Эффект, конечно, получился довольно сильный, но «качество смерти» — плохое, а конечный результат прямо-таки омерзительный.
Было единодушно решено, что ни одному человеку нельзя советовать умереть, а если уж затевать групповое самоубийство по всеобщему согласию, то стильное.
Во время разговора Онни Релонен позвонил в Хельсинки, в Церковную службу доверия. Приятный женский голос предложил ему доверительно рассказать обо всех своих заботах. Релонен спросил, «горячий» ли у них сегодня вечер:
— Я имею в виду, много ли вам сегодня звонило людей, которые подумывают о самоубийстве?
Служительница церкви ответила, что не имеет права разглашать конфиденциальную информацию. Она назвала вопрос нетактичным и пригрозила бросить трубку.
Тогда трубку взял полковник Кемпайнен. Он представился и коротко рассказал о недавней встрече с Релоненом в хямельском сарае. Полковник не скрывал ни собственных суицидальных намерений, ни намерений друга. Затем он поделился с собеседницей идеей, которую они с другом решили осуществить: организовать терапевтическую группу из финнов, находящихся в подобной ситуации. В связи с этим он хотел бы узнать, где можно найти адреса или номера телефонов кандидатов в самоубийцы.
Телефонный терапевт продолжала сомневаться. По ее мнению, сейчас был неподходящий момент для обсуждения групповых самоубийств. У нее достаточно работы и с индивидуалами. Сегодня вечером позвонили уже шесть человек, попавших в беду. Если господ это интересует, пусть они позвонят, ну, скажем, в больницу для умалишенных, может быть, там им посоветуют, как действовать дальше.
— Мы не можем дать вам списка звонящих по поводу самоубийства, мы работаем строго конфиденциально.
— Да, не очень-то нам помогла эта старуха, — проворчал полковник и стал звонить в больницу Никки-ля. Он объяснил суть дела, но дежурный врач был неразговорчив. Впрочем, он подтвердил, что в их отделении есть пациенты, склонные к самоубийству, но их имена не разглашаются. К тому же за этими пациентами уже ведется наблюдение, они получают необходимые лекарства и терапию. Даже больше, чем нужно, как кажется некоторым. Больница Никкиля не нуждается в помощи всяких дилетантов в области психиатрии. Доктор не уверен, что какой-то полковник из группы поддержки способен предотвратить самоубийство. Ему всегда казалось, что армейское образование и подготовка преследуют принципиально иную цель.
Полковник разозлился и заявил дежурному врачу, что цель у него та же, что и у пациентов, и бросил трубку.
— Надо дать объявление в газету, — решил Релонен.
Кемпайнен и Релонен составили объявление с намерением разместить его в государственной газете. Оно выглядело так:
ДУМАЕШЬ О САМОУБИЙСТВЕ?
Не волнуйся, ты не одинок.
Есть и другие, у которых те же мысли и даже кое-какой опыт.
Напиши о себе и своей жизненной ситуации небольшой рассказ, может быть, мы сумеем тебе помочь.
Укажи в письме свое имя и адрес, мы с тобой свяжемся.
Материал обрабатывается в режиме строгой конфиденциальности и не передается посторонним.
Искателей приключений просьба не беспокоиться.
Письма оставляйте на главном почтамте Хельсинки с пометкой «до востребования» на имя: «Попробуем вместе».
По мнению полковника, фраза об «искателях приключений» была лишней, но Релонен твердо настаивал на ней. По молодости он часто давал объявления о знакомстве по переписке, и на них отвечали многие искательницы приключений, но он-то искал добропорядочную компанию.
Полковнику казалось, что такому тексту не место в разделе частных объявлений. По его мнению, там печатают только полную чушь, это просто отдушина для людей, мучимых романтическим и эротическим голодом. Самоубийство — нечто гораздо более серьезное. Он предложил напечатать объявление в разделе некрологов. Полковник считал, что люди, замышляющие самоубийство, должны с большим удовольствием читать сообщения о чужой смерти. Тогда информация дойдет до нужных адресатов. Релонен пообещал лично отнести объявление в редакцию газеты.
Итак, полковник остался дома, а Релонен отправился в Хельсинки. Договорились, что Онни заодно купит продукты и все необходимое. А полковник тем временем сообщит в главный штаб о своем уходе в летний отпуск. Дома, в Ювяскюля, нет срочных дел, да и никто его там не ждет.
— Решено, будем все лето здесь вдвоем жить, на озере Хумала.
В редакции Релонену пришлось заплатить наличными. Редактор прочитал текст и решил, что в этом случае обычный безналичный расчет не пройдет. Мало ли что? В случае чего придется покрывать издержки за счет имущества умершего. А где гарантия его платежеспособности?
Релонен заглянул домой и взял белье. Жена спросила, как прошел день Ивана Купала. Релонен ответил, что накануне и утром у него было плохое настроение, но потом он случайно в старом сарае наткнулся на одного ювяскюльского мужика. Мужик оказался что надо, и он пригласил нового знакомого к себе в гости.
— Убираться сами будете, — предупредила жена.
— Его зовут Кемпайнен…
— Угу, не могу же я всех Кемпайненов знать.
Релонен спросил, заходили ли судебные исполнители. Это они тут все разбросали, пока его не было? Жена рассказала, что произошло за пару дней до Ивана Купала. Судебный исполнитель пригрозил наложить запрет на продажу домика в Хямеярви, пока не решится дело с весенним банкротством.
Визит домой расстроил Релонена. Его с удвоенной силой потянуло в Хяме. По дороге Онни вдруг заволновался: а что, если полковник Кемпайнен за это время повесился? Как тогда быть? А мог ведь и пулю себе в лоб пустить.
Шагая к домику по хрустящему гравию дороги, Релонен вдыхал летние ароматы, слушал несмолкаю-щие птичьи трели, а войдя во двор, увидел Кемпайне-на, несущего из сарая охапку дров для сауны. От сердца сразу отлегло, и Релонен крикнул ему:
— Привет, Герман! Жив-здоров?
— Да ничего… вот избу твою покрасил, чтобы время убить. Ты вроде не закончил…
Релонен признался, что весной настроение у него было нерабочее. Полковник понял.
Так и жили они в озерном краю Хяме всю неделю в ожидании откликов на объявление. Вели тихую здоровую жизнь, наслаждались летом, беседовали о судьбах человечества, наблюдали за природой. Иногда немного выпивали, садились с удочками на причал и смотрели на озеро Хумала. Полковника удивляло легкомысленное отношение Релонена к спиртному. Когда бывало выпито две трети бутылки, Релонен аккуратно затыкал ее пробкой и при случае бросал в озеро. Бутылка плыла на боку и, разумеется, рано или поздно причаливала к противоположному берегу. А до него несколько километров. Не мог же отправитель «бутылочной почты» знать наверняка, где посылка прибьется к берегу.
— Почти все соседи так делают. Оставляют треть бутылки и отправляют ее в путешествие, — объяснил Релонен.
И все равно полковник не понимал такого расточительства. Алкоголь в Финляндии — дорогое удовольствие. Разве можно выбрасывать его в озеро?
Релонен объяснил, что это старый проверенный способ связи. Кто-то когда-то впервые сделал это по ошибке. Первая бутылка с винным грузом приплыла к причалу Релонена семь лет назад. Это был коньяк Ша-ранте, отличного качества. Бутылка прибыла хмельным августовским утром и была спасена. Сразу после открытия винных магазинов Релонен выплатил весь долг за Хумалаярви. В прежние годы бутылки появлялись у берега гораздо чаще. Эта традиция потихоньку распространилась по всем берегам озера. Но об этом не говорят, это тайна летних обитателей Хумалаярви.
— В прошлом году мне достались три бутылки шерри, а незадолго до того, как озеро замерзло, — еще одна бутылка водки и одна-коскенкорвы.[2] В них было столько жидкости, что они едва держались на поверхности. Это согревает душу. Чувствуешь, что где-то на том берегу живет родная душа — щедрый ценитель хорошего коньяка или славный любитель водки, который подумал о неизвестном ему ближнем по ту сторону водной глади.
Однажды вечером, лежа на полке в сауне, полковник Кемпайнен заметил, что все тело друга покрыто шрамами. Полковник удивился, откуда они у Рело-нена. Неужели он был ранен на войне?
Релонен объяснил, что в разгар войны ему был только год. Но мирная жизнь в Финляндии мало чем отличалась от войны. Он четыре раза становился банкротом. Отсюда и шрамы.
— Знаешь, после каждого банкротства мне было так погано, что я решался на самоубийство. Эта попытка на Ивана Купала была не первой. Может, и не последней, кто знает…
Релонен рассказал, что пробовал покончить с собой уже трижды. В шестидесятом году, во время первого банкротства, он решил себя взорвать. У него тогда была фирма по перевозке земли. Взрывчатки хватало, а о профессиональных навыках и говорить нечего. Релонен принес в свой домик мощный снаряд, к которому присоединил два пистона и два фитиля. Снаряд он положил в брюки, уселся в кресло, поджег оба фитиля и закурил последнюю сигарету.
