— Гляди. Это, должно быть, выход.
Они прибавили шагу и одолели последние ступени. Эрик сдвинул ржавую задвижку и толкнул старую, обветшалую дверь.
— Что это? — пробормотал он, вытаращив глаза при виде того, что открылось им в неверной игре света и тени.
Каролина прижалась к нему.
— Что это… церковь?
Оторопевший Эрик сделал еще несколько шагов. Потом обернулся к жене:
— Это собор.
Над ними в тусклых лучах золотистой луны вздымался величественный готический трансепт, полуразрушенный и обвитый тропическими растениями. Невероятное и пугающее зрелище.
— Быть того не может, — прошептала потрясенная Каролина. — Все это время… мы жили в подземельях собора?
Эрик промолчал. Впрочем, ему и нечего было ответить. Да и как такое объяснишь? Слишком все неожиданно.
Но нельзя позволить потрясению задержать их. Скорее всего, их преследуют, а значит, каждая секунда на счету. Он схватил жену за руку и повел к нефу.
Лунный свет сочился сквозь разбитые разноцветные витражи, придавая камням мягкий синеватый оттенок. Весь пол был завален разбившимися каменными блоками, опрокинутыми статуями и перевернутой мебелью, которые тысячи ползучих растений оплели своими извилистыми щупальцами. Проход сверху донизу затянули лианы, терявшиеся в темноте свода.
— Уйдем отсюда, — прошептала Каролина, голос выдавал ее испуг.
Огибая бесчисленные обломки, они быстро прошли вдоль нефа и наконец остановились перед огромной двухстворчатой дверью, закрывающей вход в собор. Казалось, стальной Христос, чьи руки и ноги были прибиты к огромному кресту прямо над ними, смотрит на них обвиняющим взором. Эрик ухватился за деревянную створку и потянул изо всех сил, чтобы ее приоткрыть. Он выглянул за дверь, затем выскользнул наружу, жена последовала за ним.
Неясные очертания бескрайнего леса проступили во тьме перед их потрясенными взглядами. Разумеется, при виде растительности, заполонившей собор, они ожидали увидеть снаружи дикую природу. Но не такие буйные и безбрежные джунгли. За каменной папертью, все еще проступавшей из-под зеленого ковра, виднелись тысячи деревьев и растений.
— Эрик, ты можешь объяснить, как готический собор оказался посреди джунглей? Скажи, что мне это снится…
— В таком случае мне снится то же, что и тебе, любимая.
— Не понимаю… Просто бред какой-то…
— Да. Но меня беспокоит другое: если мы действительно в гуще джунглей, то я не уверен, что нам удастся из них выбраться.
Мари Линч положила айпод на стол. Она потерла глаза и лоб, словно надеясь изгнать головную боль, которая усиливалась с самого пробуждения и давила на виски.
Хорошо бы принять таблетку аспирина. Или две. А лучше сто. Может, на кухне найдется аспирин. Она было направилась туда через гостиную, но застыла на пороге. Если подумать, то лекарство могло заваляться в прихожей.
Она развернулась и принялась рыться в столике. Игральные карты, ручки, ключи непонятно от чего, парочка побрякушек, крючки, скрепки, старые записные книжки, палочки ладана… Она рылась в этом хламе, выгребая наружу все, что набилось в ящике, пока наконец не наткнулась на старую упаковку аспирина.
Это последняя. Надо будет ограбить папину аптечку.
Она наклонилась, чтобы выудить из сумки бутылку с водой. Медленно откупорила, засыпала внутрь порошок, осторожно взболтала, а затем, поморщившись, осушила залпом. Мари терпеть не могла вкус аспирина.
И поделом — будешь знать, как напиваться.
Только она вознамерилась плюхнуться на диван в гостиной, как три громовых удара в дверь заставили ее подскочить. Она замерла в нерешительности. А хочется ей сейчас кого-нибудь видеть? Да и кто станет ломиться к ней в такую рань?
Ответ последовал незамедлительно:
— Мари? Вы там? Это Маккензи!
Он постучал снова, еще сильнее.
Девушка инстинктивно посмотрелась в зеркало и наконец ответила:
— Да-да, я здесь, иду!
Она заглянула в глазок и узнала легавого. Его задиристый вид, синие глаза, волосы с проседью, трехдневную щетину, расстегнутый ворот белой рубашки под тонкой черной курткой… Она улыбнулась и открыла.
— У вас сломался телефон? — нахмурившись, спросил он вместо приветствия.
— Нет. Просто поздно встала. Я только сейчас заметила, что вы звонили. Доброе утро, Маккензи, — произнесла она с легким упреком в голосе.
— Могу я войти?
— Само собой.
Ари шагнул через порог и снова, казалось, удивился, когда молодая женщина взяла его за плечо и расцеловала в обе щеки.
Мгновение он смотрел на нее.
— Вы всегда целуете легавых, расследующих исчезновение вашего отца?
— А вы всегда врываетесь без предупреждения к девушкам, у которых пропал отец? После того как названивали им все утро?
Ари наконец улыбнулся.
— Только к тем, кто позирует в интернете нагишом. Вообще-то я из тех копов-извращенцев, которые в американских фильмах злоупотребляют властью, чтобы набрасываться на беззащитных девушек.
— Я так сразу и поняла, — ответила Мари весело. — Это меня в вас больше всего и привлекает.
Она закрыла за ним дверь и пригласила в гостиную. Ари нащупал выключатель и зажег свет.
— Раз уж вы видели меня в интернете нагишом, может, перейдем на ты?
Аналитик обернулся. Бросил на нее заговорщицкий взгляд. Это их третья встреча, и с каждым разом Мари казалась ему еще красивее. Он столько всего угадывал во взгляде ее больших черных глаз: привычную грусть и усталость от жизни, словно оба они лишились последних иллюзий. Странным образом Ари чувствовал, что понимает девушку, еще толком не зная ее. И это его особенно тревожило.
— Почему бы и нет, — согласился он.
— Выпьешь чего-нибудь?
Ари задумался. Пропустить стаканчик у Мари Линч. Весьма соблазнительная мысль… Он ступил на скользкий путь.
— На кухне должно быть вино, — добавила она.
— О’кей, — согласился он, сам себе удивляясь.
Он сел на диван, глядя, как девушка идет через гостиную. Длинные черные волосы спадали на грудь, туго обтянутую очень тесной белой майкой. Вдруг Мари замерла.
— Ни фига себе!
— Что случилось?
— Странно. Я была уверена, что в этой бутылке еще оставалось вино…
— Ага, — усмехнулся Ари, — мне знакомо это обидное заблуждение. Мои бутылки с виски тоже опорожняются сами собой.
— Нет. Серьезно. Я откупорила эту бутылку вчера. И когда уходила, в ней оставалось больше трети.
Взгляд Ари потемнел, он тут же вскочил.
— Ничего не трогай! — закричал он, подходя к ней.
Девушка побледнела и взглянула на него вопросительно:
— Ты шутишь?
По лицу аналитика она поняла, что ему не до шуток.
Ари машинально потянулся к куртке. Выругался. Перед поездкой в Женеву он оставил оружие дома. Маккензи схватил Мари Линч за плечо.
— Главное, ничего не трогай, — повторил он.
Замерев на месте, она медленно кивнула.
Ари вынул из кармана носовой платок, обернул им руку, выдвинул кухонный ящик и достал длинный нож.
— Сколько у тебя комнат, кроме гостиной и прихожей? — спросил он шепотом.
— Ванная и моя спальня в конце коридора.
— Оставайся здесь, не шевелись. Жди меня.
Его слова прозвучали как приказ командира. Пытаясь успокоить Мари, Ари ободряюще взглянул на нее и направился в гостиную. Настороже, с ножом в руке, он пересек комнату.
После убийства Мани и Друэна и исчезновения ученых покушение на Мари Линч было более чем вероятно. Пустая бутылка — не бог весть какая улика, но в таком деле лучше перегнуть палку.
Оказавшись перед дверью ванной, он вжался в стену, резко толкнул створку левой рукой и, развернувшись, проник внутрь, держа нож наготове. Медленно осмотрел содержимое шкафчиков слева, а затем справа, убедившись, что ванная пуста. Никаких следов. Никого.
Стиснув нож, Ари осторожно двинулся в сторону спальни, последнее убежище, в котором мог скрываться злоумышленник. Дверь оказалась закрыта. Он скользнул вдоль стены, встал перед дверным проемом и с силой ударил ногой по замку. Дверь распахнулась, так что стала видна неубранная комната.
Как будто никого.
Все его чувства обострились. Отработанными движениями, усвоенными пятнадцать лет назад в армии, Ари в два приема проник в комнату, стараясь не подставляться.
Едва Ари добрался до середины комнаты, как за спиной у него раздался страшный грохот и кто-то нанес ему мощный удар по затылку.
Ари качнуло вперед, и, оглушенный, он рухнул у кровати. С яростным рыком он мгновенно развернулся, встряхнул головой, чтобы прийти в себя, и заметил, как человек, только что выбравшийся из стенного шкафа, бросился к коридору. Седой мужчина в перчатках сжимал деревянную трость, которой и треснул аналитика по голове. Сомнений не было: этот же человек, судя по описанию, напал на Кшиштофа. Ари вспомнил слова Залевски: «Ну, этого будет нетрудно опознать. Настоящий герой комиксов!»
