Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 5. Аннигиляция

– Вы хотите сказать, что это изменит ситуацию?

– Однозначно! Рассмотрим, например, государство с бюджетом в триста миллиардов. В нем есть человек, сосредоточивший в своих руках пятую часть финансов этой страны. Следовательно, закон будет не на стороне последней и даже не средней жемчужины. Заказывать музыку будет «гвоздь». Посему, я уверен, что нельзя допускать сосредоточение капитала в одних руках более одного процента.

– Интересно. А как быть, если человек имеет бизнес в нескольких государствах?

– На здоровье. Пусть развивает его по всему миру. Да, он будет богат и даже очень богат, но не сможет существенно влиять на экономику или политику страны, в которой имеет бизнес.

– Тут я с вами соглашусь. Меня окружали и окружают люди, чей капитал настолько велик, что напрямую управляют Россией и, к сожалению, моей Родиной – Украиной, – с грустью сказал Феликс.

– Да, мы с вами земляки! – воскликнул Теркель. – Я из Белой Церкви, а вы из Луганска. Но в дни нашей молодости нас не делили на запад и восток, мы вообще были одним государством в рамках Союза.

– Да, именно так и было. Но это было давно. Выросло целое поколение… Кстати, раз уж мы заговорили о нашей родине. Не считаете ли вы, что историческое название – Киевская Русь – проигрывает перед внедренным некогда поляками и существующим поныне названием – Украина?

– Да, проигрывает. Но ничего плохого не произойдет, если бы вернулось историческое название Киевская Русь.

– Ну, вот. В одном у нас уже есть полное взаимопонимание. Так понемногу дойдем и до главного, – потер руки Саенко и спросил у Теркеля:

– А вы мне хоть немного доверяете, только честно?

Теркель встал из-за стола и, как обычно, ответил вопросом:

– Вы не будете возражать, если я предложу продолжить нашу беседу за обеденным столом?

– Согласен. Сказать по правде, есть хочется.

Мужчины перешли в кабинет, и первое, на что обратил свой взгляд Феликс, было шикарное бюро.

– Это один из самых дорогих предметов мебели – бюро «Бадминтон» – было изготовлено в 1726 году по заказу третьего герцога Бофорского – Генри Сомресета. Тридцать мастеров трудились над ним в течение шести лет, – заметив восторг во взгляде Феликса, пояснил Иннокентий. – Я приобрел его на аукционе «Кристи». Князь Лихтенштейна долго тянул цену вверх и дотянул до 37 миллионов баксов, а когда мой агент поднял руку и предложил сумму в 50 миллионов, герцог сдался.

Когда Феликс увидел на стене кабинета картину Сезана «Игроки в карты», по коже у него прошел озноб. Пресса сообщала, что картина ушла с торгов аукциона за четверть миллиарда долларов, но имени покупателя она не озвучивала.

«Замечательно то, что во взгляде этого человека нет зависти», – отметил Теркель с радостью и пригласил его к столу.

– О, мы будем обедать за столом английского краснодеревщика Джона Годдарда!

– Да, Феликс. Стол родился в 1760 году, но вряд ли прежние его владельцы сидели за ним. Не подумайте, что я обедаю за ним каждый день. Исключительно в честь нашей встречи я, как и вы, буду трапезничать за ним впервые. Надо же это сделать хоть раз за двести пятьдесят лет.

Беседа была долгой и интересной для обоих собеседников. А когда каждый из них изложил свои мысли относительно видения справедливого общества, Теркель задал неожиданный вопрос:

– Вы готовы жертвовать?

– Каждый готов чем-то жертвовать ради своей идеи.

– Чем-то малым или чем-то большим? – пронзая взглядом собеседника, опять спросил Иннокентий.

– Нет большей жертвы, чем собственная жизнь! И нет ничего ничтожнее, чем лживое обещание, цена которому жизнь!

– Кто такая Наталия Саенко?

– Моя жена, – встрепенувшись, ответил Феликс.

– Я не об этом. Кто она как индивид в построенном вами справедливом обществе?

Феликс опустил голову, но через мгновение встал из-за стола и уверенным голосом сказал:

– Преступник!

– Хорошо, Феликс. А иначе, о какой справедливости вы можете говорить, рисуя радужные перспективы, если в собственном сердце упрячете ложь? К нашему обоюдному сожалению, именно так и устроено современное общество. Каждый Божий день на всех уровнях власти в любой стране процветают неприкрытая ложь, жульничество, лицемерие…Двойные стандарты. И это не порицается, это считается нормой! И как надо поступить с вашей супругой?

– Ее действия подлежат осуждению.

– Это говорит ваш разум. А что говорит сердце? Что вы чувствуете? – и вновь Теркель сверлил Феликса взглядом.

– Сложный вопрос…

– Еще бы! Ведь она ваша жена. Можно, конечно, уничтожить всю информацию о ее участии в преступлении. Мало того, можно физически уничтожить свидетелей, и таким образом выбелить биографию. Как поступите?

«Легко ему говорить, когда у него нет ни жены, ни детей. У меня тоже нет детей, но есть Наташа, и я ее простил. – Мысли путались в голове, а одна била в виски и кричала: – А ведь она, твоя Натуся, принимала непосредственное участие в отборе людей для разборки на органы и проведения экспериментов над ними. Да и я хорош! Я тоже убивал людей, пусть даже ради спасения своей жизни…»

Словно внимая каждому повороту мысли в голове Саенко, Теркель произнес:

– Тяжело нести свой крест на Голгофу, а, Феликс?

– Тяжело, Иннокентий, очень тяжело. Где истина и кто ее определит?

– Вот видите, легко говорить о справедливости, приставив пистолет к виску оппонента. А как только оказываешься на его месте, правда уже не кажется правдой, и появляются сомнения.

– Думаю, что я, Глеб и Наташа должны предстать перед судом.

– А кто привлечет вас к ответственности? Кто инициирует процесс? – вопросами, словно кнутом, стегал Теркель. – Тех, кого это касалось лично и кто бы мог предъявить к вам претензии, давно нет в живых. Остальных вряд ли заинтересуют подробности вашей жизни, пока вы не стремитесь к управлению обществом. – Теркель вдруг забарабанил пальцами по столу, затем так же внезапно прекратив, продолжил: – А теперь представьте, что будет, если предать огласке темную сторону вашей жизни? Пойдут ли за вами люди, а? – Повисла тягостная пауза. – То-то! Нет, не пойдут. И вся ваша идея о справедливом обществе пойдет коту под хвост.

Глубоко вздохнув, Феликс не выдохнул, а скорее прорычал.

– Вот так вот, искатель истины, – развел руками Иннокентий, – разве вы пришли бы к правильным мыслям об устройстве справедливого общества, не пройдя столь трудный путь? Молчите. Методическое пособие дает возможность решить задачу миллионам. И его создают люди, обладающие практическим опытом. А теоретическая выкладка – всего лишь мысли одного или нескольких философов. Так вот вы сейчас подготовили методическое пособие для миллионов. А посему вы нужны живые! Что принимаем – сладкую ложь или горькую правду? – Вопрос Теркеля требовал незамедлительного ответа, и вновь Феликс ответил, руководствуясь разумом, а не сердцем.

– Реальность не оставляет выбора. Естественно, сладкую ложь ради утверждения истины.

– Это как раз та ситуация, о которой говорят: «Добрыми делами устлана дорога в ад».

– Теркель, вы сильный собеседник. Вы мне нравитесь. Готов услышать вашу точку зрения. – Глаза Феликса горели, как у человека, стоящего перед открытием чего-то необычайно важного.

– Думаю, без машинки, придуманной Каровым, не обойтись. – Теркель, легко встав со стула, подошел к компьютеру. – Необходимо, чтобы самые тайные помыслы человека, занимающего любую ступеньку власти, будь то председатель сельсовета или президент, были известны широкой общественности. И такую ревизию надо проводить не реже одного раза в год.

А теперь главное – я достиг многого лишь благодаря тому, что был информирован раньше, чем мои конкуренты. С момента появления мировой сети, а я как профессиональный программист, разбирающийся в том, как собирается и передается информация по каналам связи, взял на работу несколько хороших специалистов. В течение пятнадцати лет мне подконтрольна информация, касающаяся первых лиц. Я добываю ее, взламывая охранные системы. Не имея этой информации, вряд ли я стал бы тем, кем есть.

Так вот, когда у меня в руках появился «Интел-реврайтер», я просканировал большинство руководителей многих стран. Вывод неутешительный. Только один из ста смог бы занять свой пост после сканирования и публикации его сокровенных мыслей.

– Тогда мой избирательный метод, подкрепленный таким прибором, будет действовать наверняка, – радостно воскликнул Феликс.

– Я вас обрадую, он будет работать и без машинки для копания в мозгах. Но для начала с ней надежней.

Подведем итог сегодняшней встречи. Самое важное, я убедился в том, что вы не рветесь к власти. Следовательно, то, что произошло с вами и вашими друзьями, спасшими сотни миллионов жизней, можно смело списать, как незначительные потери в бою во имя мира!