что все нормально, а на самом деле настороженно ждали чего-то…
…Или кого-то?
«Ты, Андрюха, по ночам из дому-то не ходи никуда. И в окна не гляди, не надо».
Похоже, он становится параноиком.
Приехав домой, Андрей включил ноутбук и больше двух часов сидел, уставившись в монитор, пытаясь «родить» хоть одну приличную идею, выдавить из себя хоть один стоящий образ.
Убедившись, что ничего не получается, прекратил свои мучения, вышел из кабинета и отправился в ванную. Постоял под горячим душем: голова побаливала, а льющийся сверху поток воды иногда помогал снять боль.
После он приготовил ужин и медленно съел его, положив перед собой раскрытую книгу. Увлечься сюжетом не получалось, Давыдов перечитывал одно и то же предложение несколько раз, но не мог вникнуть в замысел автора. Утихшая было на время головная боль вернулась, и Андрею пришлось принять таблетку, пока не стало совсем плохо.
Был поздний вечер, тьма за наглухо закрытыми окнами, наверное, сгустилось (проверять это желания не было). Дождь все так же назойливо шуршал, прохаживаясь по крыше вкрадчивой кошачьей походкой.
Андрей встал из-за стола, и в этот момент раздался телефонный звонок. Давыдов всегда был рад Шуре, но, кажется, никогда так сильно не желал услышать ее голос. Он словно был приговорен к казни, а она должна была зачитать ему приговор о помиловании.
«Как я все-таки одинок», – мелькнуло в голове, пока он произносил дежурное: «Алло, привет».
– Давыдов, мне пришел ответ на запрос, – чуть задыхаясь, сказала Шура. Голос подрагивал, говорила она нервно и быстро, точно боялась не успеть.
– Что там, Шурик? – спросил он. Прозвучало натянуто, сразу ясно, что он взвинчен не меньше ее.
– По мне, так все хуже некуда.
«Даже так!»
– Начнем с того, что святого Панталиона не существует. Понимаешь? Нет у христиан святого с таким именем! Нет и не было никогда.
– Зачем же в его честь храм построили? – озадаченно спросил Андрей.
– Погоди, дойдем и до храма! – нетерпеливо бросила Шура и продолжила: – Важно то, что Панталион – никакой не святой, не подвижник, не книжник или как его там представляли в рекламных проспектах и статьях из девяностых, которых я нарыла целую кучу! Были ли Комынины в курсе того, в чью честь они возводят храм, нам уже никогда не узнать. А в девяностые всем, думаю, было плевать, кто он: святой так святой, шут с ним, тут когда-то и церковь вроде была, только проклятые большевики уничтожили! А они, может, нарочно ее с лица земли стереть хотели! Но нам не узнать и этого.
Шура шумно перевела дух.
– Кто он тогда такой? Демон?
– Не знаю. Надо порыться в Интернете, есть сайты с перечнем демонов, я просто не успела еще посмотреть.
Андрей промолчал, обдумывая, что все это должно означать.
– Теперь про старый храм. Сведения о церквях, часовнях и приходах должны храниться, но…
– Ясно, что никаких записей нет.
– Да, храм построили безо всякого благословения. Оно и понятно, учитывая, что святого Панталиона не существует. Сохранился только набросок, который неизвестно как попал в церковный архив. Это не фотография, некий художник зарисовал здание. Я отправила тебе, полюбуйся.
Андрей отвел телефон от уха, открыл посланный Шурой файл.
– Видишь? Ничего общего с обычной церковью или часовней! Если бы кому-то пришло в голову покопаться в документах, попробовать даже так бегло разобраться во всем, как сделала я, то этот человек сообразил бы: ни в коем случае не надо восстанавливать такое сооружение, строить часовню в честь какого-то неизвестного персонажа! Я не религиозный человек, но тут же прямая насмешка над христианской верой, Андрей! Как тебе это?
Александра говорила, а Давыдов смотрел на снимок. Круглое высокое основание, на котором громоздилась треугольная пирамида. Небо пронзал острый длинный шпиль – и ни намека на купола или крест. Остается только догадываться, что находилось внутри этого строения.
– Выходит, люди десятилетиями приходили и молились кому-то… не пойми кому! – воскликнула Шура.
«Возьми, преблагой святой Панталион, все мое, что у меня есть, а меня направь, поведи за собой», – примерно так говорила баба Лида, так звучала молитва.
– Более того, они и сейчас молятся, – тихо проговорил Андрей.
Давыдов говорил слабым, утомленным голосом, и она испугалась, не заболел ли он. Александра не сразу обратила на это внимание: была слишком шокирована тем, что узнала, торопилась донести до него открывшиеся сведения.
– Андрей, все хорошо? Ты не болеешь?
– Нет, – ответил он сразу на оба вопроса.
Нет, не хорошо. Нет, не болею.
– Днем хотел съездить и посмотреть, как там Малинка.
– И? – поторопила Шура.
– Их не было. Ни бабки, ни Клары, ни Малинки. Дом заперт. Зато я видел Степана. – Давыдов коротко вздохнул, и это прозвучало, как всхлип.
«Что же он тебе сказал?» – подумала Александра, понимая, что ничего хорошего.
Давыдов поведал обо всем в двух словах, и, хотя старался не выказывать лишних эмоций, она поняла, какое сильное впечатление все это произвело на него. А тут еще и Шурин рассказ про «не-святого святого».
– Так, послушай меня, – решительно проговорила она. – Я не хочу, чтобы ты себя доконал. Приехать на остров было ошибкой – это факт, но тут уж ничего не поделаешь. Однако нужно срочно уехать оттуда, завтра же. Тебе не место на острове.
– Шура, ты не понимаешь…
– Нет, это ты не понимаешь, – прервала она. – Когда я посоветовала тебе вернуться к старой задумке про Элли, я вовсе не имела в виду, что ты должен похоронить себя в какой-то дыре! Работать над мультсериалом можно и в Быстрорецке. И, кстати, мой шеф про тебя опять спрашивал.
Это была правда. Шеф немного знал Давыдова, был хорошо знаком с его работами, ценил несомненный талант.
– Ты только слово скажи – он тебя сразу возьмет своим замом. Или, если захочешь, по договору можешь работать, сам своим временем распоряжаться. Постепенно все наладится.
– Я не… – снова начал он, и снова Шура не дала ему закончить:
– Хватит торчать там и жалеть себя, Давыдов! И думать, что ты весь мир спасаешь, тоже хватит! Что бы ни случилось с твоей сестрой и отцом, ты этого не изменишь, никому еще не удавалось переписать прошлое! Да и потом, неужели ты полагаешь, что твои родители хотели бы, чтобы ты сломал свою жизни, сидя в одиночку на острове, ковыряясь в событиях тридцатилетней давности? Ответь мне прямо… – Шура осеклась, сообразив, что в трубке подозрительно тихо. – Алло, Давыдов, ты меня слышишь? Андрей?
Связь прервалась. Или он трубку бросил? Не похоже на него,
