двадцать вторая
В голове был полный сумбур. Андрей поговорил с Шурой и подумал, что впереди – длинный день, можно и нужно работать, продолжать историю девочки Элли, но это теперь казалось глупостью.
Неужели ему вправду что-то угрожает на Варварином острове?
И неужели это «что-то» имеет мистическое объяснение?
«Зачем врать себе? Ты уже уверен, что да!»
Андрей подошел к столу, давая себе шанс сесть за работу, отсечь от себя нелепую, жуткую абракадабру, но потом подумал об отце, о Нане…
О Малинке.
Оделся и вышел под дождь.
Машина ехала медленно: дорогу развезло так, что даже внедорожник Давыдова рисковал застрять в грязи. Дождь не прекращался, потоки воды были издевательски сильными, словно кто-то прикладывал неимоверные усилия, чтобы как можно надежнее отрезать Варварин остров от большой земли.
«Деревню Гадюкино смыло», – вспомнилось Андрею, а потом на ум пришли слова Шуры о затоплениях, которые повторяются раз в пятьдесят лет. А если скоро случится очередное бедствие? Как тогда выбираться отсюда?
Андрей смотрел на дорогу, а потом перевел взгляд вправо и оторопел. Возле ворот дома Степана стояла крышка гроба. Кто-то умер. Давыдов притормозил, но не вышел из салона, раздумывая, стоит ли пойти, выразить соболезнования. Уместно ли это будет? Или его сочтут навязчивым? В итоге решил, что пойти, предложить помощь будет правильно, по-соседски.
Степана он увидел во дворе. Тот сидел под навесом, одетый в замызганную телогрейку, и сосредоточенно смотрел под ноги, будто разглядывая что-то важное. Рядом с ним стояла ополовиненная бутылка водки.
Давыдов поздоровался, и Степан поднял на него глаза. Сначала будто и не узнал, но потом слабо улыбнулся и проговорил.
– Вишь оно как. Санек-то мой.
Степан умолк, словно в этой короткой фразе содержалось объяснение произошедшему.
– Соболезную. Может, помощь какая нужна? – спросил Андрей, не зная, что еще сказать отцу, потерявшему сына.
Степан вяло махнул рукой.
– Какая помощь… Спасибо, что зашел. – Он взял бутылку в руку и потряс в воздухе. – Помянешь?
Отказываться было неудобно. За рулем Андрей не пил, но решил, что сделает пару глотков. Бояться стражей правопорядка не стоило: за все время пребывания на острове он не видел ни одного сотрудника ГИБДД.
Степан тяжело, со стоном поднялся, ушел в дом и вернулся с банкой соленых огурцов, миской, в которой лежали листы квашеной капусты, непочатой бутылкой и двумя маленькими стаканчиками.
Они выпили, не чокаясь, захрустели закуской.
– Когда он… – Андрей не договорил.
– Вчера. Вот, похороны будут.
«Его будут отпевать в храме?» – хотел спросить Андрей, но потом вспомнил, что священника нет, какое может быть отпевание?
– Он ведь болел, да?
Неловкий вопрос повис в воздухе. Состояние Санька мало напоминало какую-либо из известных болезней, но Андрей знал не одного человека с похожими симптомами.
– Можно и так сказать, – качнул головой Степан. – Пришло к нам. Понимаешь, Андрюха? Тут уж ничего не поделаешь.
«Пришло». Он вспомнил слова из неотосланного отцовского письма.
Степан посмотрел прямо на Андрея, и взгляд этот был трезвым, словно мужчина не выпил ни капли.
– К вам тоже приходило, Андрюха. Ты мальчонкой был, не помнишь, небось. Я тогда сказал твоему отцу, что Варварин остров – особенное место.
Андрей хотел спросить, что это значит, но вместо этого произнес:
– Что же вы тут живете? Почему не уезжаете?
Степан ничего не ответил, вместо этого налил им еще по одной. Лишь выпив, сказал:
– Молодой ты еще. Думаешь, уберечься можно от того, что на роду написано. Сесть вон в машину, – он мотнул головой, указав подбородком на внедорожник Давыдова, – и уехать. Далеко ли уедешь-то от себя, от судьбы? Ты вот вернулся. Привело же что-то?
«Дурость собственная, вот что», – подумал Андрей. Но все было, конечно, куда сложнее, тут сосед прав.
Давыдов незаметно вылил водку.
– Жена Сани приедет на похороны? – спросил он, потому что пауза была слишком уж тяжелой, но потом обругал себя: его ли это дело?
– Нет, Андрюха. Ей отсюда подальше хочется… Да и как приедешь, коли дороги нет? Ни сюда, ни отсюда. Никак пока.
В этой фразе Андрею почудилось скрытое злорадство, адресованное лично ему. Хотя, вероятно, именно что почудилось.
Степан вдруг обхватил Давыдова за плечи, наклонился к его уху и прошептал, жарко дыша водочным духом:
– Ты, Андрюха, по ночам из дому-то не ходи никуда. И в окна не гляди, не надо. Ясное дело, если уж пришло, никуда не денешься, но…
Он умолк.
«Мертвые, которые превратились в чудовищ перед тем, как умереть, не лежат спокойно. Они обитают на Варварином острове, выползают из своих убежищ по ночам и ходят по темным дорогам», – писал отец матери.
Давыдов вспомнил это, и его замутило то ли от ужаса, то ли от тошнотворного запаха дешевого алкоголя. Он дернулся, рука Степана упала. Андрей посмотрел на соседа, но тот словно бы выключился, как сломанный прибор: взгляд помутнел, затуманился, рот приоткрылся.
Давыдов встал – Степан не заметил. Окликнул его по имени – сосед не услышал, не отреагировал. Когда Андрей сел в машину и уехал прочь, Степан сидел, глядя остекленевшими глазами в одну точку. Не то его накрыло (выпил Степан немало), не то он спьяну сболтнул лишнее, и нечто заставило мужчину замолчать.
Поразительно, но сейчас последняя версия не казалась Давыдову невероятной. Как быстро, оказывается, начинаешь верить тому, что прежде выглядело нереальным.
К дому бабы Лиды Андрей подъезжал с тяжелым сердцем. Продумывал, что скажет, как станет вести себя со старухой. Поначалу нужно убедить ее, что он не желает ей зла, хочет помочь. Клара больна, им нужна поддержка: пока баба Лида ухаживает за внучкой, Андрей готов присмотреть за Малинкой…
Согласится ли старуха?
Но узнать об этом ему было не суждено: дом был закрыт, внутри, похоже, никого. Давыдов походил, постучал, но ничего не добился.
«Прекрати! Иди домой, запри двери, погрузись в воображаемый мир Элли. Займись тем, что осталось от твоей карьеры, – говорил он себе. – А как только дожди прекратятся, „насыпушкой“ можно будет пользоваться, уезжай отсюда навсегда. Хватит с тебя этого тоскливого, серого места!»
Иначе можно и впрямь пропасть на Пропащем острове…
Прежде чем ехать к себе, Андрей прошелся по магазинам. Ему было важно побыть среди людей, узнать местные новости. Он услышал, как две женщины говорили о затопленной дороге, как о чем-то привычном. Продавщица советовала запастись продуктами, бытовой химией: привезут, конечно, по реке, но все же. Худенькая старушка жаловалась, что свет вчера отключили и только час назад дали: холодильники «потекли», безобразие!
Вроде бы ничего необычного, но Андрею показалось, что люди притихли, держались скованно и только притворялись,
