Учитывая возможность серьёзного развития событий, Гришка — в качестве боевого арсенала — решил прихватить с собой следующее: семизарядный браунинг, оснащённый глушителем, запасную обойму, дельный нож, бельгийский ножик, «стреляющий» короткими лезвиями, напоминающими слегка расплющенные плотницкие гвозди, две пары надёжных наручников и пять японских звёздочек. Браунинг был легальным. То есть, «наградным», с соответствующим разрешением.
Для того, чтобы комфортно разместить все эти причиндалы, пришлось, естественно, надеть холщовую мешковатую куртку. Жарковато, конечно же, но ничего не поделаешь…
Квартиру Григорий покинул в восемнадцать ноль-ноль — решил подойти к намеченному объекту заранее, осмотреться, принюхаться, ну, и так далее.
От дома — до искомого долгостроя — было около трёх с половиной километров, поэтому он решил не задействовать для передвижения по городу общественный транспорт, тем более что и погода располагала к оздоровительной прогулке — на улице размеренно дул прохладный восточный ветерок.
— С Ладоги дует, — тихонько пробормотал Гришка. — На Кариджской косе сейчас, наверняка, крупный окунь отлично клюёт…
Он проходил мимо обшарпанного продуктового павильона, на витрине которого красовалось завлекательное объявление: — «Всегда в продаже — свежее пиво живого брожения! Прямой договор с заводом-производителем! Не будь законченным лохом, утоли, приятель, свою жажду!».
«Вот же, суки позорные и коварные! Соблазнители хреновы!», — мысленно возмутился Гришка. — «Разве можно так издеваться над людьми? Человек, как известно, слаб. А мне сейчас, перед важной операцией, нервничать противопоказано. Совсем…. Как, спрашивается, можно заниматься серьёзным делом, когда нервная система полностью расшатана? Никак, ясен пень трухлявый…».
Виновато вздохнув, он уверенно вошёл в павильон и, наплевав на все сомнения скопом, купил двухлитровую пластиковую бутылку «Василеостровского светлого».
Гришка, решив, что лишние полчаса у него точно есть, свернул направо — в сторону местного хилого парка. Вернее, большого сквера, огороженного по периметру густым кустарником и покрытого густой сетью узких гравийных дорожек.
В обычное время по этим дорожкам размеренно трусили упорные бегуны всевозможных возрастов, заботящиеся о своём здоровье, и неторопливо перемещались юные мамочки с детскими колясками. Но разгар лета — период особый. Мамочки — вместе с младенцами и колясками — разъехались по пригородным дачам. А, упорные бегуны? Они, скорее всего, тупо переключившись на оздоровительное плавание, отправились на морские зарубежные курорты…
Григорий — в гордом одиночестве — неторопливо шагал по крайней левой дорожке и, почти позабыв о важном задании, беззаботно наслаждался живительным вкусом любимого пенного напитка. Самочувствие и настроение предсказуемо улучшались прямо на глазах…
Впереди замаячила просторная ярко-голубая беседка, в которой заседали-болтали два человека. Гришка, машинально насторожившись, резко остановился — неподалёку от парковой беседки был припаркован приметный тёмно-бордовый джип.
Вообще-то, многочисленные красно-белые знаки-кирпичи строго-настрого запрещали частным машинам появляться в сквере. Но этот джип принадлежал Бесу, который уже давно привык плевать на все запрещающие знаки, правила и законы.
Когда-то давно Беса звали — «Васька Харитонов», и трудился он — в качестве второго секретаря — во Фрунзенском райкоме ВЛКСМ города-героя Ленинграда. Потом началась бестолковая Перестройка, и Ленинград однажды, почти незаметно для его населения, преобразовался в Санкт-Петербург. Васька же — сугубо для начала — подался в отечественные кооператоры, а чуть позже переквалифицировался в идейного активного рэкетира и стал именоваться — «Бесом».
Потом к Власти пришёл Владимир Путин и начал-развязал против «братков» необъявленную войну. Одних рэкетиров перестреляли хмурые ребята из «Белой стрелы», других посадили на приличные сроки, третьи — те, кто посообразительнее — успели перейти в разряд законопослушных бизнесменов и мирных партийных функционеров. Бес, как это и непечально, попал во вторую группу…
Отсидев около девяти лет, он вернулся в родимое Купчино. Вернулся, оклемался, остепенился, завязал с криминальным прошлым, даже устроился на престижную и высокооплачиваемую работу — помощником депутата к одному из подельников прошлых тёмных лет, оказавшемуся на удивление дальновидным, ушлым и пробивным…. Устроиться-то устроился. А, как быть со старинными привычками и юношескими понятиями? Вот, то-то и оно…
«За задней стенкой парковой беседки растёт высокий и густой кустарник», — педантично отправляя в урну пустую пластиковую бутылку, отметил Гришка. — «Подобраться бы. Да и послушать, что у Беса нынче на уме? Вдруг, удастся узнать что-нибудь важное и актуальное? Опять же, в кустиках можно будет и пописать…».
Через несколько минут он занял намеченную позицию.
— Где же она, тварюшка столичная? — нетерпеливо спросил Бес. — Опаздывает. Может, передумала?
— Не гони волну, уважаемый, — посоветовал незнакомый хриплый голос, в котором угадывался лёгкий грузинский акцент. — Появится наша прекрасная Сева. Никуда, леденцовая, не денется. Говорят, что у неё совсем плохо с деньгами. Мол, покойный академик был человеком небедным, но очень уж скрытным. То есть, копыта неожиданно откинул, а любимая жёнушка так и не узнала, где бабло лежит…. Ага, такси остановилось. Приехала, голубушка расписная, к нам идёт. Ох, красивая деваха! Стильная…. А машина, естественно, осталась на месте.
— Это точно Сева? — забеспокоился Бес. — Ошибки быть не может?
— Я же с ней лично не знаком, только фотки видел в глянцевых журналах…. Не, точно — она. Гадом буду. Только постарела малость. Надо думать, от сердечных переживаний…
«У женщины — мужское имя?», — осторожно выглядывая из-за кустов, засомневался Антонов. — «А, вот, это кто. Северина Никонова-Логинова, модная фотомодель и уверенная звезда отечественного подиума. Известная в мире гламура как — «Сева». Интересный, колобки круглые, поворот событий…».
Женщина, идущая по гравийной дорожке купчинского сквера, была одета в лёгкий летний брючный костюм цвета выдержанного ирландского виски. Не очень-то и высокая, не очень-то и молодая — уже за тридцать. Рыжеволосая и коротко-стриженная. Но очень стройная и грациозная, с характерной кошачьей походкой.
Короче говоря, совершенно ничего особенного, но глупое Гришкино сердце, явственно вздрогнув, забилось учащённо и неровно.
— Северина Ивановна, наяда! — весенним курским соловьём принялся заливаться Бес. — Ваша неземная красота способна сразить наповал кого угодно! Мы польщены вашим долгожданным визитом…
— Не утруждайте себя пустой болтовнёй, господин Харитонов, — высокомерно усмехнулась женщина.
— Даже так? — искренне удивился Бес. — Вы умудрились-таки навести справки относительно моей скромной персоны?
— Ага, я девушка весьма серьёзная и очень предусмотрительная.
— Значит, и мне нет нужды представляться? — уточнил голос с лёгким грузинским акцентом.
— Угадали, уважаемый дато-батоно.
— Что же, бывает…. Проходите, прелестница, присаживайтесь на скамеечку…. Поговорим, как я понимаю, начистоту?
— Поговорим, — покладисто согласилась фотомодель. — Итак, господа, сразу перехожу к делу. Полтора года назад был убит мой муж, известный учёный Виктор Степанович Логинов. То есть, застрелен на пороге нашего загородного подмосковного дома, после чего сам дом был подвергнут обыску. Вернее, перерыт сверху донизу и разорён. Вся антикварная мебель была разобрана и разбита на составные части, кроватные матрасы распороты, даже пальмы-фикусы выдрали из кадок…. Не прошло и трёх месяцев после похорон, как мне стали поступать предложения — продать научные архивы, оставшиеся после покойного супруга. Эти предложения исходили от непонятных и мутных посредников, которые не внушали ни малейшего доверия. Поэтому я выдвинула непреложное условие, мол, буду вести все дальнейшие переговоры только напрямую. То бишь, непосредственно с заинтересованной стороной…. Пока я всё верно излагаю?
— Абсолютно, — подтвердил неизвестный грузин.
— Месяц назад — некто Бес — вышел на меня и предложил встретиться…. Что же, как видите, это предложение принято. Более того, я сразу же сообщаю, что готова продать архивы покойного мужа.
— Цена вопроса?
— Она состоит из двух частей. То есть, из материальной и информационной. Материальная — два миллиона Евро…
— Сколько-сколько? — картинно взвыл Бес. — Да вы, милочка, с ума сошли…
— Не смейте меня перебивать! — очень натурально вспылила Северина. — И не «милочка» я вам! Много возомнили о себе, гражданин Харитонов…. Итак, два миллиона Евро. Причём, купюрами уже бывшими в обращении, номиналом по «сто» и «двести» в равных пропорциях…. Информационная часть. Я хочу знать имя человека, «заказавшего» моего мужа. Естественно, необходимы и железобетонные доказательства.
