— Полито.
— Детектив, это Алекс Делавэр…
— Знаю, психиатр. Как поживаете? У меня до вас еще одна встреча. Где вы сейчас?
Я сказал.
— В этой дыре? — удивился он. — Мы туда селили свидетелей — типов, которых всегда надо было иметь под рукой для дачи показаний, но если с ними не нянчиться, они отказывались. Покупали им большую пиццу, заказывали фильм, присылали хорошенькую девочку для компании.
— Не так уж плохо, — заметил я.
— «Эксзекьютив» напоминает мне о былом. Послушайте, я не могу с вами встретиться до половины второго, так что, если хотите позавтракать сами, валяйте.
— Взял бы с собой еду в самолет, да боялся, охрана решит, что я задумал взорвать его овсянкой.
— Есть чувство юмора, а? Вам оно понадобится. Ладно, давайте встретимся в одном местечке, называется «Ла Птит Гренуй», в половине второго. Семьдесят девятая улица, между Лекс-стрит и Третьей, французское, но очень миленькое.
К полудню я вышел на улицу. Воздух был бодрящим и по непонятной причине свежим, а рычание автотранспорта превратилось в нечто басовитое и музыкальное. До встречи с детективом оставалось полтора часа, и я потратил треть этого времени, чтобы дойти до последнего известного места жительства Поля и Дороти Сафран.
Торговый район, больше грузовых, чем легковых машин. Трехэтажное кирпичное здание, в котором помещалось «Либер Брайд энд Трим», отличалось рядами квадратных окон. Армированное стекло давно покрылось сажей.
Я задумался над тем, что в итоге заставило Роланда Корвуца отказаться от своих планов перестройки его в кондоминиум, повернулся, ускорил шаг и направился к Пятой авеню.
Большой чужой город, в котором я неожиданно оказывался один, действовал на мои мозги странным образом, вызывая эйфорию, за которой следовала меланхолия. Обычно для этого требовалось время, но на этот раз все произошло мгновенно. Я быстро шагал по шумным улицам Нью-Йорка, ощущая себя не имеющим веса анонимом.
На стыке Пятой авеню и Сорок второй улицы меня втянула в себя толпа, состоящая из обычных пешеходов, людей с вывесками, туристов, глазеющих на витрины, и ловких карманников. Когда я переходил Пятьдесят девятую улицу, мне пришлось пройти мимо стройки, где когда-то была гостиница «Плаза». Кучера двухколесных экипажей зазывали пассажиров, густо пахло лошадиным навозом. Я пошел параллельно Центральному парку. Деревья несли свой осенний убор с подобающей гордостью.
В двадцать восемь минут второго я уже сидел в деревянной кабинке в «Ла Птит Гренуй», пил воду и красное вино и наслаждался острыми жирными оливками.
Столы в заведении покрывали хрустящие белые скатерти, на стенах ржаво-красного цвета висели винтажные плакаты с рекламой табачных изделий, а потолок был из черного олова. Половина кабинок оказалась занята стильно одетыми людьми. Окно с позолоченными буквами выходило на шумную улицу. Чтобы попасть сюда, мне пришлось пройти мимо серого здания мэрии на Семьдесят первой улице. Оно ничем не отличалось от домов других миллионеров, за исключением того, что тут мелькали остроглазые типы в гражданской одежде, охранявшие подступы.
Улыбающаяся официантка с коротко стриженными рыжими волосами и тонкой талией принесла мне корзинку с булочками и посудину с маслом. Я принялся поднимать сахар в крови и взглянул на часы.
В час сорок семь в ресторан вошел коренастый мужчина лет шестидесяти, с до синевы выбритым лицом и что-то сказал кинувшемуся ему навстречу хозяину, явно страдающему плоскостопием.
— Сэм Полито.
— Алекс Делавэр.
Рука Полито была сильной и грубой, а те немногие волосы, что задержались на его голове, — седыми и густыми, нем была черная ветровка, серая водолазка, темно-серые брюки и черные туфли с золотыми пряжками от Гуччи, которые вполне могли быть настоящими. Розовые щеки резко контрастировали с нижней частью лица, которая никогда не будет казаться чисто выбритой. Правый глаз был карим и ясным, а его товарищ — сморщенным и тусклым.
— Эй, Моник, — обратился Полито к официантке, — семга сегодня не с фермы?
— Разумеется, нет.
— Тогда я возьму. С белой спаржей. И большой стакан того вина, шато, как его там.
— Картофель?
Полито подумал.
— Да ладно, приноси. Только полегче с маслом.
— Bon M'sieur?
— Большой стейк с кровью, салат, жареная картошка.
Полито проследил, как она уходит, держа голову так, чтобы здоровый глаз видел как можно больше.
— Красное мясо, а? Никаких проблем с холестерином?
— Пока нет, — улыбнулся я.
Глаз внимательно присмотрелся ко мне.
— У меня все наоборот. В моей семье к шестидесяти годам все отдавали концы. Я пока обогнал их на три года, но в пятьдесят восемь пережил инфаркт. Врач сказал: «Следи за тем, что ты ешь, пей только вино, тогда получишь шанс установить рекорд».
— Прекрасно.
— Похоже, — продолжал он, — у вас имеется мохнатая лапа.
— Это где?
— Заместитель шефа позвонил мне домой. Я уже собрался прокатиться с женой до озера Джордж, но он сказал: «Сэм, я хочу, чтобы ты кое с кем встретился». Как будто я еще кому-то что-то должен.
— Простите, что нарушил ваши планы.
— Да ладно, я и сам не сопротивлялся. Он ведь рассказал мне, в чем дело, так что я был даже рад. — Полито схватил из корзинки булочку, разломил ее пополам и проследил, как дождем сыплются крошки. — Хотя, увы, речь не пойдет об одной из моих удач.
— Тяжелое дело?
— Джимми Хоффу найдут скорее, чем эту парочку. Возможно, в одном и том же месте.
— В фундаменте какого-нибудь здания, — предположил я. — Или в Ист.
— Первое. Если бы тела бросили в реку, мы бы их давно нашли. Эта проклятая река течет в обоих направлениях, при таком волнении тела бы обязательно всплыли. Я за свой век повидал утопленников. — Он потянулся к оливке, обгрыз ее. — Уж поверьте мне, река бы их выдала.
Принесли его вино. Он понюхал, попробовал, отпил.
— Жизненный эликсир: вино и оливковое масло. — Поймав взгляд официантки, он губами изобразил слово «масло» и сделал вид, будто что-то наливает.
Убрав половину золотой лужицы хлебом, Полито сказал:
— Поработав в этом городе достаточно долго, автоматически приобретаешь вкус к хорошей еде. Так расскажите мне обо всех этих убийствах в Лос-Анджелесе.
Я вкратце изложил ему все события.
— Вот оно как.
— К сожалению.
— Выходит, вы сюда приехали только насчет этого типа Дейла, который, возможно, виновен по ассоциации.
— Угу.
— Роскошные машины, надо же! Вот вам Лос-Анджелес, верно? И они из-за этого купили вам билет на самолет? Похоже, полицейское управление в Лос-Анджелесе становится современным, раз посылает психолога. Откуда у вас такие связи?
Я промолчал.
Принесли еду. Полито сказал:
— Серьезно, доктор, мне любопытна вся эта ваша психическая бодяга. У нас были всякие парни, но все, что наше начальство делало, — это посылало их к терапевтам, когда считало, что с ними что-то не так. Вы тоже этим занимаетесь?
Я коротко изложил ему, чем занимаюсь и какова моя роль в полицейском управлении.
— Работаете сами по себе, — заметил он. — И если получается, значит, все правильно. Ну, вернемся к чете Сафран. Подозрение сразу же пало на Корвуца, у которого были с ними серьезные конфликты. К тому же у него довольно пятнистая биография. Например, он мог привезти бригаду рабочих среди ночи и снести дом так, чтобы соседи не сумели пожаловаться. Затем, когда все уже от ора накладут в штаны, его юристы извиняются: «Ах, простите, путаница с бумагами, мы компенсируем принесенные вам неудобства». Затем требуются месяцы, чтобы выяснить, в чем эти неудобства заключаются, затем следуют еще отсрочки, а потом все забывают об инциденте.
— В газетных отчетах, которые мне попадались, говорилось, что на него часто подавали в суд.
— Такова цена за ведение бизнеса.
— Так же сказал и его юрист.
— И он прав, доктор. В этом городе, если чихнешь против ветра, попадешь в суд. Мой сын учится на юридическом факультете в Бруклине, а до этого десять лет проработал в тамошнем отделе ограблений и понял, с какой стороны хлеб маслом намазан. — Старик улыбнулся: — Пропитан оливковым маслом.
Он перенес свое внимание на тарелку и принялся есть с явным удовольствием. Мой бифштекс оказался великолепен, но я никак не мог на нем сосредоточиться — мысли бродили в другом месте. Я немного подождал, а потом спросил Сэма, были ли другие подозреваемые, кроме Корвуца.
— Нет. Да и с этим парнем мы недалеко ушли, так как не обнаружили у него никаких криминальных связей. Несмотря на его русское происхождение. У нас есть районы, Брайтон-Бич к примеру, и другие тоже, где больше говорят по-русски, чем по-английски. Некоторые из этих парней появились тут уже с дурными намерениями, поэтому у нас есть русскоговорящие детективы, у которых работы по горло. Но он не из Москвы или Одессы, как большинство из них.
