— В нем находились пассажиры?
— Шарабан рассчитан на двадцать человек, и ни одной порожней ездки он не сделал. Во всех случаях машина была забита до отказа.
— Ты видел, как мотоцикл въезжал на базу?
— Нет. Очевидно, все шоферы были доставлены туда до моего прихода.
— С чего ты решил, что мотоциклист был шофером?
— По кожаной куртке. Точно такой же тип сидел за рулем голубого фургона.
— Ты разглядел его?
— Нет. Я запомнил только куртку.
Рик выложил на стол блокнот.
— Здесь номера двадцать одной машины, в том числе тех, которые выезжали с базы.
Я взял блокнот и убрал в карман.
— Что скажешь о других машинах?
— С девяти до десяти проехало шесть легковых автомобилей от шоссе к больнице. В каждой из них сидели только водители. Похоже, что эти люди работают в Центре Ричардсона. Номера зарегистрированы в Санта-Барбаре. После шести вечера эти же колымаги вернулись в город. С десяти до одиннадцати наступило затишье. В начале двенадцатого появился черный «Линкольн» 1951 года выпуска. Он пролетел в сторону богадельни на бешеной скорости. Окна закрыты занавесками. Мне с трудом удалось зафиксировать помер. Машина прикатила из Лос-Анджелеса. Спустя десять минут проскочил шестиместный «Крайслер». Та же история, занавески на окнах, а сам лимузин зарегистрирован в Сан-Франциско. Похоже на то, будто в богадельне собрались на совещание крупные киты. В течение следующих десяти минут проскользнули еще две машины того же уровня. Водителей я видел. Ребята одеты в униформу. Если бы я стоял на посту у Белого дома, то все выглядело бы естественно, но у ворот психушки?!
— Удивляться следует другому. Если эти киты торопились на совещание, то о чем на этом сборище шла речь, если учесть, что хозяин клиники отсутствовал? Майк Хоукс вчера уехал в Лос-Анджелес десятичасовым поездом, а тут к нему гости. Несогласованность у людей такого масштаба?! Чепуха! Завтра утром, Рик, сгоняй на вокзал и выясни, уезжал ли Хоукс в Лос-Анджелес. Такие люди, как он, заказывают билеты заранее, и должен остаться корешок.
— Я попытаюсь.
— Ну а теперь перейдем к Эмми.
Не успела она открыть рот, как толстушка принесла поднос с сандвичами и пивом. Эмми схватила кружку и выпила добрую ее половину на одном дыхании.
— Вы знаете, ребята, мне эта работа поправилась. Я уже жалею, что ушла в отпуск. На рабочем месте мне платили бы жалованье. Но это, разумеется, мелочи. Поговорим о комиссии. Она была создана после грандиозного побега умалишенных из Центра Ричардсона. Тогда бывший губернатор штата Уильям Хорет отдал распоряжение создать на базе Центра изолятор для психически больных преступников. Из казны штата были выделены средства на строительство отдельного корпуса и ограждении. В соответствии с тем, что создан изолятор, возникла необходимость в создании комиссии, которая могла дать компетентное заключение по каждому преступнику. В те же дни в тюрьме Сан-Квентин было зарегистрировано два убийства среди заключенных. Виновные в преступлении первыми предстали перед комиссией и были признаны невменяемыми. С этой минуты никто не сомневался в целесообразности существования такого органа, и ему были предоставлены огромные полномочия. Надо помнить, что все события происходили в один год. Смерть профессора Ричардсона и вступление на престол Хоукса. Убийства в Сан-Квентине и побег параноиков из клиники Ричардсона. Эпидемия ужасов! Но к этому вопросу мы можем вернуться чуть позже. Когда комиссия была сформирована, имена и фотографии ее членов опубликовали в печати. Комиссия заседала два раза в месяц и выпускала бюллетень. Не прошло и полгода, как эта компания ушла в тень. О ней перестали писать, никто не видел бюллетеней и протоколов. Шумиха улеглась. Но ничего не изменилось. Работа карающего органа с гуманным названием не прекратилась. Комиссия и по сей день продолжает активно действовать. Ее штаб-квартира расположена в центре Сан-Франциско на Мейнер-сквер, 156.
— С чего ты взяла, будто комиссия продолжает свою работу? — перебил я Эмми.
— Время от времени общественность получает от нее сигналы. Но такие случаи стали редкостью. Можно вспомнить один из них, когда Фрэнк Сигал забрался на здание торгового центра и открыл пальбу из снайперской винтовки. В тот день расстались с жизнью четырнадцать человек. Сигала удалось взять живым, и, если вы помните, никакого судебного процесса не было. Общественность поставили в известность лишь о том, что Комиссия по правам заключенных признала Сигала невменяемым и поместила его в психиатрический изолятор строгого режима на пожизненный срок. Причем нигде не сказано о Центре Ричардсона. Я навела справки и выяснила, что такого рода изоляторов не существует. Официально даже Центр Ричардсона не значится в списке учреждений, имеющих специфику изолятора. Надо добавить ко всему сказанному, что Центр Ричардсона является частной клиникой и не подчиняется организациям по надзору за работой исправительных учреждений, тюрем и других мест заключения. Резюме: комиссия имеет неограниченные полномочия и ни перед кем не отчитывается. Центр Ричардсона, руководимый Майком Хоуксом, не подвластен ни одному органу, осуществляющему контроль над заведениями такого рода. Короче говоря, ни полиция, ни прокуратура, ни губернатор не имеют права контролировать Хоукса, вмешиваться в его дела и проникать на территорию богадельни. Частная собственность!!!
— Но если прокуратуре удастся доказать, что Хоукс преступник, то они могут выдать ордер на обыск дома Хоукса и обыск любой недвижимости, принадлежащей преступнику! — с гордостью заявил Рик.
— Ну, этот вопрос мы уточним у его адвоката или в прокуратуре, — охладила пыл репортера его подруга. — Сейчас я хочу сказать о другом. За последние два года в нашем штате произошло пять случаев, сходных с историей Фрэнка Сигала. Из пяти маньяков Живыми взяли троих, и только над одним был устроен шумный процесс. Остальные исчезли в застенках психушки Хоукса. Их дела рассматривались за закрытыми дверями штаб-квартиры на Мейнер-сквер, 156.
— Одну минутку, Эмми. — Я вынужден был прорвать ее монолог. — Мы слишком предвзято рассуждаем о деятельности комиссии и существовании изолятора для заключенных на территории Центра Ричардсона. Если не связывать Хоукса с исчезновением его жены, если относиться к нему как к благородному и честному профессионалу в области психиатрии, что мы можем инкриминировать Хоуксу или созданной комиссии, которая выполняет функции защиты душевнобольных? Наверняка условия содержания таких людей в психушке отличаются от обычной тюрьмы, где они не могут получать необходимого лечения, лекарств, присмотра. Вполне естественно, что сумасшедшего не следует держать в одной камере с налетчиком или бандитом.
— Могу с этим согласиться. Вот теперь нам стоит вернуться к составу комиссии, который, как это ни странно, не изменился со дня ее основания. Есть исключения, но они лишь настораживают.
Эмми достала из сумочки старый номер «Лос-Анджелес пост» и развернула газету. На третьей полосе под общим заголовком «И правосудие для всех!» было размещено двенадцать фотографий.
— Вот они, апостолы! Число присяжных в суде! Инквизиция двадцатого века! Могу похвастаться тем, что этот номер я достала с большим трудом. Из нашего коллектора он исчез. Скажу больше. В коллекторе не сохранилось по непонятным причинам ни одного бюллетеня комиссии. Всего их вышло пять. Теперь они являются библиографической редкостью. Все эти материалы были изъяты из библиотек, но никто не помнит, под каким соусом это происходило и кто дал такое распоряжение.
— Где же ты взяла эту газету? — спросил Рик, глядя на пожелтевшую бумагу, как кот на сметану.
— Есть у меня один знакомый старичок. Я часто подбирала для него материалы, и он очень хорошо ко мне относится. У него сохранились и бюллетени, но с собой он мне их не дал. Мы можем сделать так: сходим к нему, и Рик перефотографирует все, что нас интересует. Старик — живая энциклопедия штата Калифорния, он всю жизнь собирал материалы по завоеванию Дикого Запада и, в частности, по развитию Калифорнии как цивилизованного отрезка земли на территории Соединенных Штатов. Странный старикашка, но в свои восемьдесят имеет память получше, чем некоторые молодые историки.
