Признаться, Крис не был в этом уверен. В детстве он, конечно, уважал дедулю — героя войны, но со временем выяснилось, что у них с дедом разные взгляды на вещи. Дедуля считал инвестиционные банки орудием в руках международной еврейской или германской общины, направленным против добрых католиков — таких, к примеру, как он сам. Со временем их с дедом политические расхождения стали ещё больше.
— Извини, мам, но я не смогу. Надеюсь, ты представляешь, сколько дел на меня свалилось после смерти Ленки?
— Жаль, дорогой, что я тебя не увижу, но ничего не поделаешь. Хочу только ещё раз сказать, что очень сожалею о смерти Ленки.
Крис попрощался с матерью и повесил трубку.
Плюхнувшись в кресло, он стал размышлять о матери. При мысли о том, что Ленка ей о нём писала, Крис поморщился. Зато Ленка, сочиняя письмо его матери, наверняка никакого дискомфорта не испытывала. Она-то знала, как это важно, когда мать гордится своим сыном. Крис ухмыльнулся. Несмотря на то что его мать и Ленка — в силу воспитания, образования и возраста — были, казалось бы, диаметрально противоположными существами, на самом деле они имели куда больше общего, чем это можно было себе представить. Жаль, что он не познакомил их ближе, пока Ленка была жива.
Криса захлестнуло чувство вины. Мать его была прекрасной женщиной, и его попытка отдалиться от неё была не стремлением стать самостоятельным человеком, а скорее желанием маленького мальчика избежать материнской опеки и вечных нахлобучек. Ленка же, сама по себе сильная и независимая натура, сразу оценила его мать и, как теперь выяснилось, поддерживала с ней контакт. Грустно, что он сам не догадался написать матери хорошее, доброе письмо, как это сделала Ленка.
Эх, Ленка, Ленка…
Он глянул на стоявший на его рабочем столе компьютер и вспомнил о загадочном Маркусе.
Включив компьютер, он проверил электронную почту, адрес которой успел переслать Маркусу, когда был на квартире у Ленки.
Интуиция его не подвела. Пришло новое сообщение. Тема его была обозначена просто: «Ленка». Можно было не сомневаться, что это послание отправил Маркус.
Крис открыл письмо.
Оно гласило:
С ужасом узнал о смерти Ленки. Это заставляет меня задуматься о собственной безопасности. Я знаю, что вы были на борту яхты, когда погиб мой брат. Быть может, вы расскажете мне о том, что там случилось?
Маркус.
Крис впился глазами в строчки на мониторе. Действительно, он обещал Маркусу рассказать правду о том, что случилось на яхте. Но что, собственно, он мог ему рассказать?
Неизвестно было, что знал Маркус, а что — нет. Меган, к примеру, считала, что Ленка рассказала Маркусу о том, как Дункан ударом кулака сбил Алекса за борт. Косвенно об этом свидетельствовало послание Йена, который просил Ленку держать рот на замке. Тем не менее, Крис не мог судить с уверенностью, как всё обстояло на самом деле и что Ленка успела наговорить Маркусу. И потом — если Ленка сказала Маркусу о Дункане, сразу встаёт вопрос: пойдёт Маркус в полицию или нет? Поскольку Ленка умерла, у Маркуса не было свидетелей — кроме Криса, которому, признаться, свидетельствовать против Дункана совсем не улыбалось.
Пощёлкивая клавишами, он написал:
Маркус!
Я не могу сообщить вам во всех деталях, что именно тогда произошло. Могу сказать одно: ваш брат умер в результате несчастного случая. Ответьте мне — вы можете рассказать, о чём вам поведала Ленка, когда вы встречались с ней незадолго до её смерти? Мне бы очень хотелось поговорить на эту тему с вами лично. Сообщите мне ваш телефонный номер и адрес. Но если вам в силу ряда причин неудобно это сделать, вы можете связаться со мной по следующим номерам…
Крис дал Маркусу свой рабочий и домашний телефоны. Он сообщил ему также номера своего мобильника, факса и домашний адрес.
Тот факт, что Маркус беспокоился о своей безопасности, неприятно поразил Криса. Похоже, этот парень обладал-таки какой-то важной информацией. Крису хотелось понять, что именно он знает и как собирается поступить с оказавшимися в его распоряжении сведениями.
В среду Крис и Меган вылетели в Прагу, чтобы присутствовать на похоронах Ленки и выразить соболезнование её друзьям и родственникам. На всё это у них должно было уйти не более одного дня. Дункан тоже приехал, но пребывал в таком ужасном состоянии, что его жалкий вид испортил Крису и Меган радость от встречи. Отношение Меган к Дункану также оставляло желать лучшего, что, разумеется, не могло не сказаться на настроении Криса. Это не говоря уже о том, что все они были чрезвычайно опечалены смертью Ленки и подавлены царившей на похоронах гнетущей обстановкой. В силу указанных причин Крис, Меган и Дункан в течение всего дня едва обменялись парой слов. Если же им всё-таки приходилось говорить, то они произносили что-нибудь печальное и торжественное, приличествующее траурной атмосфере.
В аэропорту они взяли такси и поехали в местечко под названием Мельник в тридцати километрах от Праги. Это был крохотный древний городок, стоявший на слиянии двух больших рек — Влтавы и Лабы. На холмах вокруг Мельника раскинулись виноградники, а над всей местностью доминировал мрачный средневековый замок на горе. Несмотря на романтический средневековый ореол, окутывавший местечко, как туманом, здесь исправно функционировал вполне современный крематорий, где и собрались близкие Ленке люди, чтобы отдать ей последний долг.
Никакой религиозной службы не было — только играла похоронная музыка. Кроме того, с траурными речами выступили друзья и подруги Ленки. Хотя Крис не понимал ни слова из того, что они говорили, их скорбь ложилась на его сердце тяжёлым грузом.
Впрочем, сам Крис скорби не испытывал. Печаль — пожалуй, боль утраты — да, но вот возвышенной элегической скорби, которая охватывает при мысли о кончине хорошо знакомого человека, не было. Ему было трудно представить, что Ленка родилась и выросла в этом захолустном местечке. Средой её обитания были Лондон, Нью-Йорк, Париж, Прага — крупнейшие города мира. Вот почему он никак не мог поверить, что в гробу находится тело Ленки. У него было странное ощущение, что в гробу лежит не Ленка, а кто-то ещё, а сама она находится где-то совсем в другом месте.
Когда прощание с покойной подходило к концу, Крис ухитрился-таки вставить несколько слов, обращаясь к Ленкиным родителям. Он сообщил им, что нашёл адвоката, который займётся улаживанием имущественных дел Ленки в Лондоне. Те поблагодарили его, после чего Крис, Меган и Дункан сочли возможным удалиться.
В Стэнстеде[4] они расселись по электричкам. Одна из них повезла Меган в Кембридж, Дункана же и Криса поезд повёз в противоположном направлении — в сторону Ливерпуль-стрит. Они сидели друг против друга и смотрели в тёмное окно, за которым проплывали россыпи огней Эссекса.
— Спасибо, что согласился пообедать завтра со мной и Халидом, — с отсутствующим видом произнёс Дункан.
— Не стоит благодарности, — уронил Крис.
— Извини, но мне, боюсь, не удастся присоединиться к вам — дела навалились.
— Да ладно, — буркнул Крис, хотя перспектива обеда с клиентом Дункана без участия последнего не слишком ему улыбалась.
— С тобой никогда не пытался связаться тип по имени Маркус? — после минутного молчания спросил Крис.
— Маркус? — удивился Дункан. — Какой Маркус? А-а, это Маркус Нил из банка «Братья Хэррисон»?
— Нет, не тот. Это американец. Высокий, худой, с длинными волосами.
Дункан покачал головой:
— Не знаю такого.
— Неужели? — В разговоре наступила пауза. Крис заметил, что Дункан находится в состоянии сильного стресса. — На прошлой неделе я побывал на квартире Ленки.
Дункан пробурчал нечто невразумительное.
— Я встретил одного из её соседей. Он сказал, что ты ошивался поблизости от её дома.
— Я?
— Он так точно описал твою внешность, что сомнений не оставалось. Он сказал, что ты пытался приставать к Ленке, но она захлопнула дверь прямо у тебя перед носом.
Дункан промолчал и продолжал смотреть в окно электрички.
Крис не торопился. Он ждал ответа Дункана.
Через некоторое время Дункан заговорил:
— Это правда. Когда наш брак с Пиппой дал трещину, я попытался возобновить отношения с Ленкой, но она не захотела меня видеть. Однако я не оставлял попыток. Она слишком много значила для меня.
— И поэтому ты начал её преследовать?
— Ничего подобного. Я просто смотрел на неё иногда… издалека. Сомневаюсь даже, что она меня видела. А ещё я писал ей. Пару раз пытался подойти и заговорить. Но я её не преследовал, другими словами, не применял к ней ни малейшего насилия — если ты это имеешь в виду. — Дункан улыбнулся. — Смешно. Ты не поверишь, но за неделю до смерти она мне позвонила. Сказала, что хочет меня видеть. Сказала, что хочет сообщить мне что-то важное. Мы с ней встретились в баре неподалёку от твоей работы.
