поделаешь. Кто виноват, я уже догадался, Лидка помогла, а вот что делать? Тут сложнее. А что скажет драматургия. Что делать? – взывал я к небесам, пугая трамваи влюбленным взглядом. Воительницы трамваев, амазонки на красных конях, жали на свои педали, улыбались сверху и грозили пальчиками с небес. И драматургия ответила парадоксом.
– Делай то, что делать нельзя, и сделаешь то, что нельзя не делать.
Это я сказал вслух, просто повторил. Гениально. Лидка говорила то же самое, но я не поверил, а вот если драматургия, тут я готов нарушить все правила и запреты. Через полчаса я зашел в неприветливое здание ГУВД. И чего бродил? Вышел бы из гостиницы, карета подана, с ветерком бы довезли.
Дежурный на входе потребовал пропуск.
– Нет у меня пропуска, – я опечалился.
– Повестку предъявите.
– И повестки нет! По телефону вызвали.
– Кто вызывал?
– Начальник Управления, генерал.
– Минуту, – дежурный нажал кнопку на рации. – Товарищ капитан, тут гражданин на пропуске. К начальнику Управления. Говорит, по телефону вызвали.
Рация что-то хрюкнула, он ее тут же отключил. Зато из боковой двери явился щеголеватый капитан кавказской национальности. Ему бы на рынке торговать арбузами, а он тут судьбы вершит людские, я не за себя расстроился, за народ. Мне-то что? Закон не писан, могу повернуться и уйти.
Капитан махнул рукой дежурному, одновременно подзывая меня к себе.
– Документы, – затребовал он.
– Неожиданно вызвали, дело срочное. Документы забыл.
Он смотрел недоумевая.
– По какому делу?
– Убийство, ограбление, наркотики.
– Вот как! Идите за мной.
Ага, заведет сейчас в подвал, наручники наденет, и на дыбу. И повесит все глухари. Однако я был не настолько пьян, чтобы вслух сомневаться. Мы зашли в дежурку. Капитан по-хозяйски расположился за столом, мне жестом предложил присаживаться, но я не спешил. Неподчинение его удивило.
– Садитесь, гражданин.
Сесть я всегда успею! Шутка старая, озвучивать не стал.
– Меня вызвал начальник управления, – напомнил я. – От вас требуется выписать пропуск.
– Генерал вызвал? – капитан рассмеялся. – Выкладывай! Фамилия, адрес, место работы.
Говорить правду не хотелось. Я же сам пришел, зачем такие строгости. Если нет документов, на слово не поверит? Хотя паспорт есть. Может, пистолет ему показать? Нельзя. В штаны наложит.
– Фамилия, – строго спросил я.
– Чего?
– Ваша фамилия, капитан. Пока еще капитан, – со значением добавил я.
– Капитан Каримов, – выдавил он, и даже привстал, поправил китель.
Осталось вытянуться и отдать честь, я не стал унижать.
– Вот с этого, товарищ капитан, и следовало начинать. Не забывайте, что вы офицер и находитесь на службе у трудового народа. Представляете, так сказать, лицо и честь мундира. Или вы зять министра, – намек был на министра МВД, которого посадили, а тон у меня был аппаратного работника, выпившего, но знающего себе цену. Запах-то учуял, иначе бы не дерзил, а тут кто меня знает, перемены в стране.
– Фамилия моя Константинов, зовут Валерий Петрович. Паспорт в кармане. Предъявить? Садитесь.
– Понимаете, Валерий Петрович, – капитан не спешил садиться. – Генерал сейчас в Москве, вызвать по телефону вас не мог. В Москве еще 7 часов утра.
– Генералы встают рано, а дело срочное, если из Москвы звонил! – Жаль, забыл, как зовут генерала, а назвать по имени-отчеству было бы сейчас уместно. – Он так и сказал: Петрович! Дуй в Управление, обратишься к моему заму. Еще он сказал: привет капитану Каримову! Вернусь, я его на овощном рынке поставлю, арбузами торговать.
Такие шутки людям в погонах недоступны. Каримов побледнел, схватился за телефон.
– Марина Сергеевна? Капитан Каримов. Федор Ильич на месте?.. Тут товарищ Константинов. По срочному делу. Говорит, убийство и ограбление. Наркотики. Начальник Управления из Москвы звонил, лично. Сам генерал, да… – капитан поднял голову в недолгом ожидании. – Пропустить? Так точно.
Бедолага выдохнул воздух и только потом сел, заполнил бланк пропуска.
– Второй этаж, налево. 210 кабинет. Пожалуйста.
Кивнув отзывчивому капитану, я взял пропуск и отправился пешком по лестнице. Кто знает, чем эта история закончится, может, вывезут на воронке, в наручниках, пистолет еще за пазухой… Но я верил в драматургию, никогда не подводила. В Приемной никого не было, но я был тверд и решителен, спасибо Лиде за коньяк, чего ждать милости от погоды? Без секретарши обойдусь. Я распахнул дерматиновую дверь, и шагнул как в прорубь. Спиной ко мне, под открытой форточкой, стоял настоящий полковник. Он отчаянно дымил сигаретой, повернулся на шум.
– Здравствуйте! – бодро начал я, и заткнулся.
Пронизывая клубы дыма, на меня смотрели раскосые глаза артиста Волошина.
Глава 14
Портрет
Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верить им.
«Пир во время чумы». Пушкин.
Забрезжил рассвет, Ежов не спал. Он лежал на спине, прислушиваясь к ровному дыханию Пумы, и разглядывал постепенно светлеющий потолок. Кисть обожженной руки ныла. Хотя боль притупилась, события, произошедшие накануне, не давали покоя. После того, как выбрались из леса и посетили травматологический пункт, где Ежову обработали руку и наложили повязку, ехать в гостиницу не решились, слишком опасно. Пума предложила переночевать на квартире ее знакомой.
– А она не будет возражать? – усомнился Ежов.
– Ее нет в городе. Наоборот, она оставила ключ и просила присмотреть за квартирой, а я там даже не появлялась, заодно и проверим. Поехали?
Ежов согласился, почему нет. Чемодан, набитый пакетами с белым порошком, оставить в машине не решились, взяли с собой. В квартире ничего съестного не оказалось, среди ночи не купишь. Легли спать голодными, но не рука и не голод мучили Ежова. Широкая кровать сулила близость, которой он ждал с нетерпением, и спутница высказала горячее желание, увы. Видимо, в результате физических и нервных перегрузок, он оказался не способен. После нескольких попыток Пума разочарованно вздохнула, отвернулась, и скоро уснула, а Ежов, ненадолго провалившись в черную яму, очнулся и встретил рассвет с открытыми глазами и неприятными мыслями.
Пума вдруг судорожно задышала, заелозила ногами, что-то пробормотала, но не проснулась, затихла. Ежов догадывался, что ей снится дурной сон, тронул ее за плечо, она вздрогнула от прикосновения, но так и не проснулась, только застонала.
– Илона, проснись, – негромко позвал Ежов, держа руку на ее плече.
– Не надо! – вскрикнула Пума и, оттолкнув руку, заметалась в лабиринтах сна. Прерывистое дыхание вырывалось из груди вперемежку со стонами.
– Илона, – Ежов приподнялся на локте. – Это сон. Слышишь? Проснись.
Пума открыла, наконец-то, свои темные глаза, непонимающе уставилась на него, явно не узнавая, но вот облегченно вздохнула и медленно выдохнула, расслабилась.
– Кошмар, ужас.
– Страшный сон? Расскажи, – Ежов возвращал ее в реальность.
– Маньяк
