— «…и хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество».[97]
Одиннадцать человек стали полукругом с палестинцем в центре.
Человек с пистолетом попятился, продолжая держать его на прицеле.
Мусульманин склонил голову и принялся громко молиться на арабском.
Вздернув подбородок, Коэн вытянул правую руку с камнем, помедлил… и левой рукой накрыл правую — это был сигнал к началу казни.
Первый камень, прорезав воздух, ударил точно в цель, разорвав кожу головы Али. Тот резко пошатнулся, но остался стоять на коленях, с еще большим жаром продолжив монотонную молитву с неразличимыми словами.
Следующие четыре камня ударили в палестинца, содрав кожу и волосы с черепа и сбив его на землю. Молитва резко прекратилась, зеленые глаза закатились, и стали видны лишь судорожно подрагивающие белки. На зубах запузырилась пена.
Еще шесть камней раздробили ему лицо: расплющили нос, раздавили скулы, челюсть вколотили вовнутрь. Выбитые зубы валялись на земле.
Коэн вручил двенадцатый камень человеку с пистолетом, который стоял, опустив оружие.
От финального удара полетели гранулы мозговой ткани.
— Тело бросьте в цистерну, — приказал своим людям Коэн. — И быстро приведите все в порядок.
Он показал на брешь.
— Время работает на нас.
Иерусалим
Поскольку в Храме Книги хранилось большинство свитков Мертвого моря, найденных в Кумране, место это было для Амита как дом родной. А в том, что ИУД предоставило ему персональный ключ, отчасти была заслуга его покойного друга Йоси.
Отперев стеклянную входную дверь, он подтолкнул Жюли в тускло освещенное пространство за порогом — коридор, дизайн которого создавал у входящего впечатление путешествия по пещере. Войдя следом, он повел египтолога к главной галерее.
Воздвигая в 1965 году Храм Книги, американские архитекторы Фредерик Кислер и Арманд Бартос спроектировали его куполообразную крышу так, чтобы формой своей она напоминала крышку одного из глиняных сосудов, в которых хранились древние свитки. Внутри здания потолок поднимался концентрическими кольцами к центральному отверстию в вершине купола, озаренному мягким янтарным светом.
Прямо под куполом, посреди округлого выставочного зала, возвышалась экспозиция с детальной репродукцией Большого свитка Исайи[98] в освещенной стеклянной витрине, как бы обернутой вокруг огромного подиума, по форме напоминающего рукоять свитка. В стеклянных витринах, расставленных по окружности помещения, содержались дополнительные репродукции свитка.
Амиту довелось изучить большинство оригиналов, хранящихся сейчас в воздухонепроницаемом сейфе под галереей.
Он остановился напротив витрины из гнутого стекла, в которой на черном фоне полки желтели имитации пергаментов, неярко подсвеченные сверху.
— Этот свиток из Кумрана, из одиннадцатой пещеры, — рассказал он Жюли. — Называется он «Храмовый свиток». Девятнадцать пергаментов общей длиной чуть более восьми метров. Самый длинный из свитков Мертвого моря. Видишь надписи? Это ассирийский квадратный шрифт.[99]
Он показал на пергамент: аккуратные буквы были выведены вдоль горизонтальных направляющих, неглубоко процарапанных на пергаменте пером. Она кивнула.
— Это писал ессей.
— Последователь Иисуса, — с гордостью ответила Жюли, желая продемонстрировать солидарность.
Амит улыбнулся.
— В «Храмовом свитке» рассказывается об откровении, переданном Господом устами Моисея. По сути, Бог объясняет, как на самом деле должен выглядеть истинный храм: точные размеры, выверенная планировка и расположение, как должен быть украшен — подробнейшая инструкция. И его дизайн куда грандиознее тех, что построили Соломон или Ирод.
— И как бы он, интересно, выглядел?
Амит поднял руку к плакату, висящему в тени над стеклянным шкафом:
— Вот так, видишь?
Жюли подошла ближе и прищурилась разглядеть детали.
— Серая область рисунка — это Храмовая гора в наши дни, — пояснил Амит. — Внешний, самый удаленный от центра квадрат — «будущая» площадь основания новой и усовершенствованной Храмовой горы, в пять раз большей, почти в восемьдесят гектаров, которая буквально проглотит Старый город Иерусалима и соединит долину Кедрон с Елеонской горой.[100]
Жюли было трудно нарисовать это в своем воображении, поскольку на четырнадцати гектарах земли Храмовая гора и так казалась грандиозной структурой, даже по современным стандартам.
Невероятно амбициозный строительный проект.
— Если верить «Храмовому свитку», именно так и повелел Бог. И ты, конечно, заметила, где должно разместиться святилище храма.
Вглядевшись получше в прямоугольный «бычий глаз» в самом сердце комплекса, Жюли ответила:
— Прямо над основанием «Купола скалы».
— А дизайн храма тебе не кажется знакомым?
Так оно и было.
— Дворы, «вложенные» один в другой… двенадцать ворот… — пробормотала она.
Лицо ее побледнело.
— То же самое мы видели на макете в храмовом обществе.
— Parfait![101] — похвалил Амит. — Расположение внутренних дворов — это имитация древних лагерей: именно таким образом разбивали лагерь Моисей и двенадцать племен вокруг шатра, игравшего роль первого переносного табернакля.
Амит объяснил, что из среднего двора в каждой из четырех стен должно быть по трое ворот, названых в честь одного из племен Израилевых.
Широченный внешний двор простирался бы на восемьсот метров в каждом направлении, защищенный идеально квадратной стеной. Оттуда двенадцать ворот выходят к мостам, переброшенным через пятидесятиметровый ров к жилой территории, окружающей храмовый город.
— Ученые, изучавшие «Храмовый свиток», в их числе и ваш покорный слуга, выдвинули теорию о том, что этот проект — ключ к зашифрованной в Евангелиях информации.
— Как это?
— Три внутренних двора и три помещения в храме — Троица. Двенадцать ворот — двенадцать учеников, собранных из двенадцати племен. Все это встроено в материальный проект храма.
Амит развел руками.
— Да и сам Иисус ссылается на проект храма в девятнадцатой главе у Матфея, стих двадцать восемь. Иисус говорит ученикам: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых».[102]
Жюли скривила губки:
— Амит, ты же прекрасно знаешь, любой теолог скажет, что эти пассажи всего лишь фигура речи, метафора для загробной жизни и царствия небесного.
— Вовсе нет, — возразил он. — Религиозные власти в иудаизме, христианстве и исламе едины в том, что «пакибытие» есть эра всеобщего мира и процветания, которые мессия принесет живущим на Земле перед Страшным судом, концом света, или как вам угодно будет это назвать. Эта ссылка четко описывает новое царство в наши дни. А самого себя Иисус упоминает как «Сын Человеческий» не только в этом отрывке, но и во всех Евангелиях.
Амит пояснил, что авторство выражения «Сын Человеческий» на самом деле приписывают самому Богу: так он называл многих великих пророков. Например, Иезекииль.
Первыми же словами, с которыми обратился Бог к Иезекиилю, когда пророк предстал перед ним, были: «Сын Человеческий, поднимись на ноги, и я буду говорить с тобой». Позже Иезекииль утверждает: «Когда Он заговорил со мной, Дух вошел в меня и поставил меня на ноги». Впоследствии «Сын Человеческий» несколько раз попадается в тексте. Это ссылка на земного пророка, измененного Божественной сутью. То же самое с Исайей, Иеремией и другими.
— И все они — в человеческом обличье?
— Конечно.
Лишь теперь возможные последствия потрясли египтолога до глубины души.
— А еще в «Храмовом свитке» разъясняется, как этим новым царством надлежит управлять и как его защищать преторианской гвардией. В коллекции Мертвого моря есть другой свиток, который посвящен Новому Иерусалиму. В нем детально повествуется, как этот храмовый город на протяжении двух тысячелетий будет мирно процветать под мессианским правлением. Для роста и развития это значительный отрезок времени, поэтому ессеи нарисовали в своем воображении грандиозный дворец. Ты наверняка тоже помнишь, что в Евангелиях Иисус показывает на строения на Храмовой горе и говорит ученикам: «Видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено!»[103]
— Пророчество Иисуса о разрушении храма римлянами в семидесятом году нашей эры?
Амит покачал головой.
Жюли закатила глаза.
