Тогда он медленно и осторожно стал приближаться к кустам, мысленно напевая очень популярную в свое время песенку Долли Портон, – она всегда помогала ему войти в то состояние, когда тело начинает работать как бы на автопилоте. Запах усилился, стал почти осязаемым – запах крови, плоти, разложения. Там лежит нечто дохлое. И довольно большое… Он часто оглядывался, готовый отразить возможное нападение сзади, однако вокруг все выглядело вполне мирно. Пели птицы, какая–то лягушка принялась квакать во все горло. Собравшись с духом, Биг Т. Бюргер заглянул в кусты. Если его не вырвало, то лишь благодаря огромному опыту по части такого рода зрелищ; тем не менее он ощутил, как внезапно и резко в его старое узловатое тело бросилась изнутри бешеная струя адреналина. Ибо за кустами он обнаружил отнюдь не то, чего ожидал. А нечто гораздо худшее.
Меж колючих ветвей кустарника лежала девчонка – или, по крайней мере, то, что от нее осталось; один глаз – открыт, вместо другого – пустая глазница. Абсолютно чистая. Этакая аккуратная дыра – словно кто–то с аппетитом съел этот глаз, вылизал дочиста, орудуя десертной ложечкой, – вот мерзость–то. Руки и ноги у девчонки были отрублены, куски плоти – словно белье после какой–то дьявольской стирки – развешаны по колючим ветвям кустарника. Вместо грудей – кровавые раны, в разорванном животе копошится целая туча гудящих от несказанного удовольствия жирных мух.
Бит Т. Бюргер, сняв обвязанный вокруг лба по старой привычке десантника зеленый платок, прикрыл им лицо, дабы хоть как–то защитить свои легкие от этой жуткой вони. Он заметил, что все пальцы на правой руке девочки напрочь отрезаны. На левой не хватает только двух – среднего и безымянного. Форменное расчленение трупа. Он сделал еще шаг вперед и почувствовал, как подошва его башмака погрузилась во что–то мягкое, похожее на губку. Он осторожно приподнял ногу – выяснилось, что он наступил на внутренности девочки. К горлу мгновенно подкатила тошнота, а во рту стало горько: его чуть не вырвало желчью, прежде чем он успел развернуться и броситься бегом. Нужно было сообщить о происшедшем Уилкоксу.
Он так спешил, что позабыл про свои рыболовные принадлежности стоимостью в три сотни долларов и совсем еще горячие гамбургеры.
Шериф Уилкокс с наслаждением пил пиво, ожидая, когда Дак Роджерс наполнит горючим бак его машины. Общение с этим парнем всегда действовало на него успокаивающе: с Даком не было ни малейшей нужды о чем–либо говорить. А все прочие, стоило им только увидеть Уилкокса, считали чуть ли не своим долгом подойти к нему и тут же изложить все свои маленькие беды и несчастья, тогда как сам Уилкокс больше всего ценил в людях способность не приставать к нему со всякой ерундой. Он с довольным видом потянулся, отчего под бежевой рубашкой проступили его могучие мускулы. В молодости Уилкокс занимался кечем[2], а потому плечи у него казались непомерно широкими, что в сочетании с небольшим ростом лишний раз подчеркивало его сходство с этаким недоверчиво–мрачным быком. Впрочем, когда он еще работал на ринге, его так и называли: «Толстый Бык».
Он с наслаждением отхлебнул свежего пива, так что на его широких, с проседью, усах осталось немножко пены. «Толстый Бык» давно уже канул в прошлое, вместе с эпохой тощих коров. Теперь, в свои сорок восемь, он занимал пост шефа полиции в этой старой славной вонючей дыре под названием Джексонвилль. Причем избрали его единогласно уже третий раз подряд – за отсутствием конкурентов. По правде говоря, он и сам до сих пор не понимал, почему согласился в свое время стать в этом Богом забытом уголке и шерифом, и начальником полиции одновременно. Может быть, просто потому, что он здесь родился. А Дед Леонард, например, утверждал, будто все оттого, что по сути своей он – идеалист, а стало быть, нуждается в том, чтобы как–то оправдать свое земное существование. У Леонарда на все есть в запасе какая–нибудь шутка.
День предвещал быть на редкость жарким; на горизонте, над вершинами гор, собирались тучи. Уилкокс сдвинул на затылок свою ковбойскую шляпу и вытер платком лоб. По его лицу – с ярко выраженными индейскими чертами – буквально ручьями струился пот. Внезапно его внимание привлек раздавшийся где–то вдали знакомый звук, и густые брови шерифа невольно сдвинулись на переносице: то был явно звук мотора зеленого пикапа, принадлежащего Бигу Т. Бюргеру. Словно вырвавшись из ада, машина на бешеной скорости с лязгом подкатила к стоянке и резко – так что шины завизжали – затормозила прямо перед опешившим Уилкоксом. Из нее выскочил на себя не похожий Биг Т. , и Уилкокс мгновенно понял, что день будет безвозвратно испорчен.
Джереми позвонил в дверь Робсонов, и, слава Богу, открыл ему на этот раз сам Лори.
– Сибиллу Дженингс убили! – завопил Джереми чуть ли не с порога, так что Лори и дверь не успел за ним закрыть.
– Что?
– Сибиллу, ну – ту высокую рыженькую девчонку, что встречалась с Томом Прыщом, – так вот ее убили. Шеф Уилкокс заходил к Деду выпить пива и сказал, что ее буквально на кусочки разрезали. Сегодня утром ее нашел в кустах Биг Бюргер, а Прыща теперь, наверное, арестуют.
Лори посмотрел на друга без особого энтузиазма:
– Ты шутишь или это правда?
– Правда! Даже доктор Льюис должен вот–вот к нам зайти – с отчетом Уилкоксу.
– А почему они не занимаются этим в полицейском участке?
– Потому что в полицейском участке сейчас работают эти типы из санитарной службы – ну, из–за нашествия тараканов. Черт возьми, Лори, да проснись же ты наконец!
– А у вас тоже тараканы?
– Нет; да и вообще, плевать я хотел на тараканов; ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Сибиллу Дженингс убили.
– А у нас на кухне их полно. Мама уехала за продуктами, а так все ругалась и ругалась из–за этого, когда я из школы пришел. Знаешь, то, что случилось с Сибиллой, не слишком–то меня удивляет.
Лори задумчиво почесал в голове. Джереми раздраженно переминался с ноги на ногу. Наконец Лори, решившись, выпалил на едином дыхании:
– Компьютер это предсказывал.
– Что?
– Да, компьютер.
– Врешь.
Лори помотал головой:
– Не стоит говорить так, я никогда никому не лгу. Да, компьютер и в самом деле это предсказал. Что сегодня должна умереть какая–то девушка. Белая. Так показали цифры.
Джереми пожал плечами:
– Ох, прекрати, мне это уже поднадоело. Может, зайдем лучше ко мне под предлогом пожрать? Заодно мы могли бы подслушать все, что будет говорить доктор Льюис.
Лори протер глаза:
– Я немного устал; все–таки целых два часа подряд разговаривал с Джимми.
– С Джимми?
– Так я называю свой компьютер; тебе кажется, что это не слишком подходящее для него имя?
– Да плевать мне на имя этой дурацкой машинки! Что с тобой в конце–то концов, Лори?!
– Похоже, мои родители собираются развестись.
– С чего ты это взял?
– Сегодня утром я слышал, как мама в ванной кричала: «Убирайся, убирайся вон, я не хочу больше тебя видеть, ты мне противен со своей вечной ложью, я ненавижу тебя!»; если бы ты только слышал, каким тоном она это сказала: «Я ненавижу тебя», – у меня мурашки по коже побежали.
– Может, она какую–нибудь театральную пьесу репетировала?
Лори с упреком посмотрел на друга:
– Ох, Джем, слушай, ты хоть бы иногда спускался с небес на землю!
– И это мне говоришь ты, Лори?
На подъездной аллее послышался звук колес; мальчики обернулись. На гравии возле дома остановился зеленый «форд», и миссис Робсон принялась извлекать оттуда целые кучи пакетов. Помада у нее на губах размазалась больше обычного, а парик, похоже, немного съехал набок. Она как–то косо глянула на Джема, и тот поспешил ретироваться:
– Ладно, уже поздно; мне пора… Мэм, может, вы разрешите Лори зайти сегодня ко мне поужинать, ведь теперь каникулы…
Миссис Робсон внимательно рассмотрела огромный баллон аэрозоля для уничтожения тараканов, слегка встряхнула его и лишь затем своим тягучим голосом ответила:
– Ну что ж, почему бы и нет; как ты на это смотришь, Лори; если ты согласен, я могла бы немного отдохнуть…
Джереми на мгновение представил себе отдых миссис Робсон в компании целого ящика виски. Лори вздохнул:
– О'кей, я постараюсь вернуться вовремя.
И они ушли, оставив миссис Робсон в одиночку сражаться с привезенной ею кучей пакетов; ее фигура на высоких каблуках слегка покачивалась в дверном проеме, словно некое мерцающее видение.
Дед приготовил на ужин кукурузное пюре с ветчиной, жареную картошку и кофе. Теперь, устроившись на прохладной веранде, он о чем–то беседовал с Уилкоксом. Джем и Лори, выудив из холодильника по бутылке кока–колы, устроились в кухне поужинать.
– Видишь ли, Леонард, не нравится мне все это. Не люблю я никаких убийств. Есть фараоны, которые чуть ли не наслаждаются ими. Такое не по мне. Лично я могу получить наслаждение, лишь наблюдая за восходом солнца. Меня очень огорчает, что эта девчонка умерла. Даже если она и в самом деле была распоследней из шлюх.
