указала на гостевой дом. — Я там не нужна буду? — Ее худощавая фигурка вздрогнула. Фара не удивилась бы, если бы нога Кемп больше не ступила в это место.
— Нет, не понадобитесь. — Кевин одарил ее ободряющей улыбкой. Забавно получилось: из них двоих он каким-то образом перенял роль хорошего копа. Мужчине нравилось сидеть на дереве и стрелять в чутких лесных созданий, и все же именно к нему подлизывались все подозреваемые. Может, это притяжение одного типа убийц к другому — теория, над которой Кевин всегда стебался, хотя Фара считала, что она имеет под собой почву. Кевин продолжил: — Мы разберемся. Как только закончим, поговорим сначала с мистером Айверсоном, а потом и с прислугой.
— Разумеется. — Нора поджала вишнево-красные губы, и на мгновение показалось, что она вот-вот расплачется. — Провожу криминалистов. Если что-нибудь понадобится, только дайте знать.
— Обязательно, — отозвался он. — Пожалуйста, проследите, чтобы мистер Айверсон остался, дабы мы смогли с ним поговорить.
Заботливый тон Кевина раздражал Фару. Почему они позволяли Хью Айверсону горевать в одиночестве? Он должен быть здесь, рядом с Норой, чтобы его замучили вопросами, затем проанализировали реакцию. Родство с жертвой отнюдь не исключало актера из числа подозреваемых.
Фара наблюдала за тем, как Нора исчезает за поворотом выложенной бамбуком тропинки, и размышляла о том, сколько еще поблажек придется сделать и как сильно это скажется на исходе дела.
Ее внимание привлекло движение в одном из верхних окон — кто-то отдернул шторы. Она замерла, любопытствуя, кто же находится в доме. Взору предстал мужчина; гадать о его личности не пришлось. Все в Америке знали эти красивые черты лица, легко узнаваемые даже с мизерного расстояния. Ему на лоб свисала прядь темных волос, он прижался предплечьем к стеклу и наклонился, вглядываясь в гостевой дом. Фара, не задумавшись, подняла руку в знак приветствия и слегка ею помахала. Невзирая на то, что Айверсоны были младше нее на пятнадцать лет, детективша не могла не заметить поразительную внешность близнецов. Трент излучал повадки плохиша, а Хью потрясал классической привлекательностью Прекрасного Принца.
Хью не помахал в ответ, и чуть погодя, Фара опустила руку, почувствовав себя тупо.
— Идешь? — Кевин придерживал для напарницы дверь, и за его спиной она увидела колени мертвой женщины.
— Само собой, — пролепетала она и вошла в гостевой дом, в воздухе которого уже витал запах смерти и крови.
ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ
Оставив криминалистов вместе с детективами, Нора вернулась в дом и поспешно зашагала. Современная обстановка, словно в музее, некогда казавшаяся холодной и безличной, когда она только въехала в дом, теперь ощущалась привычной. Кемп научилась ценить отсутствие бардака и аккуратную строгую обстановку. Хью был минималистом, и этот дом стал приятной переменой по сравнению с тем переполненным дуплексом, в котором она выросла. В том месте не было возможности дышать: каждый фут был завален дешевым хламом. Теперь же актриса шла по широкому коридору и размышляла о том, многое ли здесь изменится — хоть что-то — в ближайшие несколько месяцев. Никакого беспорядка, животных и детей — таков суровый строй Хью… Она положила ладонь на живот, который был все еще плоским, несмотря на то, что находилась почти на втором месяце беременности. С этим разговором придется повременить, пока все не уляжется.
Она распахнула одну из дверей из красного дерева в спальню и замерла при виде жениха, стоявшего у окна и смотрящего вниз на гостевой дом. С этой точки обзора было хорошо видно. Нора задалась вопросом, многое ли видел Хью из произошедшего.
— Эй. — Она остановилась у края кровати и ухватилась за изножье из полированного камня. Как и все в комнате, оно было черным. Их дизайнер заявил Норе, что для комнаты необходимо не менее семи фактур, а в этом помещении их было с десяток, и все они были черными: кожаное кресло у окна; черный норковый плед на кровати; камин, отделанный черным камнем; черный ониксовый мрамор в ванной. Даже цветочные композиции, которые каждый второй день заменяли, черные: тюльпаны, чемерица и розы. — Ты как, держишься?
Хью отошел от окна, и Нора успокоилась, увидев, что выглядит он невозмутимо и сдержанно; темно-зеленые глаза изучали ее из-под нахмуренных бровей. Копна иссиня-черных волос была мокрой после душа и откинута назад с волевых черт лица. У близнецов было итальянское и швейцарское происхождение: они унаследовали от родителей сияющую смуглую кожу и впечатляющую структуру костей, вкупе с их славой. Он прочистил горло.
— Они знают, кто эта женщина?
— Нет. Они спросили, и я ответила, что не знаю.
— Вчера вечером охранная система была отключена. — Сказанное не было вопросом, но прозвучало как таковой.
Нора кивнула.
— Верно.
— Значит, никаких записей с камеры видеонаблюдения; главные ворота были без присмотра.
— Да.
— Копы захотят узнать причину.
Она ждала, гадая, предложит ли он причину. Когда Айверсон продолжил молчать, Кемп предложила свою:
— Ну знаешь ли, охранная система не переставала оповещать о ложных тревогах. Это так раздражало, что в конце концов мы просто-напросто вырубили ее.
Он сохранял молчание, поджав губы в суровую линию. Сложно было понять, о чем он думает, и она боролась с желанием подойти, обвить руки вокруг его туловища и уткнуться лицом в шею. Осознавал он это или нет, она была нужна ему прямо сейчас, но исходящая от него энергия ярко-красными буквами вопила: «Не подходи».
— Они хотят поговорить с тобой, — пролепетала она.
— Не волнуйся. Я хорошо увиливаю от ответов. — Он улыбнулся, что напоминало включение слепящего прожектора. Эта улыбка на миллион долларов, полная ровных, идеальных зубов, одновременно уверенная и соблазнительная, та, которая пронзительно кричала: «доверься мне, люби меня, сходи по мне с ума». Трент не задействовал подобную улыбку, но именно она сделала Хью самым высокооплачиваемым лицом в Голливуде.
— Или тебе нужен потрясенный горем брат? — он так же быстро сбросил с себя все следы улыбки: вернулся затравленный взгляд, изможденная поза, скрещенные руки на груди, оба глаза — на мокром месте, словно он открыл воду за ними.
Она и раньше видела, как жених вживается в роль, однако это было неправильно; напряжение и беспокойство нарастали, пока Нора наблюдала за тем, как он выпрямляется во весь рост и запирает в себе эмоции.
— Просто скажи, чего они хотят, — приказал он. — Скажи, кем быть.
— Просто будь собой, Хью, — твердо ответила она. — Можешь быть настоящим; можешь быть расстроенным. Это тебе не… — Кемп развела руками в отчаянии, — устав, который я тоже не знаю!
— Ага, — медленно проговорил он, напряженно изучая ее, что ей не
