девушка ее обслуживает, расправляя салфетку и подавая меню. Сама она вся на нервах и злится на себя за это. Но, по крайней мере, ее здесь не знают.

«Нефтяник» поглядывает на нее:

– Перебор?

Лейла приподнимает бровь, пытается вернуть контроль над собой.

– Когда вы успели заказать здесь столик? Вы пригласили меня всего несколько часов назад.

– Я постоянный клиент. Они освободили место. – Он подает ей корзину с хлебом, явно не допуская и мысли о том, что кто-нибудь может ему отказать.

– Понятно. – Взяв булочку, Лейла в рассеянности ломает ее пополам и чувствует, как она крошится на скатерть.

При мысли о том, что побудило его позвонить в этот ресторан и зарезервировать столик, по ее венам разливается удовольствие, смешанное с ощущением власти – своей власти над мужчинами, и этим в том числе.

Что ж, по крайней мере, ей знакомы все столовые приборы. Она здорово поднаторела в сервировке столов в свое время. Смех Лейлы разрушает дистанцию между ними. Он откидывается на спинку кресла и улыбается.

За окном волны холодного Северного моря, разбиваясь о песок, окропляют моросью дорогу. А здесь уютно, их скрывают толстые стены и полумрак. Он выбирает вино и пробует его, не сводя с Лейлы глаз. А когда кровавая жидкость заполняет их бокалы и официантка отходит от столика, он произносит:

– Скажи, только честно, о чем ты мечтаешь? Чего ждешь от жизни?

– А с чего вы взяли, что у меня есть мечты?

Засмеявшись, он отпивает глоток и какое-то время смакует вино.

– Ты не хочешь большего?

Лейлу раздражает, что этот самоуверенный человек – с его богатством, часами «Ролекс» – берется судить о ее жизни. А еще больше ее бесит то, что он разгадал ее сокровенные желания и теперь небрежно швыряет их ей через ресторанный столик. Но Лейла не знает, как сказать ему об этом так, чтобы не показаться грубой и резкой.

– Расскажите о себе, – просит она, уже сознавая, что это свидание было ошибкой. Лучше бы она играла в пул в пабе. По крайней мере, Стивен не смотрит на нее свысока. «Говорите что угодно, только смените тему», – думает Лейла.

После двух бутылок вина и четырех блюд Лейла поднимается из-за стола, чтобы пройти в дамскую комнату. И обнаруживает, что ноги ее плохо держат, зато нервозность прошла. Сконцентрировавшись на том, чтобы пересечь ресторан по прямой линии, Лейла пугается при виде произошедших перемен. Зал теперь освещают свечи, воздух наполнен гулом болтовни. Две женщины заговорщически шепчутся, склонившись над столом, какой-то мужчина, отодвинув стул, вынуждает ее посторониться; букет ароматов, уверенности и богатства в зале ошеломляют Лейлу. Она чувствует себя молью на балу бабочек, летящей чересчур близко к огню. Лейла проходит мимо какой-то дамы в годах. Та смотрит на нее с подозрением, и девушка понимает: чужой ее здесь делает вовсе не более низкий статус, а молодость. Распрямив спину, Лейла позволяет себе идти, покачивая бедрами, как будто скользит. «Никто этого не знает», – твердит она самой себе. Никто не знает, что ей тут не место.

– Что бы ты стала делать, не будь деньги проблемой? – спрашивает он за десертом.

Лейла фыркает.

– Тебе не нравится вопрос?

– Он просто неуместен, – говорит девушка, решив, что нужно быть смелой и искренней. Бессмысленно скрывать что-либо от него. – Это вопрос, который вы задаете, если богаты, но который кажется абсурдным… снисходительным для того, кто не богат.

– Обидным?

Лейла смотрит ему в глаза поверх бокала; мир вокруг искривляется, расплывается и качается.

– Возможно.

– Ладно. – Он обводит взглядом зал.

Лейла видит, как меняется язык его тела. Он словно отстраняется от нее. Эта игра для него гораздо важнее, чем она думала. Девушка вздыхает:

– Я бы занялась конкуром. Работала бы в лучшей конюшне. Попытала бы счастья на Олимпиаде.

Лейла изучает бокал. Ей не хочется смотреть на него. Высказанные вслух, ее мечты звучат по-детски. Она ни с кем не делилась ими прежде.

– Значит, ты искусная наездница?

«Стоит ли скромничать? – задумывается Лейла. – Почему бы не начать прямо сейчас?»

– Могла бы быть.

– Мне хотелось бы увидеть тебя в седле.

Она смеется:

– Думаю, увидите.

Они слишком пьяны, чтобы садиться за руль. Ресторан вызывает такси, и лишь миг отделяет их от манящего шторма. Его рука на ее колене, запах соли преследует их даже в салоне машины. Он наклоняется вперед и называет водителю адрес отеля в центре города, не спрашивая у нее согласия. «Уж не думает ли он, что я ему должна за обед в ресторане?» – озадачена Лейла. Но искры между ними и алкогольный дурман притупляют обиду, которую она должна была почувствовать. Лейле хочется поехать с ним – этим странным человеком с его разговорами о ее мечтах и непониманием реальности.

«Сожаление оставлю на утро», – думает Лейла.

Они хранят молчание, пока машина мчит их по улицам, освещенным оранжевыми фонарями. Держась за руки, они проходят мимо стойки администратора, стремясь – теперь, когда они так близко к цели, – достичь того, о чем Лейла думала с их первой встречи, после поцелуя под дождем.

К тому моменту как за ними закрывается дверь номера, Лейла тяжело дышит. А когда его губы впиваются в ее, она ощущает вкус бренди и головокружение – такое сильное, что почти теряет способность ориентироваться, и ей приходится прижаться к нему еще сильнее, чтобы окончательно не потеряться. Он кладет Лейлу на огромную мягкую кровать. И она смутно сознает, что огни яркие, а шторы раздвинуты. Но они высоко над городом, а он внимательнее любого из мужчин, с которыми Лейла спала раньше. И она растворяется в нем, испивает до дна и наполняет собой в благодарность, пока между ними не начинает струиться пот и она не превращается в раскрасневшуюся возбужденную распутницу. Уже сидя на нем верхом, Лейла перехватывает свой взгляд в зеркале и поражается самой себе, волнам эмоций и свободы, прокатывающимся по ее телу.