Я пересек комнату в два шага, схватил в кулак ее дерьмовые зеленые волосы и потащил за собой.
- Давай же, идем, ненавижу с вами бороться, - сказал я ей, когда она попыталась оттолкнуть меня и отползти. - Если ты будешь хорошей девочкой, возможно, я просто отпущу тебя.
Нам обоим было известно, что это ложь.
Под действием адреналина, все удовольствие от выпитого за ночь алкоголя улетучивалось.
- Знаешь, ты пропустила грандиозную вечеринку, - сказал я и потянул ее вверх по лестнице. Она все трещала о том, чтоб я отпустил ее, умоляла, чтобы не причинял ей боль, клялась, что не расскажет обо мне ни душе.
Конечно, она никому не расскажет, потому что попросту будет мертва. Увековечена.
- Вообще-то, я солгал, - сказал я и обернулся к ней, когда мы поднялись на основной этаж. Она запаниковала, искривив лицо в комичной гримасе, будто бы подумала, что я собираюсь прикончить ее прямо здесь и сейчас. Интересно, чем? Голыми руками? Я не чертов дикарь.
- Я солгал на счет вечеринки, - продолжил я, - она была не грандиозная, а нахрен отстойная. Ненавижу каждую гребаную минуту, проведенную там; она удерживала меня от тебя, от этого.
Девушка заметно расслабилась и осмотрелась, замечая огромное пустое пространство посреди помещения.
- Что ты собираешься сделать со мной? Если ты отпустишь меня сейчас, я никому ничего не скажу. И даже трахнусь с тобой, только позволь мне после этого уйти.
- О, дорогая, - сказал я, - от тебя воняет, как из общественного туалета. Я бы не удостоил тебя своего члена, даже если бы ты умоляла об этом. У меня на тебя есть более увлекательные планы.
Я снова потащил ее за собой, по направлению к комнате из офисных перегородок в центре склада. Открыв дверь, я затянул ее на стол в центре комнаты. Оказалось, прикрепить ремни к столу было плевым делом, а сейчас они были как нельзя кстати. В каком-то роде, это был мой первый эксперимент, что очень возбуждало, и должно было оказаться для меня незабываемым опытом.
Она почти что перестала сопротивляться и обмякла, пока я привязывал ее руку и крепко затягивал ремень.
Но в тот момент, когда я двинулся к ее второй руке, девушка взбесилась и оцарапала мою щеку, пытаясь дотянуться до глаза. Сучка попыталась провести меня.
С силой толкнув ее руку вниз, я услышал треск, и она заорала от боли. Не думаю, что сломал ей запястье, да и в тот момент мне, откровенно говоря, было все равно. Ее здоровье не было у меня в приоритете.
После этого она снова стала совершенно спокойной, ее глаза остекленели, а дыхание стало быстрым и поверхностным, подобно маленькому кролику.
Меня всегда интересовало, почему люди, ну, женщины, в подобной ситуации так быстро сдавались. Словно они знали, что вот сейчас закончится их жизнь, и нет смысла этому противиться.
С одной стороны это льстило мне, наталкивая на мысль, что, возможно, они, подобно мне, верили, что я увековечиваю их в наилучшем виде; но с другой стороны это угнетало, я хотел, чтобы они боролись.
Все мы смотрим шоу по типу Ходячих мертвецов, представляя, что сами боремся с ордами нежити и выживаем, убивая своих врагов одного за другим.
Но правда в том, что большинство падет от первой волны, обрушившейся на нас чумы.
В конце концов, огромный процент людей просто сдается.
Если вы когда-то смотрели передачи о дикой природе, то видели, что есть некий поворотный момент, когда добыча просто капитулирует перед хищником. Их глаза становятся полны решимости, и они обнажают свою шею для укуса смерти.
Люди в этом плане мало чем отличаются, в конце концов, мы тоже животные.
В ту ночь она обнажила передо мной свою шею, она уступила и сдалась.
Единственная вещь, которую я не предусмотрел, - моя неспособность закончить начатое.
Не знаю, было это из-за выпивки, ее грязного внешнего вида или того факта, что мое сердце сейчас принадлежало Зверушке, но я не смог бы убраться после убийства.
Я, шатаясь, покинул склад, когда солнце только всходило, даря сонному городу надежду нового дня и освещая то страшное место, в котором я находился.
Мне нужно было ехать домой, к Зверушке, к чему-то... так что я оставил девушку привязанной к столу, пообещав ей, что вернусь.
Рано или поздно.
И закончу эту работу. В любом случае, я собирался ее увековечить.
Не принимать наркотики было непросто, а держаться в стороне от Джейсона - еще труднее. Удерживая Сару на своем бедре, Пэтти ждала автобус домой. Сегодня вечером ей нужно было посвятить, по крайней мере, два часа на выполнение домашнего задания, а у Сары резались зубки, и она постоянно кричала. Еще этой ночью Пэтти планировала провести четыре часа в Walmart, пополняя полки и проводя инвентаризацию.
Она была истощенной, грустной и готовой убить даже родную мать за дозу кокса, который мог дать ей некое просветление на следующие несколько часов.
Не то чтобы она получила удовольствие от убийства своей матери.
Сара начала пронзительно кричать, чем привлекла негодующие взгляды пары ребят, вместе с Пэтти ютившихся на тесной остановке в ожидании автобуса. Если бы не дождь, она хотя бы могла прогуляться с Сарой и успокоить ее.
А в такой ситуации Пэтти была бессильна против криков своего ребенка. Она ненавидела собственную неспособность облегчить боль своей малышки, ненавидела каждого критикующего ее мудака, стоявшего с ней под крышей остановки, но больше всего прямо сейчас Пэтти ненавидела Джейсона.
Она ненавидела любить его, и это чувство было больше, чем сама любовь.
В течение недели после его нападения, Пэтти с ним не разговаривала, но когда он пришел, разнюхивая все вокруг, она открыла свои двери и расставила перед ним ноги.
В тот день он был настолько милым и принес для Сары плюшевого медвежонка с маленьким красным сердечком в руках. Ну, вообще-то, на медвежонке была надпись Variety Club 2012, а одно его ухо было перепачкано в чем-то сером, но ведь была вероятность, что это всего лишь случайность. Да и когда легкомысленный мужчина что-то вам преподносит, уместно выражение, что дареному коню в зубы не смотрят.
Автобус остановился, издав скрипучее пневматическое шипение. Пока Пэтти удобнее брала Сару на руки и поднимала свой рюкзак, ее попутчики протолкнулись мимо, оставив ее самостоятельно подыматься со всем этим весом по неудобным автобусным ступеням.
Свободных сидений не было, а водитель отказывался возобновить движение автобуса, пока кто-нибудь не уступит ребенку место; это очень смущало Пэтти.
Уступивший место человек, прожигал ее взглядом, полным неприкрытой ненависти.
От движения автобуса, Сара покачивалась у нее на коленях, и Пэтти надеялась, что малышка наконец успокоится и перестанет плакать.
Этого не произошло, все стало только хуже: с каждой остановкой в автобус набивалось все больше и больше людей, жара и влажность делали всех более вспыльчивыми и нервными.
Пэтти практически вылетела из автобуса, когда он наконец достиг ее остановки.
Добравшись домой и открыв дверь, она застала парня своей матери, Джона, развалившегося в кресле в одних трусах, почесывая яйца и втыкая в ТВ шоу «The Price is Right».
Даже не взглянув в ее сторону, он продолжал пронзительно выкрикивать ответы, все из которых, понятное дело, были неверными. Пэтти иногда задавалась вопросом, а умеет ли он вообще читать.
Сняв куртку с Сары, она заметила нездоровый румянец на ее щеках. Попробовав лоб малышки, Пэтти ощутила исходящий от нее жар.
- У нас где-то есть «Тайленол»? - спросила она у Джона, пиная ногой свои ботинки в сторону прихожей.
- Блин, я не в курсе, - ответил он и вытащил из трусов свою руку. Он понюхал ее и Пэтти вздрогнула от одной лишь мысли о его вонючих яйцах. - Спроси лучше у своей матери. Хотя она ушла в бинго зал, там сегодня важный вечер. Возможно, мы разбогатеем, если она выиграет их джек-пот в десять тысяч долларов, представляешь?
- Ага, было бы здорово, - ответила Пэтти и отнесла Сару в их комнату.
Когда она уже почти закрыла за собой дверь комнаты, Джон крикнул вслед:
- Я сделал макароны с сыром, если хочешь, угощайся. Малышке они тоже могут понравиться.
- Спасибо, - ответила Пэтти и окончательно захлопнула дверь. Какой чертов идиот не только нюхает, как пахнут его гениталии, но и верит, что макароны с сыром - подходящая еда для пятимесячного ребенка?
Пэтти наконец-то уложила Сару, сделала себе бутерброд с одним кусочком копченой колбасы и хлебом для тостов и была готова идти на работу.
Она надеялась, что с малышкой все будет в порядке и без медикаментов; а на работе она подберет ей несколько препаратов и прихватит их с собой, когда будет возвращаться домой после полуночи.
