— Вы забываетесь, мистер Элжер!
— Нет, мэм. Боюсь, что ваша нерешительность принесла плохие плоды. Теперь кто-то вскрыл старый нарыв, не подумав о последствиях. В одном вы правы, сейчас никто ничего доказать не сможет. Но есть люди, которые до сих пор не успокоились. Люди, которым не безразлично, что убийца Рональда Ричардсона жив.
— Вы делаете запоздалые выводы. Если Лин наняла вас для поимки убийцы, то вы знаете имена этих людей.
— Хорошо. У меня осталось только два вопроса. Первый. Вы знаете Грету Веймер?
— Конечно. Я знаю всех врачей больницы.
— Давно она работает в ней?
— Она приехала из Нью-Йорка вместе с Хоуксом как его ассистентка. После того как Хоукс занял пост директора, ей дали отделение, где содержат легких больных.
— Она хороший врач?
— Этого я не знаю, но как женщина она интересует многих. Хоукс выдвинул ее в совет профессоров, и она была принята, несмотря на отсутствие ученой степени. Но, как я понимаю, этот вопрос интересует Лин из других соображений?
— Этот вопрос интересует меня, миссис Скейвол. Лин не знает о существовании Греты Веймер. Вопрос второй. Возможно ли проникнуть на территорию больницы незамеченным?
— Исключено. Каждую машину обыскивают, пропуск подделать невозможно. Охрана знает в лицо каждого, кто имеет допуск на территорию и кому разрешено се покидать.
— Машину Хоукса тоже обыскивают?
— Разумеется, нет.
— А вы говорите — невозможно.
Медсестра прищурила глаза, в них появился огонек коварства.
— А что вам делать в больнице, мистер Элжер?
— Вы имеете доступ в корпус для заключенных? — ответил я вопросом на вопрос.
— Нет. Мое поле деятельности ограничено первым корпусом и складом медикаментов. В больнице нет персонала, который имеет доступ в любую точку территории. Каждый имеет свое место и не может его расширять по собственной инициативе.
— Кроме руководства?
— Конечно. Не более двух десятков врачей могут свободно курсировать из корпуса в корпус.
— Среди этой двадцатки есть люди, которые находятся в оппозиции к режиму, которые проявляют недовольство и настроены…
— Нет. Вы хотите найти сообщников?! Пустая трата времени. Те, кому разрешено выходить за территорию, люди проверенные. Они составляют костяк единомышленников. Среди них вы не найдете сочувствия. Мне только не ясно, как эти вопросы вяжутся с делом, которым вы занимаетесь.
— Я еще не готов ответить на этот вопрос, но уверен, что мы с вами еще поговорим на тему больницы.
— Я сказала вам слишком много, мистер Элжер, и не требуйте от меня невозможного.
— Вы не сказали мне и сотой доли того, о чем знаете, а я еще не созрел для более обстоятельного разговора.
— Обстоятельного?
— Да. Когда у меня на руках будет достаточно фактов, которые я смог бы вам предъявить и которые помогли бы вам взглянуть на некоторые вещи под другим углом. Сейчас вы мне не верите. Не верите в то, что я способен изменить ситуацию. Когда вы в этом убедитесь, то встанете на мою сторону. То же самое касается доктора Уайллера и адвоката Хельмера. Вы мне не лжете — вы не считаете нужным говорить ту правду, которая, по вашему мнению, меня не касается.
— Я вижу, вы серьезно настроены перевернуть мир, мистер Элжер. Таким человеком был Рон Ричардсон, вы второй из тех, кого я встречала в своей жизни.
— Ричардсон его перевернул, но слишком много оказалось вокруг него скептиков, которые поторопились вернуть все на свои места. Я не пытаюсь перевернуть мир. Я отношусь ко второй категории и хочу поставить все на свои места, но я не скептик, а оптимист, и в моем понимании картина будет выглядеть иначе.
— Много тумана, молодой человек.
— Уверяю вас как оптимист: он рассеивается. Рад был с вами познакомиться. Если вы мне позволите, то я еще заеду к вам.
— Когда соберете необходимые факты?
— Вы все правильно поняли.
Я встал и направился к двери. Сын медсестры все это время продолжал стоять в дверях. Правда, его дробовик уже не смотрел мне в грудь.
Он посторонился и пропустил меня. Когда я подошел к машине и открыл дверцу, он окликнул меня. Я обернулся. Парень стоял за моей спиной, а его ружье осталось возле входа.
— Послушай, приятель, — он покосился на прикрытую дверь, — мать преувеличивает. Я вожу в больницу уголь и кое-что из наших продуктов. Ежедневно в течение пяти лет, но меня никто не обыскивает. Охрана небрежно осматривает машину.
— При въезде, но не при выезде?
— В этом ты прав, приятель. Выезжаю я пустым, и вся машина как на ладони.
— Я тебя понял. Харви Строч, если не ошибаюсь.
— По отцу Строч, а по матери Скейвол.
На пороге появилась хозяйка. Строч отскочил от меня, будто я превратился в гремучую змею.
— Будьте осторожны, мистер Элжер, — сказала она, выходя на крыльцо.
— Постараюсь, миссис Скейвол.
Я выехал на шоссе и свернул к закусочной «Белый пингвин», где меня ждали Рик и Эмми.
За два дня работы я получил огромное количество информации, но все мои познания ни на шаг не продвинули меня вперед. Передо мной раскрывалась совсем другая картина, словно я искал компромат на Хоукса, а не пытался найти его жену. За какую бы ниточку я ни дернул, все они приводили меня к моему нанимателю; но не к его жене.
Огромный ком разрастался, а Лионел Хоукс отодвигалась на задний план, и как это ни странно, но поиски женщины уводили меня все дальше от нее.
Мне это не нравилось. В чем-то я допустил ошибку, и как бы она не вышла мне боком в самый неподходящий момент.
4
Рик и Эмми сидели за угловым столиком, и мне показалось, что хозяин «Белого пингвина» подстелил им на стулья коврики с иголками.
Когда я к ним подошел, мне не дали открыть рта. Рик схватил меня за руку и усадил на свободный стул, но я не ощутил под собой ничего колющего.
— Дело закручивается, Дэн. Давай начнем с Эмми, у нее потрясающие новости…
— Нет, мы начнем с тебя, но сначала я хотел бы проглотить пару сандвичей с пивом.
— Не дергайся, толстушка нам все принесет.
— Рад это слышать.
Рик, с травинками во взъерошенной шевелюре, смахивал на озорного чертенка. Глаза горели, как у ипподромного завсегдатая, лошадь которого выскочила на финишную прямую.
— Ну давай выплескивай, Рик!
— Работенка мне досталась не из лучших. Правда, я отошел от твоих инструкций, но это не помешало мне выполнить задание. Начну с того, что я решил взглянуть на неприступный бастион и пробрался на другой конец лесного массива. Разглядеть богадельню мне не помог и полевой бинокль, но зато я обнаружил узкую тропу на ширину колес грузовика. Ты о ней ничего не говорил, но я подумал, что, проезжая на машине через лесной участок, ты просто не заметил этого поворота. Я бы тоже не обратил на него внимания, если бы не случайность. Пробирался я лесом вдоль дороги и вдруг вижу, как с противоположной стороны из-за деревьев выезжает машина и поворачивает в сторону больницы. Подумав, я решил, что это то самое место, где мне следует залечь. В течение часа из этой норы выползло девять машин, и все они отправились в сторону «Китайской стены».
— Твоя сенсация не убила меня наповал. В лесу находится автобаза клиники. Оставь вступление и расскажи о машинах.
— Так ты знал об этом?
— Я не просил тебя искать базу, меня интересуют только машины и номера.
— Хорошо. Из базы в больницу отправилось девять машин. Шесть из них обычные санитарные седаны белого цвета. Один голубой фургон, цельнометаллический, гладкий. Один микроавтобус и крытый брезентом грузовик. Все машины прошли в промежутке от восьми до девяти утра. Эти же машины вернулись на базу в шесть тридцать вечера, и до семи часов, пока я находился на посту, ни одна машина с базы не выезжала, за исключением мотоцикла и микроавтобуса. Как я мог догадаться, этот микроавтобус отвозил шоферов, но он отправился в больницу, а не в город. Мотоцикл свернул в сторону шоссе. Чтобы поставить точку на микроавтобусе: он циркулировал по дороге в течение всего дня.
