— Таких случаев было много. Я ведь уже сказал вам, что он сотрудничает с Церковью в вопросах, касающихся сохранности Плащаницы, и так уж повелось, что, когда приезжают другие ученые для изучения Плащаницы, мы его все время приглашаем, чтобы он принял необходимые меры для того, чтобы Священное Полотно не подвергалось опасности повреждения. Кроме того, мы храним в архиве списки всех ученых, которые нас посещали и изучали Плащаницу, в том числе людей из НАСА, а также того русского — как же его звали? — не помню… да и ладно! А еще всех этих знаменитых докторов — Варне, Хайнека, Тамбурелли, Тите, Гонеллы. Да мало ли! Никак не могу забыть Вальтера МакКроуна — первого ученого, заявившего, что Священное Полотно не является погребальным саваном Господа нашего Иисуса Христа. Этот ученый, правда, умер несколько месяцев тому назад, царствие ему небесное!
Марко задумался о докторе Боларде. Точно не понимая почему, он чувствовал, что ему нужно узнать об этом профессоре как можно больше.
— Расскажите мне, когда именно доктор Болард бывал здесь.
— Хорошо, хорошо, но зачем? Доктор Болард — видный ученый, и я не знаю, какое он может иметь отношение к вашему расследованию…
Марко понимал, что с кардиналом не имеет смысла говорить об интуиции. Кроме того, несомненно, глупо пытаться узнать что-либо о человеке, отличающемся исключительной молчаливостью. Поэтому Марко предпочел попросить у кардинала список всех ученых, изучавших Плащаницу в последние годы, а также информацию о том, когда именно они приезжали в Турин.
— Начиная с какого времени? — спросил кардинал.
— Если возможно, за последние двадцать лет.
— Вот как! Вы хотя бы скажите мне, что вы, собственно, ищете?
— Я еще не знаю, ваше высокопреосвященство, еще не знаю.
— Вы же понимаете, что должны объяснить мне, зачем вам нужна информация о пожарах, причинивших вред этому собору, в котором хранится Плащаница, и об ученых, изучавших святыню. Вы уже многие годы утверждаете, что происшествия, случившиеся в нашем соборе, связаны со Священным Полотном, и я, дорогой Марко, в чем-то с вами согласен. Но кто может хотеть уничтожения Плащаницы? И зачем? Что касается попыток совершения кражи, то вы знаете: любой предмет в соборе стоит целое состояние и есть много негодяев, которым наплевать на то, что это — храм Божий. Поэтому мерзавцы, пытавшиеся обворовать храм, вызывают у меня беспокойство. Впрочем, я непрестанно молюсь о них.
— Вы, несомненно, правы; однако согласитесь со мной — весьма странно то, что в некоторых из этих инцидентов с возгоранием фигурируют люди с вырезанными языками и выжженными кончиками пальцев.
— Это все действительно странно, и Церковь, между прочим, занимается этой проблемой. Я несколько раз навещал, правда, тайно, того несчастного, который пытался совершить в соборе кражу несколько лет назад. Сидя передо мной, он вел себя очень спокойно, как будто не понимал совсем ничего из того, что я ему говорил. Ну да ладно, я скажу моему секретарю — молодому священнику, который привел вас сюда, — чтобы он разыскал необходимые вам данные и передал их вам побыстрее. Отец Ив — весьма толковый человек, он работает со мной уже семь месяцев — с тех самых пор, как умер мой прежний помощник, — и я должен признать, что он для меня — настоящая опора. Он умный, сдержанный, благочестивый, говорит на нескольких языках…
— Он француз?
— Да, француз, но, как вы могли убедиться, отлично говорит на итальянском. Он также владеет английским, немецким, ивритом, арабским, арамейским…
— А кто вам его порекомендовал, ваше высокопреосвященство?
— Мой хороший друг, помощник заместителя госсекретаря Ватикана — монсеньор Обри, весьма своеобразный человек.
Марко подумал, что большинство церковников, которых он знал, являются весьма своеобразными людьми, особенно те, кто прошел через Ватикан. Однако он промолчал, пристально глядя на кардинала — этого, по крайней мере, с виду, неплохого человека, гораздо более проницательного и умного, чем он пытался казаться, к тому же обладающего даром дипломатичности.
Кардинал поднял трубку телефона и попросил, чтобы пришел отец Ив. Тот незамедлительно явился.
— Проходите, отец, проходите. Вы уже знакомы с сеньором Валони. Он хочет, чтобы мы предоставили ему список всех делегаций, которые приезжали взглянуть на Плащаницу, за последние двадцать лет. Необходимо это сделать побыстрее, потому что моему другу Марко этот список нужен уже сейчас.
Отец Ив внимательно посмотрел на Марко Валони, а затем задал ему вопрос:
— Извините, сеньор Валони, но не могли бы вы сказать мне, что именно вы ищете?
— Отец Ив, сеньор Валони еще не знает точно, что он ищет. Дело в том, что он хочет выяснить, кто имел отношение к Плащанице за последние двадцать лет, а мы ему в этом поможем.
— Разумеется, ваше высокопреосвященство, я постараюсь предоставить ему этот список как можно быстрее, хотя из-за этой неразберихи нелегко будет найти время на поиски в архивах. Вы же знаете, что кое-какая информация уже потеряна.
— Не беспокойтесь, отец, — ответил Валони, — я могу подождать несколько дней, однако чем быстрее вы передадите мне эти сведения, тем лучше.
— Ваше высокопреосвященство, могу я спросить, какое отношение имеет пожар к Плащанице?
— А-а! Отец Ив, уже много лет я каждый раз после очередного происшествия задаю сеньору Валони вопрос «почему?», и он все время утверждает, что объектом посягательства является Плащаница.
— Боже мой, Плащаница!
Валони посмотрел на отца Ива. Он совсем не был похож на священника или, по крайней мере, не был похож на большинство священников, которых знал Валони, а проживание в Риме предполагало знакомство со многими священнослужителями.
Отец Ив был высоким, красивым, атлетически сложенным мужчиной. Без сомнения, он занимался каким-нибудь видом спорта. Кроме того, в нем не было даже признака мягкотелости — той мягкотелости, которая является результатом смеси целомудрия и хорошего питания, что оказывает такое отрицательное воздействие на священников. Если бы отец Ив не был одет в церковное одеяние, он был бы похож на тех, кто всецело занят улучшением своих внешних данных путем активных занятий спортом.
— Да, отец, — сказал кардинал, — Плащаница. Однако, к счастью, Господь Бог ее защищает, поскольку ей никогда не было нанесено никакого ущерба.
— Я просто пытаюсь не упустить абсолютно ничего при расследовании многочисленных инцидентов, постоянно происходящих в соборе, — пояснил Марко. — Отец Ив, вот моя визитная карточка, на ней есть номер моего мобильного телефона. Пожалуйста, позвоните мне, когда у вас будет готов список, о котором я прошу. Более того, если вы вспомните о каком-нибудь обстоятельстве, которое, с вашей точки зрения, сможет помочь нам в расследовании, прошу сообщить мне и о нем.
— Разумеется, сеньор Валони, я именно так и поступлю.
* * *
Зазвонил мобильный телефон, и Марко немедленно ответил на звонок. Незнакомый голос лаконично сообщил: сгоревший в соборе человек был мужского пола, его возраст — около тридцати лет, рост средний — 175 сантиметров, худой. Да-да, именно так, языка у него не было.
— Вы уверены, доктор?
— Уверен настолько, насколько можно быть уверенным, имея дело с обгоревшим трупом. У него не было языка, и это не явилось результатом пожара, потому как язык был отрезан раньше, но не спрашивайте меня когда, потому что при таком состоянии трупа это трудно определить.
— Что-нибудь еще, доктор?
— Я направлю вам полный отчет. Я позвонил вам, как только мы закончили вскрытие трупа, — как вы меня и просили.
— Я приеду посмотреть на труп. Не возражаете?
— Вовсе нет. Он будет здесь целый день. Приезжайте, когда хотите.
* * *
— Марко, что с тобой?
— Ничего.
— Шеф, я же тебя знаю, ты явно в плохом настроении.
— Видишь ли, Джузеппе, меня что-то беспокоит, но я толком не понимаю, что именно.
— А я знаю, в чем дело. На тебя произвело впечатление то же, что и на нас: появился еще один человек с отрезанным языком. Я попросил Минерву поискать в компьютере информацию о том, не существует ли какой-нибудь секты, которая занималась бы отрезанием языков и организацией краж. Я понимаю, что это нелепо, однако нам нужно искать по всем направлениям, а Минерва — просто гений в том, что касается поисков по интернету.
— Хорошо. Тогда расскажи мне, что вам удалось выяснить.
— На первый взгляд ничего не пропало. Ничего не было украдено. Антонино и София уверяют, что все осталось на месте: картины, канделябры, скульптуры… в общем, все ценности собора в наличии, хотя некоторые из них и пострадали от пожара. Огонь уничтожил церковную кафедру — ту, что слева, а также скамейки для верующих, да и от скульптуры Пречистой Девы Марии — XVIII века! — остался один пепел.
