– Если бы заметил, что мы наблюдаем за его домом, то нет.
Мы посидели минут пятнадцать, ожидая каких-нибудь событий. Но ничего не произошло, и Терри произнесла:
– Пошли.
Она нажала ручку дверцы машины, но я ее остановил.
– Ты что, притащил меня сюда, а теперь струсил?
– Нет. Дай руку.
– Знаешь, Родригес, не время разыгрывать сейчас сюжеты с поздравительных открыток.
– Просто дай мне на секунду руку.
Я взял кувшин с голубой водой и окропил ею руки Терри, затем свои. Причем совершенно не чувствовал себя идиотом. Обычная подготовка перед битвой с силами зла.
– О Боже! Прямо как в фильме «Изгоняющий дьявола».
– Это не больно, – заверил я.
Терри вытерла руки о рукав моей куртки, затем под своей проверила табельный пистолет.
– Ты готов?
– Да, – ответил я, сознавая, что начал готовиться к этому с тех пор, как сделал на бумаге первый карандашный штрих портрета Рисовальщика.
Мы вышли из машины и приблизились к дому.
Терри нажала кнопку звонка, который гулко отозвался где-то внутри.
– Что ты собираешься сказать ему?
– Что я из отдела личного состава, необходимо обсудить вопросы, связанные с его увольнением.
– Но если Райт тот самый Рисовальщик, то он наверняка знает, кто ты такая.
– Правильно. Тогда я что-нибудь придумаю по ходу дела. В любом случае, Родригес, поворачивать назад уже поздно. – Она снова нажала звонок. Без результата.
– Пойду посмотрю, что там сзади, – проговорил я.
Она кивнула:
– Ладно. И сразу дай мне знать, если что найдешь.
Терри смотрела вслед Родригесу, когда он свернул за угол дома. Хотела крикнуть: «Будь осторожен!» – но сдержалась. Она подошла к окну, вгляделась в щель между шторами. Увидела диван, большой телевизор с плоским экраном. Свет в гостиной не включен. Может, его нет дома. Или, наоборот, притаился и ждет их.
Она знала, что Рисовальщик терпеливый и времени не жалеет. Не исключено, что наблюдает за ней.
Задний дворик был небольшой, половину пространства занимал гараж. Я поднялся по бетонным ступеням к черному ходу. Попытался разглядеть что-нибудь в окне, но не удалось. Спустился, оглядел дом. Увидел приоткрытое окно наверху, на высоте примерно двух с половиной метров. Притащил металлический мусорный бак, днище которого сразу прогнулось и затрещало, едва выдерживая мой вес. Но я ухватился за наружный подоконник. Окно действительно было полуоткрыто сантиметра на два, но заклинено намертво, не поддавалось. Не особенно раздумывая, я обернул руку носовым платком и разбил окно. Стекла шумно посыпались вниз. Я подтянулся и влез в комнату. Мусорный бак со звоном повалился. Если в доме кто-нибудь находился, то меня ждал соответствующий прием.
Я огляделся. Кухня. Райт своего присутствия пока не обнаруживал, зато я увидел на полу несколько капелек крови и обнаружил, что порезал руку. Даже не почувствовал. По крови легко провести анализ ДНК, но теперь это значения не имело.
Я выхватил пистолет, вгляделся в арочный проход в гостиную и, затаив дыхание, метнулся к входной двери. Развернулся направо, потом налево. Никого.
Тогда я отпер дверь и впустил Терри, действуя тихо, насколько возможно. Она наклонилась ко мне и прошептала:
– Если мы выберемся отсюда живыми, Родригес, я тебя убью.
Я погрозил ей пальцем, мол, сейчас не до шуток, и мы с пистолетами наготове медленно двинулись по гостиной, затем наверх по лестнице, заглядывая во все комнаты – спальню, детскую, ванную. Нигде никого. А детская вообще пустая: ни игрушек, ни книжек, ни вещей.
– Похоже, жена от него ушла, с ребенком, – прошептала Терри.
Я сделал знак, что надо спускаться. Терри меня поняла. Нам нужен подвал.
Дверь обнаружилась в кухне. Мы с Терри посмотрели друг на друга, и я потянул ручку. Дверь поддалась, открыв проход на лестницу, которая терялась в темноте. На стене был выключатель, но я не осмелился повернуть его.
Может, он ждет нас внизу?
Спуск занял у нас от силы минуты три, а мне показалось – целый час.
Внизу слабо пахло гнилью и сыростью. Мы постояли, давая глазам привыкнуть к темноте. Подвал обычный. Бетонный пол, устройство для нагрева воды и… дверь.
Я приложил к ней ухо, оглянулся на Терри. Она думала о том же. Что за дверью у Тима Райта мог быть арсенал, как у Карла Карффа, и он стоит там, изготовившись для стрельбы, с каким-нибудь оружием.
Дверь открывалась внутрь. Я толкнул ее, она не поддалась, пришлось пнуть. Дверь скрипнула, раскрылась, и я по инерции влетел в темноту. Ничего видно не было, но я чувствовал здесь что-то неладное.
«В той комнате есть еще человек, Нато».
Мы постояли с Терри пару минут, убедились, что его тут нет. Затем я нащупал на стене выключатель, и нам открылся алтарь ненависти.
Свастика, другие нацистские символы, знаки «Всемирной церкви Создателя»… Разбираться в этой мерзости не хотелось. На рабочем столе идеальный порядок. Карандаши, рисунки, папки, каждая вещь на своем месте. На стене рядом прикреплены газетные вырезки, статьи о Рисовальщике. Он действительно гордился своими деяниями. Вот они, доказательства.
– В этих стопках рисунки, которые он приготовил для следующих убийств? – спросила Терри.
Я пожал плечами:
– Не знаю. Их слишком много.
Терри достала перчатки, мы надели их.
– Надо что-нибудь взять с собой.
– Подожди. – Я задумался. – Видишь, я оказался нрав. Он действительно аккуратный и одержим навязчивой идеей. Достаточно посмотреть на рабочий стол. Все на своем месте. Поэтому, полагаю, верхние рисунки самые поздние и отражают его последние планы.
– Но на что именно он сейчас нацелился? – произнесла Терри.
– Мне кажется, на какое-то здание.
Неожиданно меня осенило. Рисунок был похож на тот, что я сделал по сну бабушки. Другие рисунки являлись разновидностями первого. Он был довольно абстрактный, но не для меня. Неясно лишь где и когда.
Я разложил рисунки на столе, и Терри охнула:
– Боже, он собирается начать третью мировую войну?
– Похоже, что так, – усмехнулся я. – Вопрос только где.
Я пытался действовать спокойно, приноровиться к ходу его мыслей. Все необходимое находилось тут. Я просмотрел рисунки со взрывами и прочим. Открыл первую папку, где нашел набросок чернокожего Харрисона Стоуна, застреленного в Бруклине.
– Он делал эскизы своих жертв много раз, пока не достигал желаемого результата.
В другой папке оказался журнал наблюдений – даты и время. Я быстро перебрал папки, открывая одну за другой.
– Тут материалы по всем его жертвам, – произнесла Терри.
– Да, он педант, и упорный, – добавил я. – Рисует и перерисовывает свою добычу десятки раз.
Мы продолжали рыться в рисунках, надеясь найти что-нибудь, имеющее отношение к взрывам, но ничего не было. Внимательно оглядели комнату – стены в постерах, стол, пол – и заметили еще рисунок, смятый, в мусорной корзине под столом. Я расправил рисунок на столе и наконец понял замысел Рисовальщика. На это хватило несколько секунд.
– О Боже!
– Что?
Я объяснил, с трудом подбирая слова, и мы побежали вверх по лестнице. Надеялись, что успеем.
Двигатель «мерседеса» работал на полную мощность. Я держал одну руку на руле, другой нажимал кнопку повтора вызова на мобильнике, снова и снова. Ответа не было. Я давил ногой на газ и молился, чтобы не опоздать. Молился Иисусу, Чанго и всем святым и оришам, каких только мог вспомнить.
Молился и молился.
Как ни старался я лавировать в потоке машин, все равно застрял в пробке на шоссе Рузвельта.
– Порядок, – сообщила Терри, закрывая крышку мобильного телефона. – Я передала в управление ориентировку на Райта, к его дому уже выехала оперативная группа, они произведут обыск. К нашему объекту тоже направляется группа. Нас там встретят.
– Когда они там будут?
– Скоро.
– Может, позвонишь, чтобы нам дали сопровождение с сиреной?
– Да пока они станут продираться через пробку, мы сами доберемся. Тут ведь недалеко.
Я кое-как добрался по обочине до съезда с шоссе и погнал, хотя разрешенная скорость там была тридцать миль В час.
– Придется позвонить Коллинз, – произнесла Терри. – Очень не хочется, но лучше не давать им повод утверждать, будто я что-то от них скрывала.
– Надеюсь, теперь они от меня отстанут.
Терри позвонила и откинулась на спинку сиденья. Она еще не сказала Родригесу. что в управлении опять открыли дело об убийстве его отца. Желала помочь и чуть не навредила. Эти идиоты готовы подозревать его во всем. Но теперь все будет в порядке.
