– Успели, – шепотом подытожила девушка, подмигнув Антону, после чего, надев на лицо маску серьезности, она шагнула навстречу гостям.
«Капитан», – заметил Антон, глядя на четыре звезды, сверкающие на погонах полицейского.
Медсестра, язвительно посмотрев в сторону больного, указала на Антона пальцем, будто он был не пациентом, а еретиком, изобличенным инквизицией в ереси.
– Вот он.
Полицейский устало, с какой-то безысходной грустью в глазах, взглянул на Лизу и спросил:
– Вы кто?
– Я его представитель, адвокат, – уверенно ответила девушка. – Что вы хотите узнать у моего клиента?
Разговор не занял много времени. Лиза и полицейский быстро поняли друг друга. Он проглотил ее версию о том, что Антон, вероятно, попал в аварию, но где и когда, не помнит. Медсестра, утратив интерес к происходящему, быстро ретировалась, оставив полицейского наедине с адвокатом и больным.
Антону все это время было не по себе. Рой гнетущих мыслей гудел в его голове, и подозрение в отношении Лизы ядовитой змеей вползло в его сознанье.
Он внимательно следил за каждым жестом, слушал каждое слово, что произносила она. Но Лиза вела себя спокойно и раскованно. Уж если кто и был стеснен, так это полицейский. Беседа не доставляла ему особого удовольствия.
Постепенно заполнив какие-то бланки, капитан дал расписаться в них Антону, после чего предложил ему, если он что-то вспомнит, перезвонить. Потом, оставив визитку, ушел.
Девушка дождалась, когда шаги гостя стихли в коридоре, села на край кровати Антона.
– Ну, теперь я отвечу на твои вопросы. Но сначала расскажу тебе вот что…
Лиза грациозно откинула голову назад и, положив ногу на ногу, продолжала:
– Мое появление здесь не случайно. Я работаю на Петра Савельевича Полевикова. Помогаю ему по юридическим вопросам.
Антон слегка вздрогнул, услышав знакомое имя. Это был тот самый продавец, к которому они с Олегом ехали на встречу. Правда, общаться с ним довелось им лишь раз, да и то по телефону, связь была плохая, голос Полевикова был скрипучим и звучал сквозь сильные помехи, в переговорах его обычно представляли девушка Ольга или совсем молодой паренек по имени Сергей.
– Тебя и Олега ждали, чтобы показать здание и заключить с вами сделку, но вы не приехали. Тогда пришлось мне немного поднапрячься…
Спокойный мелодичный голос Лизы убаюкивал бдительность Антона, но он старался не поддаваться слабости.
– Я не знаю, что с тобой произошло до того, как ты тут оказался, но мне известны две вещи. Первое: ночью в поле нашли вашу перевернутую машину, которая была изрешечена пулями. Второе: мне известно, что тебя в больницу привез какой-то дальнобойщик. Ни имени, ни марки его машины не знаю. В приемный покой он принес тебя на руках, отдал медикам, сказал, где тебя нашел и был таков еще до приезда полиции. Понимаю его, не дурак, помочь помог, а первым подозреваемым быть не захотел.
Антон не выдержал и спросил, перебив Лизу, вопрос просто разрывал его изнутри:
– Рядом с машиной никого не нашли?
Девушка прищурилась и ответила вопросом на вопрос:
– А что?
Антон, поняв, что вряд ли таким образом чего-либо добьется, лишь махнул рукой.
– Да так, неважно.
– Важно – неважно, – нараспев проговорила Лиза, – ты мне зубы не заговаривай. Где Олег? Что с вами случилось на дороге?
«Молчи», – потребовал внутренний голос.
Антон вздохнул и, почесав кончик носа, все же ответил, пытаясь быть правдоподобным:
– Я не помню. Хочешь верь – хочешь нет, не помню, как отрезало. Вот мы едем на машине, а вот я лежу на этой койке, а надо мной нависает этот проклятый серый потолок. Да на душе будто кошки нагадили. Чувствую, что-то плохое случилось, а что – не знаю.
«Какая же ты сволочь, – про себя добавил Антон, – врешь и не краснеешь».
Лиза долго испытующе смотрела на Антона, словно желая просверлить его своим взглядом.
«Не поверит», – твердило второе «я».
– Антон, – с явно читаемым в голосе раздражением, обратилась она к нему, – ты за кого меня принимаешь? Я же тебя насквозь вижу. Зачем ты мне врешь?
– С чего ты это взяла?
– Когда ты говоришь неправду, всегда чешешь кончик носа. У тебя эта привычка появилась еще тогда, когда ты в песочнице крепости лепил. Вижу, она сохранилась до сих пор.
Антон почувствовал себя неловко, но оправдываться не стал.
– Ладно. Молчи, если тебе это так важно. В общем, к тебе у меня два вопроса, – подытожила она.
Антон насторожился.
– Ты или вы заинтересованы еще в сделке? А еще подскажи, деньги при тебе, или уже платить за покупку нечем?
«Деньги, деньги, вот что тебе нужно», – подумал Антон, и от этого ему стало тошно, такая прямолинейность и циничность задели его самолюбие.
– Да, я заинтересован, и деньги у меня еще есть, – без тени сомнения ответил Антон, хотя во втором уже совсем не был уверен, но точно знал, что если бы их тайник нашли, то Лиза, скорее всего, не пришла бы и не задавала этих вопросов.
Лиза в знак понимания кивнула головой и, вставая, почти приказным тоном сказала:
– Хорошо, сейчас я уйду, а завтра утром вернусь и принесу тебе одежду, слышала, твоя-то стала совсем никакая. Потом мы уедем отсюда. Завтра же ты сможешь посмотреть здание и, если тебя все устроит, заключишь сделку. Для этого хозяин или кто-то от него будет тебя ждать на месте. Главное, чтобы наличность была при тебе.
Девушка, склонившись над Антоном, поцеловала его в щеку.
– Рада тебя видеть, – промурлыкала она, – правда, рада.
Она улыбнулась и быстро покинула палату, оставив его один на один с тревогами, угрызениями совести и страхами, хотя вернулись они не сразу: сердце Антона еще долго билось в такт стуку каблучков Лизы о казенный больничный кафель. Этот звук словно оттягивал боль.
Вечер быстро вступил в свои права и незаметно подготовил приход ночи. Ближе к закату ветер стих, воздух посвежел, оживилась вездесущая мошкара.
Сидя в небольшой больничной столовой, Антон с неохотой поужинал жидкой кашей вприкуску с белым хлебом с маслом, запив все это крепким переслащенным чаем.
Ужин был поздним, не по расписанию, поэтому медсестра подгоняла всех, прося быстрее закончить прием пищи.
К Антону за стол подсел худенький паренек лет восемнадцати. Антон вспомнил, что видел его днем у своей двери. Прикончив содержимое своей тарелки, мальчишка с «молочными усиками» снизошел до общения.
– Коля, – сказал он, протягивая руку через стол. Его пальцы и кисти рук были расписаны татуировками: кресты, кольца, точки и кости.
Антон, отвечая рукопожатием, представился.
Николай взял зубочистку и начал выковыривать из зубов остатки пищи, внимательно глядя на своего нового знакомого, будто ожидая, что он ответит ему на какой-то незаданный вопрос.
– Я после аварии тут, – не желая возвращаться в палату, решил завязать разговор Антон. – Не помню, как это произошло. А вообще, я из Москвы.
– Сочувствую.
Опять возникла пауза. Но она не казалась неловкой. Просто лишние слова не произносились.
– Пойдем, – то ли предложил, то ли приказал Николай, вставая из-за стола.
Антон последовал за новым знакомым.
Они вышли из столовой и, не спеша пройдя по коридору, оказались возле туалета. Николай достал из кармана открытую пачку сигарет и протянул Антону.
– Я не курю, – оправдываясь, сказал Антон, но Коля молча ткнул пачку ему в грудь.
– Ну, если настаиваешь, – сдался Антон, вытягивая из пачки одну сигарету.
На двери висел плакат с надписью «Курение в туалете запрещено», а под ним имелся наклеенный знак – красный круг на белом фоне, а в нем дымящаяся сигарета.
«Да, – подумал Антон, – даже по мелочам умудряюсь нарушать правила. Вот угораздило меня познакомиться с этим… Странный малый этот Коля».
Они вошли внутрь, и Николай сел на подоконник, Антон машинально присоединился к нему.
Новый знакомый, прикурив сигарету, глубоко затянулся и выдохнул из легких облако серого дыма, после чего начал не спеша попыхивать, делая неглубокие вдохи. Антон стоял и нервно крутил свою сигарету пальцами.
– Я из «мусорской» сюда попал, – вкрадчиво объяснил Коля.
– Из полиции, что ли? – совсем не к месту уточнил Антон.
Николай развел руками, будто был учителем, который возмущен незнанием учеником азов математики.
– Бока мне там хорошо помяли. «Слоника» надевали. Вот такая «Касабланка».
Если про бока Антон все понял, то про «слоника», хоть ничего не разобрал, но уточнять, что бы это значило, не стал.
– Но я сказал, что с лестницы упал. Понимаешь? Я же не терпила.
– Молодец, – выдавил из себя Антон.
Николай подозрительно посмотрел на собеседника, но комментировать его слова не стал.
За окном практически стемнело. Стекло оконной рамы было черным, как смоль. Сейчас соседство с черной поверхностью стекла вновь заставило Антона ощутить страх.
Он встал с подоконника и сделал несколько шагов внутрь помещения, но тревожное чувство не исчезало.
