На посланиях стоял штамп местной почтовой конторы. Это указывало на местного жителя — конечно, в случае, если кто-нибудь специально не являлся сюда, чтобы отправлять свою почту.
Почерк автора давал больше информации. Все предупреждения были написаны рукой школьника и в их текстах встречались характерные для детей ошибки. Эксперт предположил, что листовки действительно написаны кем-то из детей, почерк специально не изменен и не скопирован.
«Вероятнее всего, что это ученик начальной школы», — утверждал эксперт.
В то же время полиция начала выяснять, что общего могло быть между получателями предупреждений. Выяснилось, что у них у всех были дети, посещающие местную школу. Кроме того, все они учились в одном классе. Это обстоятельство облегчило поиски.
В конце-концов полиция напала на след Соихи Оно, почерк которого был идентичен тому, которым написаны листовки. Оно вызвали на беседу и поставили перед фактами. Полицейским пришлось разбираться с десятилетним мальчишкой! В результате строгого перекрестного допроса он признался, что хотел предостеречь некоторых одноклассников от пожара.
— А почему ты тогда не подписывался?
— Ведь я посылал эти письма девочкам. Я стеснялся подписываться.
— А почему ты посылал так много предупреждений?
— Потому что ежедневно где-нибудь случаются пожары. Поэтому я беспокоился. Хотел предупреждать до тех пор, пока не пойдет дождь.
Виновным оказался малолетний ребенок. Поскольку он упорствовал, то существование какого-нибудь злого умысла доказать было невозможно. Листовки содержали лишь предупреждения, их содержание ни в коей мере не противоречило закону. Правда, в сухую зиму подобные предупреждения могли вызвать страх намеренного поджога. Оно утверждал, что таким образом хотел проявить свою симпатию по отношению к некоторым одноклассницам. Он и раньше интересовался этими девочками. Конечно, Соихи было рановато интересоваться противоположным полом, но можно было предположить, что он демонстрировал бы свои чувства именно подобным образом. Трудно было обнаружить в его действиях что-нибудь криминальное, если он даже и терроризировал эти семьи намеренно, в данном случае дело имели с десятилетним ребенком, который не подлежал уголовной ответственности.
— Этот мальчишка должен быть чертовски смышлёным и достаточно хорошо знать законы, чтобы угрожать кому-нибудь так, что за это нельзя было бы назначить наказание.
— Ерунда! Он учится только в четвертом классе. Моему мальчишке столько же лет и он ни черта не смыслит в мировых проблемах.
— Страшно думать, что он мог бы вместо любовных писем посылать подружкам предупреждения о поджоге.
Обнаружив автора листовок, полиция пришла к выводу, что в данном случае преступные намерения не имеют места. Это подтвердили также показания пяти одноклассниц Оно.
— Соихи Оно попросил у меня тетрадь по химии!
— Мы боялись, что вдруг он не вернет наши тетради.
— Может быть, это и рассердило его? И тогда он начал посылать эти листовки.
Казалось, что именно здесь может таиться мотив угроз. Поскольку все пять девочек были примерными ученицами, то вполне естественно, что одноклассники хотели списывать у них. Даже в случае, если Оно обиделся из-за отказа, это нельзя было непосредственно связывать с отправлением предупреждений. Более ранние грехи Оно полицию не интересовали.
Это ещё больше встревожило родителей и учителей.
«У этого мальчика недоброе сердце», — утверждал один из учителей. Хотя все знали, что сожжение кошки, случай с рыбками и самый последний инцидент с анонимными предупреждения были делом рук Оно, его ни за что нельзя было наказать. Никто не
видел, как он засунул кошку в печь или подмешивал яд в рыбий корм.
Может быть, у Оно и не было более подробных знаний в области уголовного кодекса, но всё же казалось, что он сознательно учитывает обстоятельство, что такого малолетнего нельзя наказать.
Макико Сагала никому не рассказывала об игре «перебеги дорогу». Если предположить, что здесь имел место тайный умысел, то Оно удалось совершить четыре преступления подряд. Мальчишка обладал поистине криминальным талантом. Несмотря на серьезность положения, до сих пор отсутствовали какие-либо доказательства вины Оно.
— Мы не можем больше так встречаться.
Обращенный к Обата голос Макико был намного прохладнее, чем некоторое время назад. Их потные тела ещё оставались жадно прильнувшими друг к другу, однако страсть уже остывала. Удовлетворив свои женские потребности, Макико вновь превратилась в добросовестную мать.
— Отчего же? — удивился Обата. — Твой муж подозревает что-то?
Голос молодого человека, ласкающего упругую грудь Макико, был по-прежнему полон нежности и любви.
— Нет. Я не могу больше обманывать Macao. Только недавно это был маленький мальчик... теперь он уже почти взрослый. Он уже многое знает. Когда я в прошлый раз вернулась домой, он сказал: «Мама, ты теперь так часто уходишь». У меня от страха дух захватило!
— Это ведь ещё ничего не значит.
Обата не мог себе представить, что случилось бы, если бы женщина бросила его теперь. До сих пор стоило ему только захотеть, и Макико с готовностью предоставляла ему свое роскошное тело. Разумеется, Обата не приходилось за это платить. В действительности каждый раз он получал от женщины деньги.
— Я совершенно уверена, что он догадывается о чем-то. Он всегда спрашивает, где я была. Супермаркетом или салоном красоты его уже не проведёшь. Недавно, когда я сказала, что была у парикмахера, он спросил, почему у меня та же самая причёска. Это было ужасно!
— Ах, ты слишком много переживаешь.
Обата был готов на что угодно, только бы отвлечь её от этой темы.
— Я уверена, что он знает о наших встречах.
— Брось, ведь он только ребёнок!
— Раньше он часто говорил о тебе в присутствии отца. Теперь же вообще не вспоминает о тебе. Macao очень смышлёный. Я уверена, что он догадывается о чём-то.
— Наверное, у него появился какой-нибудь новый любимчик. Для Macao я остался в далёком прошлом. Не будем больше говорить об этом. Лучше попробуем ещё раз.
— Нет, не сейчас. Я должна идти. Macao вернётся сегодня раньше.
— Разве у него нет больше дополнительных уроков?
— Его учитель отправился в какую-то учебную поездку и просил Macao прийти только на следующей неделе. Разве ты не слышал, что я сказала?
— Извини. Я просто не могу иначе.
— Ты избалован. Ты должен измениться, иначе нам придётся расстаться. Сегодня больше нельзя.
Макико выскользнула из постели и начала одеваться. Обата с огорчением наблюдал, как соблазнительное тело, всего несколько минут назад прерывисто дышавшее рядом с ним, постепенно покрывалось одеждой, превращаясь в жену другого мужчины. Теперь Макико окончательно была вне пределов его досягаемости, готовая выполнять свою роль матери и супруги. Молодой человек с тоской наблюдал, как женщина отдаляется от него.
— Когда мы снова встретимся?
— Я дам тебе знать. Сам не звони, в моем доме слишком много людей. Одевайся, тогда сможешь довезти меня до остановки такси.
Обата был очень сексуальным мужчиной, именно того типа, который мог доставить Макико наслаждение, что было не по силам занятому работой мужу Макико. Молодой человек избегал всего, что могло причинить какой-то вред их отношениям. С самого начала они носили прежде всего коммерческий характер, при этом один из партнеров арендовал тело другого за соответствующую плату.
Обата постоянно страдал от нехватки денег. Разумеется, между ним и Макико не могло быть ничего большего, чем мимолетные встречи, которыми оба старались максимально насладиться. При этом казалось естественным, что тот, кто богаче, платит за использование тела партнера. Макико оплачивала все расходы, связанные с их встречами, каждый раз платила она также Обата. Это являлось как арендной платой, так и своеобразной гарантией для Макико.
Обата подчинялся этим правилам и никогда не стремился выйти из рамок физических отношений. Это устраивало его. Ему не приходилось страдать от сводящей с ума сексуальной неудовлетворенности, которая мучала многих его неженатых знакомых. Вместе с тем Обата получал от Макико деньги. Некоторые из его знакомых, чтобы иметь дополнительные средства, работали в так называемых «утончённых женских клубах». У них не было выбора. Положение Обата было намного приятнее: он наслаждался идеальной партнершей и получал за это деньги. Лучший вариант было бы даже трудно представить.
Обата всей душой желал эту женщину. Между ними не было никакой психологической симпатии, и это только усиливало наслаждение.
Недавно в отношениях между Обата и Макико произошло изменение. Раньше они встречались регулярно в определенное время и в определенных местах, без предварительного договора. Иногда Макико не могла прийти, хотя и хотела. По мере того, как Macao становился старше, Макико все труднее становилось использовать отсутствие мужа. Школа сына и участие в работе ассоциации учителей и родителей требовали своего. Благодаря повышению по службе господин Сагала также мог всё больше времени проводить дома. Все эти обстоятельства вносили свои коррективы в график тайных встреч.
