Кто отвечал всем этим качествам?
Досадно. Но подозрение в первую очередь падало на Шуру и Геру. Что они сами инсценировали это похищение. Только зачем? С какой целью? Если бы я обнаружил в своей квартире крупную сумму денег, то поставил бы их об этом в известность. Поделился бы по-братски с родственниками. Ну, пистолет — это из другой оперы. Не делиться же с ними пистолетом, разбирая его на части?
Нет, у Шуры никогда не возникало повода усомниться в моей честности. Поэтому, зачем проверять меня столь диким способом. Стало быть, сестра с ее мужем отпадали.
Хорошо, кто еще оставался?
Татьяна, сопящая рядом на постели. Сосед-самогонщик Марек. Его дочь Вика. Продавщица Юля. Ее мать тетка Ульяна. Пахом Максимыч из поселковой администрации. Местная львица Лариска… Хотя вряд ли. В особенности, тетка Ульяна и Лариска.
Конечно, наиболее заинтересованным лицом, казалось бы, был Генка Кривонос со своими дружками. Он уже доказал, что пылает желанием завладеть деньгами моего дяди. Но Генка, само собой, ни в чем не признается ни нам, ни сотрудникам той же милиции. Только посмеется в глаза. Он мужик неглупый, тертый, и если пошел на похищение Шуры, то наверняка тщательно к нему подготовился и просчитал наперед каждую мелочь.
Впрочем, возможно, что он ни к чему и не причастен.
Встав утром, чувствовали мы себя весьма посредственно, если — не отвратительно. Ходили из комнаты в комнату подобно сомнамбулам. За ночь никого из нас не осенила гениальная идея, как нам вызволить Шуру из плена. Мы обменивались короткими незначительными фразами и старались не вспоминать вслух о событиях вчерашнего и позавчерашнего дня. Вся боль и тревога были внутри нас. Слава Богу, что все это не выплескивались наружу, и мы не срывались друг на друге.
После завтрака я решил отправиться в магазин. Не хотелось толкаться без дела в квартире. Сейчас полезнее было узнать от рыжеволосой продавщицы о последних поселковых новостях. Но главное — я собирался выведать, неизвестно ли ей чего-нибудь о похищении моей сестры. Если — да, то это бы одно говорило уже о многом. Ведь любопытная и наблюдательная Юля работала в магазине, принадлежащем Генке Кривоносу.
— Куда это ты нацелился, Володя? — спросил меня Гера в прихожей, когда я снимал с вешалки свою куртку.
— Знамо куда — на кудыкину гору, — отозвался я.
— Извини, далеко ли? — поправился он.
— В поход, как Мальбруг. Который… Но не важно. Хочу немного пройтись, проветриться. Между прочим, тебе бы тоже не помешало.
— Неохота.
— Зря отказываешься. Подышал бы свежим воздухом. Набрался бы энергии космоса, — заметил я, стараясь попасть рукой в рукав куртки. — Да, как правильно сказать: одевать или надевать? Постоянно я забываю.
— Вечно, Володя, ты лезешь со своими приколами. Не знаю. Лично мне наплевать. Скажи, как угодно. Ну, натягивать там, облачаться, наряжаться. Без разницы, — поморщившись, произнес Гера. — Такое возникло дело. На сегодняшний день, по-моему, нам понадобиться выпивка. Водку-то вчера мы всю оприходовали.
— Как пожелаешь. В принципе, я не возражаю, — ответил я, подумав, что ну, вот опять все начинается сначала. Так и спиться недолго. Повод у нас имеется.
— Вчера, помнится, ты говорил, что у твоего соседа можно купить приличный самогон. Верно?
— Верно.
— Но я боюсь, что меня он надует. Сдерет в три дорого. Да всучит еще какую-нибудь гадость. Примешь — и поутру окочуришься. Поэтому давай пойдем к нему вместе.
— Пойдем.
Марек почти мгновенно отворил дверь, после моего звонка. Казалось, он нисколько не удивился ни нашему раннему визиту, ни нашей просьбе. Лицо его излучало поистине отеческую заботу и трогательную готовность помочь ближнему. Он вежливо, с легким поклоном, осведомился: какое количество самогона мы намерены у него приобрести?
Гера, закатив глаза к небу и сгибая пальцы на правой ладони, ответил:
— Никак не меньше двух литров. Меньше нас не прошибет.
Марек, кивнув, сходил к себе на кухню и вернулся оттуда с четырьмя бутылками, положенными в новенький целлофановый пакет. Сервис обслуживания был поставлен у него на должную высоту. Пожалуй, ни чуть не хуже, чем в ином столичном супермаркете.
— Кстати, ребята, почему не приехала Шура? — полюбопытствовал он, пряча полученные деньги в нагрудный карман рубашки. — С ней что-то случилось?
— Марек, а тебе, собственно, откуда известно, что она не приехала? — насторожился я.
— Да, ты что подглядываешь за нами? — насупившись, спросил Гера и сделал к нему шаг. — Мне это не нравится. Смотри, не забывайся!
— Как же, была нужда подглядывать за вами! Тоже мне дамочки голые нашлись! — парировал он. — Просто когда Шура бывает у нас в поселке, то всегда забегает ко мне поболтать. Так, почему она не приехала?
— Не смогла, — коротко ответил Гера и, громыхая бутылками в пакете, направился обратно в нашу квартиру.
— Потребуется еще — милости прошу, — крикнул ему вдогонку Марек. — Обслужу как почетного клиента.
— Заскочу как-нибудь. Путь я запомнил, — бросил тот через плечо.
— Слушай, Володя, что это он сегодня смурной, угрюмый? И с самого утра. Что с ним творится? — озадачено спросил меня Марек, когда за Герой закрылась дверь.
— Разве? По-моему, ничего особенного.
— Не выспался он, что ли?
— Выспался. Это его обычная манера поведения. Не обращай внимания, — сказал я.
— Странно. Весьма. Раньше ничего подобного я за ним не замечал, — произнес Марек и пристально посмотрел на меня.
Я ответил ему точно таким же взглядом, пытаясь понять, знает ли он о похищении моей сестры. Но, к сожалению, я не умел читать чужие мысли. Не было сведущих учителей.
— Ты мало с ним знаком, — проговорил я.
— Допускаю.
— К тому же, возможно, он ревнует тебя к Шуре.
— Не болтай глупости! Шутник! — отрезал он. — У вас там все нормально?
— Да так, по-разному, — неопределенно ответил я. — А у тебя, Марек?
— У меня все неплохо.
— Я рад. Нигде не бывал?
— Где мне бывать? Из этих своих четырех стен я почти никуда не выползаю. Это ты у нас знатный путешественник. Одно слово, Пржевальский. Бродишь постоянно по городской свалке, а я, как старый хрыч, сижу дома.
— Вика в Москве?
— Естественно. А ты, случайно, не надумал туда перебираться? — поинтересовался Марек.
— С какой стати? Меня и здесь все устраивает.
— Ну-ну. Приятно слышать, Володя. Только ты, гляди, не увлекайся этим делом, — посоветовал он, щелкнув себя пальцем по горлу. — Ни к чему.
— Не буду, воздержусь, — приложив ладонь к сердцу, пообещал я.
Попрощавшись с Мареком, я спустился с лестницы и вышел из дома.
На улице было прекрасно, хотя и прохладнее, чем накануне. Весь воздух, потому как ветер дул не с мусорного полигона, был пропитан свежими весенними запахами и ароматами. Звонко и весело щебетали птицы. По краям дороги зеленела ранняя трава. В палисадниках частных строений набухали почки на деревьях и кустарниках, а верба, росшая у пожарного пруда, и вовсе вся серебрилась.
В тени у заборов, столбов линий электропередач и стволов некоторых деревьев жалкими кучками лежал снег. Этот снег напоминал рис, сваренный недавно на ужин Татьяной. Он тоже был кое-где рассыпчатый, кое-где слипшийся, а кое-где и черный. Но я все равно его съел и похвалил Татьяну за великолепное кушанье. Иначе бы обошлось себе дороже. Потом, возможно, что приготовленный так рис был даже полезен. Особенно, если ведешь здоровый образ жизни.
Весной обычно Москва наводняется великим множеством молодых красивых девушек. Там они, группками и поодиночке, встречаются буквально повсюду. Но то в столице. Про поселок Вихляево этого сказать было нельзя. Здесь они физически отсутствовали. Если, само самой, не набраться смелости и не причислить к молодым красивым девушкам тетку Ульяну, махнувшую мне рукой из проулка. Да чумазую девчушку-подростка, стоявшую у бесхозного сарая и проводившую меня долгим скучающим взглядом.
Показалась хотя бы Лариска. Есть же у нее, помимо розового пальто с воротником чернобуркой, какая-нибудь соблазнительная юбка. Не отравляется же местная львица весной или летом в райцентр, а то и в Москву, в ватных штанах?
Но, как говорится, нет худа без добра. Зато ничто не должно было — в частности, девушки — отвлечь меня от моих мыслей о Мареке. Конкретно о том, может ли он быть замешан в похищении Шуры? Не мог ли он, скажем, навести на нее похитителей? Ведь ему было отлично известно обо всех делах и начинаниях дяди Виктора. Как другу и соседу. Впрочем, маловероятно. Марек по натуре своей не преступник. За исключением подпольной торговли самогона, он вполне законопослушный гражданин.
Так-то оно так. Но у Марека была горячо им любимая дочь. Вика же особа честолюбивая. Судя хотя бы потому, с какой радостью она покинула родной поселок и как страстно желала добиться успеха в жизни. Для чего, к примеру, встречалась с Гариком, который, по сути, был ей глубоко безразличен. Но который обещал сделать хорошую карьеру.
