— Все равно мне не нравится, что тебе приходится иметь дело с отбросами общества.
Рафаэлла налила себе кофе. От него она делалась как-то терпимее.
— Мы оба репортеры. И нам постоянно приходится иметь дело со всевозможными отбросами, включая редакционный кофе. Вот ты, например, общаешься с политиками — кажется, что может быть рискованнее?
— По крайней мере все они умеют читать и писать.
— И тем они опаснее.
— Что сказал тебе этот парень?
«Ага, — подумала Рафаэлла, — ты хочешь выведать всю подноготную, лицемер».
— Пока мне приходится держать рот на замке. Даже с тобой. Так хочет Эл.
Теперь у Рафаэллы не осталось ни малейших сомнений — за этот вечер Джин возненавидел ее. Ей захотелось рассмеяться. Раньше он хмурился, стоило ей раз чертыхнуться. И еще Рафаэлла вдруг осознала, что обычно, находясь в его обществе, она всегда старалась следить за тем, какими словами выражается. Рафаэлла бросила взгляд на Джина — рот его кривился в недовольной гримасе. Она начинала думать, что, пожалуй, сильно ошибалась в нем. Никакой он не интеллектуал, обыкновенный зануда и сноб.
Слава Богу, что она не стала спать с ним. Наверное, он с утра пораньше начал бы пилить ее, обвиняя в том, что Рафаэлла скомпрометировала его. Подобная мысль заставила Рафаэллу улыбнуться. Ей вспомнилась записка, прикрепленная к стене женского туалета в редакции «Трибюн»:
«СТАНЬ ДЕВСТВЕННИЦЕЙ МЕСЯЦА. ОСТАВАЙСЯ ЗДОРОВОЙ».
Все еще продолжая улыбаться, Рафаэлла произнесла:
— Ты прав, Джин. Завтра и правда рано вставать. Она поднялась и направилась к шкафу в прихожей, надеясь, что он последует за ней. Джин так и сделал. Рафаэлла подала ему отороченный мехом плащ и отступила на шаг назад. Какое-то мгновение Джин смотрел на нее, затем пожелал спокойной ночи и вышел.
Даже не поцеловал на сон грядущий. Похоже, их отношения с Джином Мэллори зашли в тупик. Что же, не такая большая потеря для них обоих, особенно когда все случается так молниеносно.
Рафаэлла методично заперла все замки на двери; задвинула глубокий засов и натянула две дверные цепочки. Может, это и лишнее в Брэммертоне, штат Массачусетс, но не стоит забывать, что Рафаэлла — незамужняя женщина и живет одна. Она прошла в гостиную, обставленную разношерстной мебелью — «Ар нуво с барахолки», как любовно называла ее обстановку мать, — и подошла к большому окну. На улице было тихо; снег толстой пеленой покрыл тротуары, блестя в свете фонарей.
Здесь, в Брэммертоне, тихо было всегда. Небольшой городок в каких-то двадцати милях на юго-запад от Бостона, по соседству с Брейнтри, всегда считался типичной рабочей провинцией. Сейчас рядом с Брэммертоном уже ничего не было: бумажная фабрика еще в конце семидесятых переехала на другое место. Исчезли даже пьяные на улицах, распевавшие во все горло субботними вечерами. Брэммертон совсем не такой, как Бостон: в городке нет и никогда не было ни одного университета, население составляли в основном пенсионеры и работники социальной сферы.
Рафаэлла погасила свет и легла в постель. Она очень любила эти пятнадцать — двадцать минут, перед тем как заснуть. Размышляла о том, что произошло за день, решала, что предстоит сделать на следующий день, и частенько утром само собой являлось правильное решение какой-нибудь возникшей проблемы.
На этот раз Рафаэлла не стала тратить время на Джина Мэллори.
Все ее мысли были сосредоточены на Фредди Пито и на том, о чем он умолчал сегодня утром, разговаривая с ней. Возможно, нос Зла снова его не подвел, потому что сейчас внутри у нее все как-то подозрительно сжималось, а это был верный признак того, что дела обстоят не так, как кажется на первый взгляд. Рафаэлла внимательно прочитала полицейский рапорт и отчеты психиатров. Она заставила себя просмотреть протокол медика судебной экспертизы и фотографии троих мертвых членов семьи, сделанные криминалистической лабораторией. И сейчас она думала как раз о них. О той информации, которая в них содержалась, и, что намного важнее, об информации, которой в них не было.
Рафаэлла снова и снова ловила себя на одной и той же мысли: почему Фредди зарубил всю свою семью? Ярость? Хорошо, время от времени со всеми случаются припадки ярости. Работа с Элом Холбином, например, приводит ее в ярость, но ей никогда не приходило в голову броситься на него с топором. Должна быть какая-то серьезная причина. И еще: где скрывается Джо Пито, младший брат Фредди? Ходили слухи, что мальчик стал свидетелем бойни и спасся бегством, чтобы остаться в живых. Он объявится, считает полиция, и достаточно скоро. Бедный малыш. Каково ему сейчас? Мальчика, конечно, пытаются найти, но не слишком стараются.
У них ведь есть психопат-убийца. За решеткой. Так кого станет волновать ребенок?
Рафаэллу. Потому что здесь скрывается что-то еще: не просто безумный Фредди, купивший этот топор и прикончивший своих родных. Почему так искалечены мать и дядя? Конечно же, наполовину обезглавленный отец выглядел не менее ужасно, но он получил только один удар. Нет многочисленных ран, как у тех двоих. Наконец Рафаэлла заснула. Ей снилось что-то довольно приятное, но иногда она видела мальчика — он потерялся, был испуган, и… было что-то еще, что-то смутное, выворачивавшее ей душу наизнанку.
На следующее утро довольно рано Рафаэлла уже была в тюрьме. Сержант Хэггерти, твердолобый пожилой полицейский, проработавший в полиции уже почти тридцать лет, лишь устало улыбнулся ей и сказал, что она может провести здесь хоть весь остаток своих дней, болтая с этим сумасшедшим подонком, — ему, мол, все равно. Конечно, конечно, он об этом никому не расскажет. Рафаэлла знала, что сержанту отнюдь не все равно, но лейтенант Мастерсон держал свое слово — только бы дело ограничилось одним этим визитом.
Рафаэлла сидела в комнате для допросов за перегородкой из железной проволоки. Комната казалась не просто грязной, она производила гнетущее впечатление: облупленная светло-зеленая краска на стенах, казенные пластиковые стулья. Здесь не было телефона, всего лишь решетка, отделявшая заключенных от посетителей. Молодой охранник с бесстрастным лицом — он уже многое повидал на своем веку и хотел уберечь себя от новых впечатлений — легонько втолкнул Фредди Пито в комнату.
Рафаэлла внимательно, как и раньше, оглядела Фредди. Никогда в жизни ей не доводилось видеть более жалкого юноши. Парень не выглядел как маньяк, скорее он был смертельно напуган всем случившимся.
Прошло целых десять минут, прежде чем она сумела хоть немного разговорить его.
По словам Фредди, он купил топор по просьбе отца. Эта тема была ему знакома.
— Мистер Пито, вы сообщили об этом полицейским? — спросила Рафаэлла, пытаясь говорить спокойно и очень тихо; она старалась ни на секунду не сводить глаз с его лица.
— Да, мэм, но они назвали меня паршивым вруном и сумасшедшим. Я говорил им много раз, но без толку. Они все равно называли меня сумасшедшим паршивым вруном.
— А отец сказал вам, почему он хочет, чтобы вы купили топор?
Фредди уставился на нее, его лоб пересекла глубокая морщина, густые темные брови почти сошлись на переносице.
— Не знаю, мэм. Просто он приказал мне его купить. Это все, клянусь. — И тут Фредди Пито произнес кое-что, чего Рафаэлла никак не могла ожидать: — Он сказал, что вышибет из меня мозги, если я не куплю этот топор.
Рафаэлла почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок, сердце ее учащенно забилось. Теперь надо вести себя очень осторожно.
— Видите ли, мистер Пито… Не возражаешь, если я буду называть тебя Фредди?.. А ты можешь называть меня Рафаэллой. Тебе надо показаться врачу. У тебя левый глаз покраснел и слезится. Он когда-нибудь избивал тебя?
— Кто?
Сейчас не торопись, Раф, не спеши.
— Твой отец. Он бил тебя?
Фредди кивнул, лицо его оставалось бесстрастным.
— С детства. Но не меня одного. Маму тоже, и моего младшего брата. Папа называл Джо ублюдком и вечно грозил, что изобьет его. Он все время так и делал.
— Ты должен был рассказать об этом полиции. Фредди озадаченно взглянул на Рафаэллу:
— А разве им надо об этом знать? Все вокруг дерутся. Им наплевать.
— А твой адвокат, мистер Декстер?
— Мистер Декстер приказал мне держать язык за зубами и ни о чем не беспокоиться: тогда я был не в себе — примерно десять минут я был не в себе, — так он говорил, что-то в этом духе.
Фредди Пито, двадцати трех лет от роду, с его маленькими темными глазками и жесткими черными волосами, не был похож на интеллигента. Но он также не был похож и на сумасшедшего. Лицо его выглядело неестественно бледным, плечи были опущены, и от этого парень казался намного ниже своих шести футов. Фредди пытался отращивать бороду, чтобы скрыть свой покатый подбородок. Но от этого он выглядел еще хуже, потому что борода росла какими-то клочками. Он был похож на чудище, вне всякого сомнения. Забитое чудовище. И говорил Рафаэлле правду. И ему в самом деле надо было показать доктору глаз.
